Та-инь внимательно, не мигая, разглядывал столпившихся перед ним людей. Он медленно вынул из-за пояса сложенный веер и указал им на одного из пиратов. Гектор оглянулся посмотреть, на кого. Изрееля было нетрудно заметить — он на целую голову возвышался над всеми.
Та-инь тем временем что-то вещал.
— Этот человек тоже заслуживает наказания, — перевел Пану.
У Гектора мелькнула мысль, что Симадзу нарочно выбрал его друга — именно из-за того, что тот такой сильный. Расправившись с ним, он еще больше устрашит остальных.
Пану добавил:
— Этот человек виновен в том, что носит оружие.
Над правым плечом Изрееля торчал эфес палаша, висевшего у него за спиной.
Поняв, что говорят о нем, Изреель вышел вперед. Пану вновь повторил сказанное Та-инем. Изреель спокойно сказал переводчику:
— Передай ему, что я имею не меньшее право носить меч, чем этот человек, — он кивнул на буси. — Я заслужил его.
Та-инь ответил не сразу:
— Этот варвар хвалится тем, что он большой и здоровый. Мой воин покажет ему, что высокий рост и владение оружием — не одно и то же.
Он еще что-то сказал, и оруженосец принес похожий на миску шлем. Командир стражи водрузил его себе на голову.
Изреель тем временем снял с плеча свой палаш и развернул промасленные тряпки, предохранявшие клинок от ржавчины. Скатав тряпки в комок, он передал их Жаку. Пираты отступили, давая великану место и возможность сделать несколько пробных взмахов своим тяжелым оружием. Но Изреель только сбросил обувь и, оставшись в одной рубахе и штанах, спокойно стоял, опустив руку с палашом вдоль тела.
Воин Та-иня помедлил и, опустив взор, что-то почтительно сказал своему господину.
— Буси не хочет обнажать свой меч, — перевел Пану. — Он говорит, что не желает бесчестить свой клинок, обнажая его против еще одного труса, готового в любой миг обратиться в бегство.
Та-инь обвел взглядом команду «Николаса» и что-то презрительно проговорил.
— Он сказал, — перевел Пану, — что, дабы поощрить великана к битве, в случае его победы позволит ему и его товарищам отплыть на их корабле.
Явно успокоенный, буси поклонился хозяину и положил руку на рукоять своего длинного меча. Потом одним грациозным движением он выдернул меч из ножен, поднял его над головой и отступил на шаг вправо. Потом взял меч обеими руками и резко, со свистом, опустил его вниз. Он напряг запястья, остановив полет клинка на полпути — так что острие оказалось направлено прямо в грудь соперника. Это был впечатляющий маневр. Несомненно, он требовал немалого мастерства и долгих упражнений.
Гектор переводил взгляд то на буси, то на Изрееля. Удастся ли его другу победить в этом состязании? Изреель был на голову выше противника, и размах рук у него был больше, по крайней мере, на шесть дюймов. Но на голове буси красовался шлем, доспехи защищали ноги и руки. Изрееля могло ранить даже малейшее касание вражеского меча. Гектор вспомнил, как молниеносно буси снес голову несчастному Окооме, как отбил стилет Домине. Он опасался, что в быстроте реакции Изреель ему уступает. Да и оружие у противников было разное. Палаш у Изрееля надежный, но клинок имеет ширину в два дюйма и он почти прямой, а руку оберегала гарда в виде простой крестовины с двумя дужками. Буси же, несомненно, держал в руке шедевр оружейного искусства: острый как бритва и узкий клинок, которым одинаково удобно и рубить, и колоть, из сверкающей полированной стали, с легким изгибом ближе к скошенному острию. И пока командир стражников еще не вытащил меч из-за пояса, Гектор успел рассмотреть рукоять — для удобства хвата она была оплетена тонкими перекрещивающимися ремешками.
Двое противников стояли друг напротив друга, разделенные примерно десятью шагами и освещенные ярким солнцем. Ветра почти не было. Воин Симадзу изготовился к схватке — меч абсолютно неподвижен, глаза из-под металлического козырька пристально смотрят на врага. Изреель еще не поднял своего оружия. Вид у него был несколько рассеянный. Казалось, он думает о чем-то другом. Время от времени он поводил своими могучими плечами — расслаблял мышцы.
Время шло, и Гектор чувствовал растущее нетерпение и смятение в рядах пиратов. Они явно считали, что Изреель потерял волю к победе и жалеет, что согласился на схватку. Гектор слишком хорошо знал своего друга, чтобы поверить в это, однако минуты шли, и он тоже недоумевал, с чего Изреель медлит.
Та-инь сидел на своей скамеечке неподвижный и бесстрастный. Лицо его было совершенно непроницаемо.
Буси чуть шевельнулся. Он поднял левую руку и коснулся шлема. Гектор подумал, что этот жест — что-то вроде вызова или приветствия. Затем он понял, что буси просто поправляет шлем, чтобы прикрыть глаза от солнца.
С робкой надеждой Гектор подумал, что, наверно, Изреель оценил выгоду своего положения — солнце было у него за спиной. Гектор посмотрел на тень, отбрасываемую буси. Преимущество было незначительным — едва перевалило за полдень.
Без предупреждения, с диким ревом Изреель бросился вперед. Огромными прыжками, быстрее, чем можно было ожидать от такого могучего человека, он преодолел расстояние между собой и противником. Продолжая устрашающе реветь, Изреель мчался прямо на меч буси. Подняв палаш высоко над головой, он нанес сокрушительный удар — сверху вниз, по шлему противника. Такой напор и такая быстрота повергли в смятение всех, включая воина. На миг буси застыл, но благодаря многолетнему опыту быстро оправился. Двумя руками он высоко поднял меч, защищая голову и держа его параллельно земле. Это был правильный, классический прием защиты. Палаш Изрееля с громким лязгом ударился о меч буси. Гася мощь удара, воин чуть согнул и напряг защищенные доспехами плечи. Потом он отступил на четверть шага, чтобы размахнуться и нанести ответный удар. Но палаш Изрееля уже опускался снова. Сокрушительные удары градом сыпались на буси. Великан теснил противника, нависал над ним. Металлический лязг не стихал ни на секунду. Буси превосходно владел оружием. Не теряя присутствия духа, он медленно отступал, отбивая атаки и чувствуя себя достаточно защищенным доспехами. Он был готов обратить силу и мощь Изрееля против него самого. Воин подставлял противнику меч под углом, чтобы клинок Изрееля соскользнул и великан открылся. Но Изрееля трудно было провести. Рука его едва заметно поворачивалась в запястье как раз перед тем, как палаш должен был коснуться меча, так что страшной силы удар приходился под прямым углом.
Это был грубый натиск, некрасивый, неизящный способ ведения боя. Воин, обрушивающий на голову противника водопад ударов, не продемонстрирует изощренной техники. Бывший призовой боец ломал защиту противника одной лишь грубой силой. Буси постепенно терял уверенность в своих действиях. Его защита начала слабеть. Слишком гордый или мало сведущий в тактике, буси решил не отступать, хотя и стоило бы увеличить дистанцию между собой и противником. Силы его стали таять. Палаш Изрееля подбирался все ближе и ближе к цели. И, в конце концов, достиг ее, угодив по похожему на миску шлему. Еще два-три точных удара — каждый последующий сильнее предыдущего, — и колени буси подогнулись. Подобно кузнецу, бьющему молотом по наковальне, Изреель нанес последний удар — на сей раз рукояткой палаша. Он пришелся по макушке шлема, и оглушенный буси рухнул ничком.
