Прощай, сестры приказывают мне кончать письмо, им без меня скучно. Целую тебя, а также Сережу, пришли его ко мне поскорее. Ты должен скоро сюда приехать, не правда ли, но не вздумай явиться один, не забудь про жену. Мой муж обнимает тебя, он непременно напишет стихи твоему новорожденному. А когда же бумага?
СЕСТРЫ ГОНЧАРОВЫ И ИХ ПИСЬМА
Когда Наталья Николаевна вышла замуж за Пушкина, Екатерине было 22 года, Александре — 20. По понятиям того времени они были уже «засидевшиеся» в девицах невесты, во всяком случае старшая. Весною 1831 года за Александру Николаевну посватался калужский помещик Александр Юрьевич Поливанов. Пушкин был с ним знаком и поначалу, вероятно, по просьбе Натальи Николаевны, принимал в этом сватовстве деятельное участие. Он переписывается по этому поводу и с дедом Афанасием Николаевичем, и с другом своим Нащокиным, даже знакомит Поливанова в Петербурге с теткой Е. И. Загряжской, представляя его как будущего племянника. Но в дело вмешалась Наталья Ивановна. Что имела она против Поливанова, неизвестно, но во всяком случае именно она расстроила свадьбу, а Александра Николаевна не сумела настоять.
После замужества Натальи Николаевны и отъезда ее с Пушкиным весной 1831 года в Петербург сестер отправили на лето, как обычно, на Полотняный Завод, и там они остались на целых три года. Вероятнее всего предположить, что таково было желание матери, Натальи Ивановны. Периодически она наезжала на Завод, но отношения ее с дочерьми были далеко не родственными. Так, в письме Натальи Ивановны к Дмитрию Николаевичу от 8 октября 1833 года из Яропольца мы читаем: «Я льщу себя надеждой, что во время моего краткого пребывания там (на Полотняном Заводе) твои сестры соблаговолят оставить меня в покое; это единственное доказательство уважения, которое я желала бы от них иметь и которого я не могу добиться, как только оказываюсь с ними».
Предоставленные сами себе, «брошенные на волю Божию», по выражению Александры Николаевны, они вели скучную, однообразную жизнь. От дедовских времен на Полотняном Заводе были манеж и конный завод. Именно здесь сестры научились великолепно ездить верхом и потом, в Петербурге, приводили этим в восхищение великосветское общество.
Они, несомненно, много читали. В доме была большая старинная библиотека, которая пополнялась и новыми изданиями. Так, Наталья Ивановна пишет старшему сыну 4 ноября 1832 года: «Сестры просят тебя абонироваться на книги и их им привезти». Сообщая о посещении имения соседа Хлюстина, Александра Николаевна говорит с восхищением и завистью: «...У Семена прелестная библиотека. Я умирала от желания украсть у него некоторые из его прекрасных книг». В том же письме она просит Наталью Николаевну передать мужу, не пришлет ли он ей третий том сборника своих стихотворений. Много занималась она и музыкой. Екатерина Николаевна любила рукодельничать и была в этом большая искусница.
Годы шли, и вполне естественно, что мысли об уходящей молодости не давали покоя девушкам. По тем временам для них был единственный выход устроить свою жизнь — замужество. Но в глухой деревне, почти без знакомых, запертые на Заводе скупым дедом, не желавшим тратить денег на «барышень», как он их называл, сестры имели мало шансов сделать подходящую партию. Письма их к брату в 1832 году полны тоски и девических страданий. Им больно, обидно видеть равнодушие семьи, в которой «каждый думает о себе».
А между тем в Петербурге происходили важные для Гончаровых события. Афанасий Николаевич отправился туда с намерением просить у царя субсидии для поправления своих дел на Заводах или разрешения на продажу майоратного имения. Однако его намерениям оказал сопротивление наследник майората старший внук Дмитрий, служивший тогда в Петербурге.
Пушкины, несомненно, были в курсе всех петербургских дел деда, который часто посещал их. Так, в его записной книжке за 1832 год значатся такие расходы: «Февраля 23 — Наташе Пушкиной купил 32 фу разного варенья по 1 за фу — 32 р.... Мая 22 — Наташе на зубок положил 500... Июня 9 Мите на крестины к Пушкиной дал 100...»
В ожидании окончания дела Афанасий Николаевич с юношеским рвением развлекался в столице. Между тем он был уже серьезно болен. В его записных книжках то и дело мелькают расходы на докторов и лекарства. Получив отказ на свои прошения, старик слег и 8 сентября 1832 года скончался. Внуки перевезли его тело на Полотняный Завод и похоронили в семейном склепе.
Начались длительные хлопоты в Москве и Калуге по утверждению опеки над душевнобольным отцом Николаем Афанасьевичем и о передаче управления майоратом старшему сыну, Дмитрию Николаевичу. Наталья Ивановна временно поселилась на Заводе в качестве, по ее словам, «экономки», чтобы наблюдать за предприятиями и хозяйством в отсутствие сына.
Пушкин пишет около 3 октября 1832 года Наталье Николаевне из Москвы: «Брат Дмитрий Николаевич здесь. Он в Калуге никакого не нашел акта, утверждающего болезненное состояние отца, и приехал хлопотать о том сюда. С Натальей Ивановной они сошлись и помирились. Она не хочет входить в управление имением и во всем полагается на Дмитрия Николаевича. Отец поговаривает о духовной: на днях будет он освидетельствован гражданским губернатором. К тебе пришлют для подписания доверенность. Катерина Ивановна научит тебя, как со всем этим поступить».
В письме от 31 октября Наталья Николаевна сообщает брату, что доверенность эта ему послана.
Казалось бы, смерть самодура-деда и приход «к власти» Дмитрия Николаевича, судя по письмам сестер, хорошо к ним относившегося, должны были изменить их участь. Однако этого не произошло. Семье было не до них. Жесткая экономия, которую наводит молодой хозяин, чувствуется в письмах этого периода. Покупка ситцу на платья, а уж тем более сукна на амазонки — целое событие в жизни сестер, которым хочется приодеться по случаю приезда младшей сестры, чтобы не показаться ей совсем уж старомодными. На ее приезд они возлагали большие надежды. В письмах к сестре они, несомненно, жаловались на свою судьбу, и их печальное положение, вероятно, обсуждалось в доме Пушкиных.
Наталья Николаевна намеревалась навестить сестер еще в 1833 году. В марте 1833 года она писала брату: «Прощай, дорогой Митинька, крепко целую сестер, я так перед ними виновата, что уж не знаю, как у них просить прощения, скажи им, что я их по-прежнему очень люблю и жду не дождусь их обнять».
В письме П. В. Нащокину в феврале того же года Пушкин писал:
«Вот как располагаю я моим будущим. Летом после родов жены отправляю ее в калужскую деревню к сестрам, а сам съезжу в Нижний, да, может быть, в Астрахань». Но после тяжелых родов Наталья Николаевна долго не могла поправиться, и поездка не состоялась. Пушкин снял для нее дачу под Петербургом на Черной речке и в конце лета уехал на Урал собирать дополнительный материал к «Истории Пугачева», а затем в Болдино.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
