Здесь вашего Максима нет и никогда больше не будет. Мы развелись. А денежные вопросы меня уж точно не касаются. Позвоните ему на работу.
Валя замялась.
Неудобно как-то. Да я и телефона не знаю.
Могу дать — прямой и секретаря,
Нет, я лучше подожду.
Ну, ждите, ждите.
Ляля повесила трубку и задумалась: неужели Макс их обеих обманывает? Абсурд. Однако с какой стати беспокоиться? Кто он ей? Бывший муж. Бывший. Этим все сказано. Забыть, забыть... Забыть только потому, что нет другого выхода? Слишком просто. Но нужно хоть немного себя уважать.
Она поехала в институт, потом в парикмахерскую, по укоренённой годами привычке старательно заботясь о своей внешности. Выглядеть ухоженной требовалось при любых обстоятельствах. Вернувшись домой, обнаружила что в ее отсутствие в квартире побывали посторонние. Она вспомнила слова Вали о странном посещении, Сердце застучало в горле: Макс! Нет, и тут не похоже: ящики письменного стола не открывали, а взламывали, хотя и осторожно, почти незаметно, а вот бумаги внутри беспорядочно перемешаны - она-то знала, какой аккуратностью отличался муж. На кухне в шкафчиках переставлены на новые места баночки с кофе и чаями, ковры тоже явно поднимали - на них остались старые вмятины от ножек мебели, одна картина висела криво — под неё заглядывали, видимо, в поисках сейфа, Ляля знала секретное место, где Макс держал акции, банковскую книжку с крупной суммой денег и доверенностью на её имя. Она ещё над ним смеялась - вот деревня! Зачем и от кого прятать? Все свои.
Ольга полезла в антресоль, где валялась вышедшая из моды почти новая обувь, отвинтила потайной шурупчик, сдвинула на сторону двойное дно полки - банковская книжка лежала на месте, рядом загранпаспорт, акции холдинга и пластиковая папка. Заглянула внутрь - копии актов приёмки-сдачи, накладных, финансовых планов, бухгалтерских отчётов. Значит, что-то очень важное, если хранится здесь. Одно ясно - в дом приходил не Макс. Ключи есть у отца, теперь ещё у Вероники, только вряд ли они тут рыскали. Но кто? Ляле стало страшно в огромной пустой квартире, где столько гардеробных, раздвижных шкафов, тяжёлых штор, за которыми мог прятаться преступник. Как она себя ни успокаивала, странное исчезновение Макса и ещё более странный обыск вызывали нарастающую тревогу. Разумнее всего позвонить отцу, но он наверняка сердится — соглядатаи не преминули донести, что из суда бывшие супруги приехали на Кутузовский и ночевали вместе. Лучше спросить у Лены. Правда, там тоже везде уши — это Бачелис завёл такой порядок, организовал службу безопасности, которая ему же и подчиняется. Однако томиться в неведении становилось невмоготу.
Из разговора с секретаршей выяснилось, что ранним субботним утром Есаулова срочно вызвали в Ярославль, где в прошлом году корпорация выиграла тендер на строительство дорогой гостиницы в комплексе Золотого кольца. Нулевой цикл пройден еще осенью, а сейчас там обвалилась стена и насмерть задавила двух рабочих. Вот несчастье! Теперь у него будут неприятности. Дура, дура набитая, корила себя Ляля, возвела на человека напраслину. Макс, действительно, мотался в Ярославль не реже раза в неделю, и они постоянно перезванивались. Он любит меня. Но почему не сообщил про отъезд хотя бы Вале? Она спохватилась, сообразив, что подумала о сопернице сочувственно. Хотя, в конце концов, тоже женщина и тоже страдает не по своей вине.
Номер ярославского офиса значился в домашней телефонной книжке. Ответил прораб, Ольга даже голос его помнила, хотя никогда не видела. Он очень удивился: все стены на месте, Есаулова тут ждали вчера, но он не приехал, и в Москве о нём тоже не имеют никакой информации — в понедельник на работу не вышел. Ляля дрожащей рукой положила трубку на рычаг. Какая-то чертовщина! Наверное, случилось что-то серьёзное. Она вторично соединилась с Леной, и та подтвердила, что шефа действительно нет всю рабочую неделю, а информацию о Ярославле ей сообщил Бачелис.
Было слышно, как секретарша прерывисто дышит.
Лена, ты одна?
Да.
Можешь мне быстро сказать, что там произошло?
Сейф Максима Степановича вскрыли, бумаги забрали. Ис- кали акции, но их там не оказалось.
Лена, кто?
Трубка молчала.
Лена!
Да?
По старой дружбе. Умоляю. Кто?
Баче лис, — еле слышно ответила секретарша.
Опять Бачелис! Что-то слишком часто по разным поводам стала возникать его фамилия. Дело нечисто. Выхода нет, как спросить отца.
Тот был явно занят, нс в настроении и говорил отрывисто:
Какое тебе дело до чужого мужика? Ои больше нс твой муж.
Муж - нс муж, но человек пропал! И кстати, твоя правая рука. Как ты без неё?
Шутишь, значит перезимуешь. Есаулов в Ярославле.
Я звонила, там его нет, и стена нс обрушилась.
Обрушилась. Мне лучше знать.
Я только что говорила с прорабом.
А я с прокурором! В следующий раз не будешь звонить, куда не надо, и с кем попало беседовать! — Большаков явно злился и не смог удержаться от непристойности: - Твой блудливый кот поехал в Ярославль, и точка! Забудь о нем, и к этой теме больше меня не возвращай!
Ольга бросила телефонную трубку, словно обожглась о печную головешку. Значит, все-гаки Макс обманул, и прораба подговорил. Какая подлость! А смысл? Она вспомнила, что забыла сообщить папе про обыск, впрочем, в таком расположении духа он наверняка сказал бы, что ей померещилось, и посоветовал обратиться к психиатру.
Мир, которому Ляля так обрадовалась в больнице, когда увидела отца, недобро щетинился. Новая жизнь оказалась не лучше прежней. Из какого злого короба посыпались несчастья? Или ложь и жестокость всегда были рядом, по она не замечала, наслаждаясь не жизнью, а лишь её призраком?
Изнемогающий мозг подбросил спасительное имя: Рома. Вот кто никогда бы её не обидел и ни на кого не променял.
Глава 13
Телефонная трель раздалась ближе к полуночи. Сам Брагинский обычно к аппарату не подходил. Лень вставать, да ему никто никогда и не звонил. А тут его словно подбросило на диване. Мигом выхватил трубку из рук Семицветика и услышал Лялин голос сквозь слёзы:
Рома, мне плохо.., Я развелась с мужем. Он ушёл. Совсем,
Хочешь, чтобы я тебя поздравил или пожалел?
За шуткой Роман пытался скрыть свою радость. В душе он всегда надеялся, что когда-нибудь это произойдёт и он снова будет призван.
— Нс смейся. Мне, правда, плохо. Я уже неделю одна.
Значит, чтобы утешил.
Он размышлял недолго. Бедняжка, вытерпела в одиночестве семь дней. Это много.
Погоди, не плачь, сейчас приеду, - сказал Роман и начал собираться.
Одна сорочка, одна майка и одни трусы, носок - две пары, ещё пижама и тапочки. Удивительная практичность для человека, живущего в мире собственноручно сконструированных иллюзий. Вещи легко поместились в дипломат. О семье он, казалось, забыл напрочь. Уже в дверях обернулся.
Ну, я пошёл. Если что потребуется - брякни, — сказал Рома жене, хотя знал, что ей от него ничего не надо, кроме него самого.
Света, которая хладнокровно следила, как он собирается, не выдержала:
Что ты за мужик - она же тебя не любит!
Главное...
Рома чуть не сказал «Главное, я её люблю, но вовремя остановился. Жена знала это наверняка, ио врезать так, в лоб, жестоко и глупо. И он продолжил иначе:
...Главное, надо помочь. Она мне нс безразлична.
Света спохватилась: прямота и честность мужа грозили перевесить ее жертвенность.
Конечно, помоги. Но я тебя жду, как всегда.
Спасибо. Не думаю, что это надолго, но кто знает, — неопределённо сказал Рома и поцеловал Семицветика в наморщенный мыслью лоб. - Ты лучше меня. Иногда это угнетает. Дети у нас хорошие, в тебя.
А кто отведёт Машеньку утром у детский сад? — к месту вспомнила жена.
Рома принял задумчивый вид: Машке недавно исполнилось три года, отпуск но уходу закончился и Светик вышла на работу. Она провожает в школу среднего, а забота о младшей лежала на нём.
Может, Дима?
Ты что! — вскинулась Светка, - за ним самим надо следить в четыре глаза! Шестнадцать лет — опасный возраст, и откупать от армии пора начинать уже сейчас. Ты давно собирался Димой заняться.
А ведь, действительно, обещал. Старший сын совсем отбился от рук. Рома почувствовал укол совести и сказал решительно:
Ладно, Машка останется за мной. Буду заезжать в полседь- мого, а потом в зоопарк. И из садика после работы тоже заберу, заодно зайду зверей накормить. Ты не волнуйся.
Я больше за тебя волнуюсь - тебе перед Лялей нс устоять.
А я и нс собираюсь, - сказал Рома и ругнул себя за излишнюю откровенность. Однако юлить надоело — уж очень противно.
Но ведь мы женаты!
Светик, ты умная женщина, не придавай такого значения атрибутам ушедшей эпохи. Пока.
Рома нашел Лялю в плачевном состоянии. В банном халате, с распущенными по плечам влажными волосами, со страдающими глазами она по-прежнему выглядела красивой, но совершенно потерянной. Давно приняв снотворное, так и не уснула, двигаясь, как лунатик.
