Несколько человек спустились в трюм за мушкетами. Вернувшись на палубу, они принялись заряжать их порохом и пулями и проверять, не намокли ли кремни.
— Без крайней необходимости не стрелять! Беречь порох! — крикнул Арианс с квартердека.
Все понимали, что он прав. Люди Та-иня украли все бочки с порохом. Остался только тот, который пираты успели до этого пересыпать в свои пороховницы.
— Вид у них не воинственный, — заметил Дан.
Он присоединился к Гектору на верхней палубе и тоже смотрел на приближавшиеся каноэ. Темные глаза мискито светились одобрением.
— Хотел бы я кое-что попробовать дома, — сказал он. — Эти поплавки — здорово придумано. Они уменьшают осадку, и их лодки могут нести больше парусов, чем те, на каких ходят наши рыбаки.
Самое быстрое каноэ уже поравнялось с «Николасом». Управлявшие им люди искусно обезветрили парус, чтобы суденышко сбавило ход и шло наравне с неуклюжим «Николасом». Гектор увидел, что Итон смотрит за корму. Подтягивались и остальные каноэ. Скоро «Николас» окружил целый отряд местных суденышек.
— Никому не позволяйте всходить на борт, — резко приказал капитан. — Пусть держатся подальше.
В переднем каноэ было четыре или пять человек, и они что-то выкрикивали.
— Чего им нужно? — спросил Жак.
Гектор прислушался:
— Кажется, они кричат: «Hierro, hierro!» Это по-испански «железо».
— Ну что ж, по крайней мере, в их языке есть одно слово, которое мы можем разобрать, — проворчал француз.
Один из сидящих в каноэ взял что-то со дна лодки и высоко поднял. Это была корзина.
— Он предлагает обменять на железо то, что в этой корзине, — догадался Гектор.
Дан, как всегда, оказался самым зорким:
— Там у него кокосовые орехи и другие плоды.
— Мон дье! Слава Богу! — воскликнул Жак. — Мне уже осточертело слушать жалобы команды на заплесневелую соленую рыбу и личинок в сухарях.
Несколько человек из команды «Николаса» хотели было подозвать каноэ поближе, но Итон окриком остановил их:
— Эй, погодите! Сначала надо найти удобное место, а потом уже торговать.
Следующие полчаса маленькие каноэ-водомерки без труда поспевали за «Николасом». Судно обогнуло южную оконечность острова, и тут обнаружилось отличное место для стоянки — остров загораживал «Николас» от северо-восточного ветра. Сбавляя ход, «Николас» вошел в полосу полного штиля. Лотовой сообщил о двадцати морских саженях. Обстенили паруса. И не успел корабль бросить якорь, как его буквально облепили каноэ.
— Помните: никого на борт не пускать! — повторил Арианс приказ капитана.
— Железо, железо! — кричали по-испански аборигены.
— Я бы им показал железо! — проворчал все тот же старый брюзга. — Шайка голозадых дикарей!
Одежды островитяне действительно не носили. Это были крепкие и рослые мужчины со смуглой, с желтоватым оттенком, кожей и с широкими, мясистыми лицами. Они были выше моряков «Николаса». Свои длинные черные волосы большинство аборигенов носило распущенными, некоторые брили голову или собирали пучок на темени. Держались они уверенно, настроены были вполне дружелюбно.
— У нас есть лишнее железо на обмен? — спросил Жак.
— Так, обрезки и всякий хлам, — ответил Изреель.
Один из людей Итона уже передавал аборигену пару сломанных звеньев якорной цепи. Тот отрицательно помотал головой и стал совершать руками круговые движения.
— Что они хотят сказать? — спросил Гектор.
Дан пощелкал пальцами, прикидывая, как лучше ответить:
— В общем, им нужны железные обручи для бочек — на любом корабле они есть.
Послали за бочаром, и тот неохотно согласился отдать три сломанных обруча из своих запасов. Их достали, помахали ими в воздухе — и два каноэ немедленно подплыли поближе.
Начался торг. Штольк, опершись на планшир, вел переговоры. Наконец, после долгих препирательств на языке жестов, было решено обменять два железных обода на пять корзин с фруктами. Абориген из второго каноэ указал на выдолбленные тыквы, что лежали у него в ногах на дне лодки, и поднял палец.
— А этот что продает? — спросил Жак.
— По-моему, кокосовое масло, — сказал Дан.
Островитянин знаками показывал, что можно смазывать маслом кожу и умащать волосы.
— Свежее кокосовое масло! — воодушевился Жак. — Мне оно просто необходимо! Я покрошу в масло черствый хлеб и сделаю клецки.
— Смотрите, чтобы нас не обманули, — предупредил Дан Штолька. — Сначала масло и фрукты — потом железные обручи.
Два каноэ пристроились к борту «Николаса», аборигены обвязали сброшенными тросами корзины и тыквы с маслом. Только получив их, люди с «Николаса» передали местным железные обручи. Те казались очень довольны сделкой. Они подтянули у парусов тросы, гребцы на корме развернулись на веслах, и каноэ стали отдаляться, быстро набирая ход и направляясь к далекому берегу.
Штольк поставил первую корзину с плодами на палубу перед Жаком:
— Вот. Здесь на всех хватит.
Он поднял несколько кокосовых орехов, лежавших сверху, и… громко выругался: под верхним слоем тропических плодов лежали всякий мусор и галька.
Жак окунул ложку в кокосовое масло, вынул и лизнул ее.
— Отличное! — объявил он.
Потом француз присмотрелся к выдолбленной тыкве и нахмурился. Он погрузил ложку поглубже, потом попробовал и сплюнул.
— Putain![16] — воскликнул он. — Нас надули! Масло только сверху плавает. Под ним — морская вода.
Изреель запрокинул голову и громоподобно захохотал:
— Ну что ж, теперь можно не сомневаться: мы на Островах Воров!
* * *
На следующее утро озлобленные обманом пираты высадились на маленьком островке. Трое с заряженными мушкетами караулили корабельную шлюпку, пока остальные собирали кокосы с ближайших кокосовых пальм. Аборигены в поле зрения не появлялись, но у всех было неприятное чувство, что за ними наблюдают. Неподалеку от места высадки протекала небольшая речушка, и люди с «Николаса» устроили запруду и наполнили пресной водой бочонки и большие глиняные кувшины. Но для всей команды этого было слишком мало, и никто не сомневался, что «Николас» задержится здесь на несколько дней.
Из предосторожности большая часть команды оставалась на корабле, так что запас пресной воды пополнялся очень медленно. Вдалеке сновало множество местных лодок под треугольными парусами. Но лишь на третий день одна из них повернула к якорной стоянке, направившись прямиком сразу к «Николасу». На этот раз аборигены на борту были не голые, а в длинных, похожих на мешки рубахах из сшитых друг с другом пальмовых листьев. Их старший — высокий, крепкий мужчина с густой копной волос — вручил матросам кожаную сумку, которую и принесли Итону. В ней капитан обнаружил четыре листка бумаги. Бегло взглянув на них, он обратился к Гектору:
