возня с волосами. Где и как все это делать, не представляю! – театрально всплеснул Дмитрий руками.
– А я вам расскажу, гражданин Пеклов.
И Гена зачитал ему заключения экспертов, которые подтвердили, что волосы Аллы были измельчены при помощи садового инвентаря для утилизации мусора.
– Они даже на барабан намотались, – закончил он словами, давшимися ему непросто. – Предположительно, волосы Лидии Паршиной были измельчены при помощи такого же инструмента. И доступ к этим машинам у вас был, так как вы, гражданин Пеклов, подрабатывали на садовых участках. И Осетрову помогали в том числе содержать его приусадебный участок в порядке.
– Так, допустим. А с Вероничкой как? С Серовой? Я на тот момент ни на одной даче еще не подрабатывал. И у Осетрова тоже.
– Эксперты установили, что волосы Серовой были измельчены либо ножницами, либо острым ножом.
– Вот ведь кто-то старался! – продолжил веселиться загримированный под азиата Пеклов. – Это точно человек, который с головой не дружит. Убить, обрить, волосы измельчить. А если не выйдет? Если времени не хватит? Если кто застукает?
– Видимо, времени у вас было предостаточно.
Гена тут же подумал, что с Аллой времени не было вовсе. Убили ее на пустыре, в зарослях кустов. Там же обрили. А волосы потом отвезли к Осетрову и там измельчили. С целью? Воспользоваться имеющимся в наличии садовым инвентарем или подставить художника? А где на тот момент находился сам Осетров?
– Он мог быть и дома, – неожиданно выдвинул версию Дмитрий. – Мог работать. А тот, кто был вхож в его дом, воспользовался утилизатором.
– А кто же, кроме вас, был еще так приближен к нему, Пеклов? Кому еще он так доверял, кроме вас? К кому сел в машину с картинами, которые потом пропали? Кто угостил его чаем с убойной дозой снотворного, а потом пробил ему голову? И не где-нибудь, а на вашем участке со сгоревшим домом. Как много совпадений.
– Трагических совпадений. Которые имели целью подставить меня. – Пеклов неожиданно сделался очень серьезным. – Вот с этого места мне, видимо, понадобится адвокат. И я не стану отвечать на ваши вопросы, гражданин начальник. Но прежде чем мы закончим нашу беседу, хочу кое-что уточнить.
Гена не расстроился. Чего-то подобного он и ожидал. Ни один убийца на его памяти не каялся сразу. Ломали комедию, обманывали, ссылались на алиби, которое впоследствии не подтверждалось. Вот и Пеклов был из того же теста.
– С Осетровым мы поехали ко мне в деревню. Он напросился. Сказал, что ищет свет, тот самый… Место, что он перед этим выбрал, было осквернено смертью Лидочки. А я как-то обмолвился, что закаты у меня на участке чудесные, ракурс отличный. Вот он и напросился. Взял портативный мольберт, мы поехали. Он увидел у меня термос, попросил чаю. Я разрешил. Жалко, что ли. Я остановился на заправке, пока оплачивал, он уехал. Все.
– А как же вы ударили его по голове? – неуверенно спросил Гена.
– Вот видите! Даже вам эта версия кажется так себе. Не бил я его. На заправку пошел. Бензин оплатить. Поесть что-нибудь купить. И кофе для Осетрова. Можете записи проверить. Это было на сорок восьмом километре. Когда вернулся, машины уже не было. Я на попутке до деревни доехал. Решил, что он уже там. Он и был там, только… Кто-то его приложил по голове. Кто – не знаю. Я так испугался, что все бросил и удрал оттуда пешком. Полем, лесом, на трассу, опять поймал попутку, доехал до Москвы. Там остановился у друга. Он подкинул мне идею с гримом. И адрес дал, где я могу перекантоваться. Служебная квартирка дворника. Тот как раз в больницу слег. Я за него даже дворы мел. Начальству сказал, что родственник, помогаю, чтобы простоя в работе не было.
– Лихо! – не мог не удивиться Гена. – А что за друг такой изобретательный, что помогал вам, Пеклов? Кто-то может подтвердить все ваши слова?
– Друг, друг… Очень не хотелось бы трепать его имя. Он хороший парень, но раз такая пьянка… Это Илья. Илья Рыжов.
Глава 30
Анна проснулась от страшной сухости во рту. Шевельнулась, ничего не болело. Но тело сковала странная слабость. И во рту было противно и сухо. Хотелось пить. Надо было встать с кровати, пойти на кухню, открыть холодильник, достать бутылку воды и выпить ее всю прямо из горлышка.
Или следовало разбудить Генку? Толкнуть его ногой, этого будет достаточно. Он сейчас спал очень чутко. Не то что раньше. Тогда его даже будильник не мог поднять. Ане приходилось его расталкивать. Но после всего, что произошло в его, в их жизни, все поменялось. Гена просыпался от каждого шороха. Ночами укрывал ее одеялом. И утром…
Она попыталась шевельнуть ногой, не вышло. Приоткрыла глаза и поразилась яркому неоновому свету, бьющему из-под потолка. Зажмурилась, снова открыла глаза. Нет ошибки! Неоновые лампы по периметру глухого, без окон помещения.
Это не ее спальня. Не ее квартира. Где она?!
Аня попыталась вспомнить, что было до того, как она уснула. Не вышло. Ничего не помнила, кроме темноты, упавшей на глаза. А сейчас вот сухость во рту и слабость.
– Эй… Эй, кто здесь? – попыталась она крикнуть, но вышло тихо, сипло.
– Очнулась. Ну наконец-то! – произнес малознакомый мужской голос.
Она точно его слышала раньше, но не помнила, кому он принадлежит. Слева раздался шорох, скрип, что-то пришло в движение. И над ней нависла мужская голова с оттопыренными ушами.
Илья Рыжов! Он! И она вспомнила…
Как поехала к Артуру Севастьянову с фотографиями фигурантов. Как в Илье Рыжове Севастьянов опознал того самого парня, с которым пришла на пьяную вечеринку Вероника Серова.
– Я лично с ним знаком не был. Но Осетров его хорошо знал. Они общались. И этого парня за водкой посылали, потому что он был трезвым. Еще более трезвым, чем я, – внес уточнение Севастьянов.
Она вышла из его дома не то чтобы ошеломленной. У нее на подозрении были двое: Пеклов и Рыжов. У каждого имелись мотив и возможность. Оба были знакомы со всеми жертвами. Кроме Аллы Ивановой. Как Аня подозревала, девушка попала под преступную руку убийцы случайно.
И этих парней связывало знакомство с Осетровым. А ведь с него все началось. С его секса с Вероникой Серовой.
– Буквально на глазах у всех! – воскликнул Рыжов, усаживаясь на стульчике рядом с топчаном, на котором Аня лежала.
Оказывается, она все вспоминала вслух!
– Она предала меня так, как никто не предавал. – Илья даже всхлипнул, глядя на Аню странным любующимся взглядом. – Даже моя сестренка Иринушка. Ее предательство было вызвано обстоятельствами.
– Какими?
Она на знала, что в их семье была еще и девочка. Сведения гласили: мать, отец, Илья.
– Она оставила меня, бросила! – По симпатичному лицу парня побежали слезы, он их даже не смахивал. – Когда я в ней так нуждался, она взяла и оставила меня! И я… Я не сумел всего этого пережить. Не сумел! Я стал таким, каким стал.
– Я правильно понимаю: ты сейчас начинаешь косить под психически ненормального? Чтобы уйти от наказания?
Откуда силы взялись. Вопросы задавала окрепшим голосом. Даже с издевкой.
– У тебя ничего не выйдет. Все твои действия были осознанными. С вполне конкретным мотивом.
– И каким же? – заинтересованно глянул на нее Рыжов.
– Месть! – выкрикнула Аня.
И ей даже удалось чуть приподняться на локтях. И тут же, опустив взгляд, она осознала, что лежит на топчане совершенно без одежды.
– Ты… Зачем?!
Прикрыться было нечем. На топчане лежал медицинский резиновый матрас. И больше ничего.
– Какая же ты красивая, Аня. Безупречно красивая, – его ладонь поплыла над ее телом на расстоянии нескольких сантиметров, не касаясь. – И я увековечу эту красоту. Осетров Валерий увековечивал вас на холсте. А я – в смерти. И все запомнят вас красивыми, молодыми, без выпавших зубов, артритных коленей, жира на животе и бедрах. Такой и тебя запомнят – спортивной, с красивой грудью и гладкой кожей. И твой Гена уже никогда не оправится. Сначала его девушка, потом ты. Но для тебя, милая, я сделаю исключение.
– Какое?
Странно, но она пока не паниковала. Искренне надеялась, что ее уже ищут. В прошлый раз Якушев поднял всех на ноги. А Гена…
– Я не стану трогать твои волосы, Аня, – произнес Рыжов.
Он сидел на старом венском стуле напротив нее. Одна нога закинута на другую. Пальцы сцеплены в замок на колене. Взгляд спокойный, почти мечтательный. Глядя на парня, никто и никогда бы не подумал, что он способен причинить зло.
– Почему я лишаюсь такой привилегии?
– Ну… Ты не блондинка. И машинку по утилизации мусора вы отсюда увезли, – мило улыбнулся Рыжов и кивнул куда-то в сторону. – Ты же поняла, что мы в доме Валеры? Взгляни на это.
Она перевела взгляд. У стены из красного кирпича стоял ее огромный портрет.
– Но…
– Знаю, знаю, что ты скажешь, – замахал он
