— Линч, подойди-ка. Кажется, ты лучше поймешь, что это такое.
Гектор взял листки и медленно, внимательно прочел написанное.
— На всех четырех листах — одно и то же, — сказал он. — Просто это написали по-латыни, по-испански, по-голландски и по-французски.
— И что же там говорится?
Гектор взял листок с испанским текстом и громко зачитал:
— Капитану неизвестного судна, стоящего сейчас у Кокосового острова. Мы бы хотели знать, с какой целью вы тут появились. Если вы христиане, добро пожаловать в порт Аганья. Наш посланец проведет вас туда. Верьте ему, а не чаморро.
— Что еще за чаморро?
— Должно быть, местные. Наверно, так испанцы называют здешних индейцев.
— Кем подписано письмо?
Гектор сделал вид, что внимательно изучает подпись. Но в этом не было нужды. Он сразу же посмотрел, от кого послание — случаем, не от губернатора ли Ладронов дона Фернандо де Костаньи. Он ведь уже год как занимает пост губернатора и живет здесь вместе с женой. А с ними, возможно, и Мария. Но нет, стоящее под посланием имя было незнакомо Гектору.
Юноша с трудом сумел скрывать свое разочарование:
— Письмо подписано сержантом-майором[17] Дамианом де Эспланой. Он именует себя командиром форта Гуам.
— Ну что ж, по крайней мере, мы точно знаем, где находимся, — сказал Арианс. — Гуам — самый крупный из Ладроновых островов, Аганья — столица провинции.
Итон задумчиво погладил подбородок:
— С чего бы этому Эсплане оказывать нам гостеприимство? Может, это ловушка?
— Думаю, нет, — возразил Арианс. — Он надеется, что мы либо французы, либо испанцы, либо голландцы, то есть свои.
— А почему по-латыни?
— Он полагает, что если мы католики, то должны понимать этот язык.
— Или потому, что латынь считается языком, общим для разных стран, — предположил Гектор.
Старший боцман не обратил внимания на его замечание.
— Аганья — самое глухое захолустье во всей испанской империи. Оно совсем оторвано от мира, и за год к ним заходит-то, наверно, не больше пары кораблей. Эсплана будет счастлив заручиться нашей поддержкой.
Итон нахмурился:
— С чего ты это взял?
— Потому что он советует нам не доверять чаморро. Если это местное племя, значит, он не в ладах с ними.
— Люди, которые привезли письмо, — тоже местные.
— Вероятно, прирученные. Они не чета шайке дикарей, разгуливающих в чем мать родила.
Итон уже не слушал его. Он сунул французский вариант письма в руки Жаку:
— Скажи, это писал француз?
Жак прочитал письмо и отрицательно помотал головой:
— Совершенно точно — нет.
— Мог бы выдать себя за французского офицера?
Жак язвительно усмехнулся:
— Боюсь, клеймо на лице вряд ли мне в этом поможет. — Он потер клеймо на щеке, едва заметное под загаром, но неоспоримо свидетельствующее, что в свое время он был каторжником на галерах.
Итон повернулся к Гектору.
— Ну а ты? Поможешь другу?
Гектор насторожился. Они с Даном неплохо говорили по-французски, выучившись у Жака, с которым подружились на галерах короля Людовика.
— Смотря чего вы от меня хотите, — промолвил он.
— Хочу, чтобы ты встретился с этим Эспланой, — пояснил капитан.
— То есть, вы не поведете «Николас» в Аганью?
Итон покачал головой:
— Слишком опасно. Мы там явно не понравимся.
Гектор долго раздумывал, прежде чем дать ответ. С одной стороны, ему представлялась великолепная возможность разузнать, здесь ли Мария. Однако если он нос к носу столкнется с доном Фернандо, то все пропало.
— Я не могу, — наконец ответил Гектор. — Меня может узнать губернатор.
— Ты знаком с губернатором? — В бледно-зеленых волчьих глазах Итона вспыхнуло подозрение.
— Когда-то он был высокопоставленным чиновником в Перу, а я вел с ним переговоры о выкупе за его жену. Когда я был в плену в Вальдивии, мне сказали, что его перевели на службу сюда, — признался Гектор.
Неприятным скрипучим голосом, в котором звучала угроза, Итон промолвил:
— Впервые слышу об этом, Линч. Когда ты одурачил мою команду на островах Энкантадас, я сразу понял, что ты скользкий тип. А теперь окончательно в этом убедился. Значит, тебе зачем-то нужно было сюда попасть?
Гектор не позволил себя запугать:
— К тому, что происходило в последние несколько недель, я не имею никакого отношения. Решение принимала команда.
Итон метнул на молодого человека злобный взгляд и повернулся к Жаку:
— Итак, Линч боится встречи с испанцами. Придется тебе рассчитывать лишь на себя. Я хочу, чтобы ты посмотрел, что это за место, куда нас зовут в гости. Нужно разведать, есть ли слабые места в обороне, сможем ли мы захватить и ограбить город. Скажешь, что мы — королевский корабль, посланный королем Людовиком на поиски новых земель под плантации и для торговли.
Жак небрежно пожал плечами:
— Хорошо. Если этот Эсплана спросит, что у меня с лицом, скажу, что меня освободили с галер, потому что я бывалый моряк и вызвался принять участие в этом плавании.
— Возможно, об этом и разговора не зайдет, — успокоил его Итон.
— Мы не можем напасть на Гуам, — вмешался Арианс. — У нас нет пороха для пушек.
Капитан вкрадчиво ответил:
— Я подумал об этом. Если Эсплана хочет заручиться нашей помощью в распрях с аборигенами, скажем, что рады бы оказать ему всяческое содействие, да порох у нас отсырел, и попросим его прислать несколько бочек. — Итон гаденько ухмыльнулся. — А получив порох, нападем на них.
* * *
Жаку Бурдону, бывшему парижскому вору-карманнику, грабителю, каторжнику-галернику, очень нравился весь этот маскарад. Облачившись в лучшее платье Итона и преобразившись в закаленного морского волка, он сел в каноэ аборигенов и отплыл к берегам Гуама. Вообще-то Жак не любил маленьких суденышек. Он считал их медлительными и неустойчивыми, к тому же, в них всегда мокро и укачивает. Но это каноэ было совсем другим. Поплавок на боку значительно прибавлял ему устойчивости, сидеть было удобно, а крепкий бриз быстро нес их вперед. Путь обещал быть недолгим.
Жак подвинулся так, чтобы парус из пальмовой циновки не мешал обзору. Каноэ — как он узнал от команды, оно называлось «галаиде лайяк» — на хорошем ходу вошло в защищенную бухту. Никаких коралловых рифов. Глубина была большой даже около деревянного причала. Открывался вид на живописную долину и домики под соломенными крышами. Под утренним светом зеленели луга на склонах холмов.
Рядом с причалом Жак увидел массивное квадратное сооружение — небольшой форт. Должно быть, это и был испанский пресидио, крепость.
