— Я приняла эти слова за приглашение войти, — холодно сказала она, улыбнувшись.
Грей, напротив, насторожился. Он прекрасно знал, что если Кэтрин улыбалась, то это таило угрозу.
— Что такое произошло, — рявкнул он, — что вы решились побеспокоить меня?
Кэтрин опустилась в кожаное кресло напротив.
— У меня возникла блестящая идея, — начала она. — Более чем блестящая. Удивительная, экстраординарная…
— О, ради Христа, убирайтесь вместе с нею! — зарычал Грей.
— Очень хорошо, — обидевшись, отозвалась Сестра. — Кажется, мне пора подыскать себе другое место для проживания. Не хочу оставаться старой девой, которая до конца своих дней целиком будет зависеть от брата. Особенно теперь, когда вы женаты. Я и в самом деле хочу подыскать себе мужа, выйти замуж и удалиться.
Грей удивленно вскинул брови:
— Не смешите, Кэтрин. Вы никогда мне не мешали. На самом деле без вас Дженнифер никогда бы не стала леди.
— Очень хорошо, что вы так думаете, — бесстрастно продолжила сестра, — потому что моя идея касается также и Дженнифер.
Грей подозрительно прищурился:
— Так в чем же именно заключается ваша идея?
— Раут!
Грей, удивившись, долго смотрел на нее.
— Вы, наверное, шутите, — наконец сказал он. — Раут? Здесь, в моем доме?
— Да! — радостно воскликнула Кэтрин. — В Двенадцатую ночь. Это идеальный случай представить Дженнифер обществу, а мне начать поиски мужа. В конце концов, у нас есть прекрасный бальный зал в восточном крыле здания, который едва ли использовался по назначению. Это будет событием сезона!
Двенадцатая ночь, насколько было известно Грею, считалась самым главным праздником в колонии, даже Рождество не столь почиталось. Раут в Грейхевене и на самом деле станет выдающимся событием. Да и до Двенадцатой ночи осталось чуть более месяца. Но если он согласится с этой бредовой идеей, дом заполнят болтающие вздор люди и нарушат его покой. Грей заколебался.
Хотя… Кэтрин и в самом деле нужен муж.
И прежде чем он собрался что-либо возразить, Кэтрин поднялась и радостно произнесла:
— Вот и хорошо! Я рада, что вы согласились. Мы с Дженнифер сразу же возьмемся за список приглашенных. И уж конечно, нам придется сшить новые бальные платья.
Грей выпрямился. При мысли о Дженнифер в бальном платье он разом встрепенулся: одетая и причесанная как принцесса, она будет неотразима. И наверняка сведет его с ума.
Но ведь сестре нужен муж.
— Ладно, Кэтрин. Займитесь этим.
Кэтрин одарила его королевской улыбкой.
— Есть и кое-что еще…
Грей приподнял темную бровь. Он прекрасно знал Кэтрин, чтобы изучить ее манеру говорить о самом неприятном так, будто это какие-то пустяки. Интересно, что может быть хуже предложения провести раут в Грейхевене? В общем, он приготовился к худшему.
— Итак…
— Дженнифер надо научить танцевать потому что у нас, конечно же, будут танцы. Я не могу танцевать из-за моего физического недостатка, поэтому вы…
Грей вскочил на ноги и сердито посмотрел на нее с высоты своего внушительного роста.
— Нет, — отрезал он. — Абсолютно, положительно, определенно — нет! Я не буду учить ее танцам. Об этом не может быть и речи.
— Почему? — спросила Кэтрин самым невинным тоном. Она всегда говорила таким тоном, когда хотела выставить, его грубой, неотесанной деревенщиной.
— Я ненавижу танцы! — взорвался он.
— О, разумеется, Грей. Так, значит, вы хотите, чтобы вся Виргиния смеялась над вашей женой только из-за того, что она не умеет танцевать менуэт?
Да пусть бы смеялась, подумал Грей, но не сказал этого вслух. Потому что тогда, почувствовав его слабину, Кэтрин наверняка перейдет в атаку. Он не мог признаться ни ей, ни себе, что боится прикасаться к своей жене, боится того, что происходит с ним, стоит ему только дотронуться до нее. Он обещал Дженнифер, что никогда больше не поцелует ее, твердил себе вновь и вновь, что не хочет ее. Но на самом деле Грей хотел ее, и если он прикоснется к ней, то обязательно поцелует. А потом не удержится и займется с ней любовью…
— Я не хочу попусту тратить время, обучая ее танцам, — отрезал он, стараясь не представлять себе Дженнифер в бальном платье с низким вырезом. — Меня не волнует, что станут говорить в обществе. Вы же вправе нанять учителя.
— Учителя? — с сомнением отозвалась Кэтрин. — Но, Грей, учителя обучают детей, а не взрослых.
— Мне кажется, они с таким же успехом могут обучать и взрослых. — Кэтрин, видимо, не предполагала, что брат предложит нанять учителя танцев, и, казалось, попала в затруднительное положение. — У Медисонов, по-моему, отличный учитель танцев, — вежливо сказал он, снова опускаясь в кресло. — Может быть, наймете его, пусть даст Дженнифер несколько уроков.
— Но…
Грей только махнул рукой.
— Если другой учитель кажется вам лучше, что ж, пригласите его, — великодушно согласился он. — Я оставляю все это на ваше усмотрение. Нанимайте кого хотите. А теперь, Кэтрин, извините, мне надо заняться работой.
Он добился определенного преимущества, но не победы. Кэтрин, нахмурившись, вышла из его кабинета. Ей удалось уговорить Грея на раут, и, слава Богу. Она ведь прекрасно видела взаимное влечение Грея и Дженнифер, но ее глупый братец так упрям, что ему необходим некоторый толчок извне. Вначале, когда она взялась делать из деревенской девчонки леди, ей хотелось доказать Грею, что ему ее не перехитрить. Но по мере того как росла их с Дженнифер дружба, намерения Кэтрин изменились. За прошедший год она полюбила Дженнифер так же, как брата, и теперь хотела видеть счастливыми их обоих. Ее цель состояла вовсе не в том, чтобы найти себе мужа. Скорее ей хотелось сблизить Грея с Дженнифер. И на сей раз у нее все получится.
Жаль, конечно, что Грей воспротивился учить Дженнифер танцевать. Она надеялась таким образом бросить их в объятия друг другу в буквальном и переносном смысле. Ничего, Грей вынужден будет танцевать со своей женой на payте. Кэтрин улыбнулась.
«Мы еще посмотрим, — подумала она, — как ты среагируешь, увидев ее в бальном платье, которое я придумала».
Нет, Грею не устоять.
Занятые подготовкой к рауту, Кэтрин и Дженнифер проводили много времени вместе, разрабатывая меню, программу праздника и раскраивая свои бальные платья, от веселились словно маленькие девочки. Дом преобразился внутри и снаружи он теперь был украшен фруктами, зелеными гирляндами и шарами, переплетенными ветками белой омелы. Кэтрин припомнить не могла другого такого счастливого Рождества.
Грей, напротив, выглядел очень несчастным. Он ненавидел эти двенадцать дней Рождества, ненавидел праздничную суматоху и толкотню, улыбающиеся лица и подарки. Ненавидел добрые пожелания, которые казалось, так и наполняли каждого человека, словно это была особо опасна: заразная болезнь. Еще больше он ненавидел нынешнее Рождество, поскольку его принуждали не только присутствовать на рауте, но и разыгрывать роль радушного хозяина. И он был в невероятно плохом расположении духа, когда его жена постучала в приоткрытую дверь кабинета.
