– Я не хотел задавать лишних вопросов, – сознался Декер. – Не хотел тревожить воспоминания, когда со дня смерти ее мужа прошло меньше года.
– Вроде того, чтобы напомнить, где ты, дескать, жила? Что тревожащего могло быть в таком вопросе?
– Мне просто не хотелось ее расспрашивать. – Это была еще одна ложь. Декер точно знал, почему он не расспрашивал Бет. В своей прежней жизни он взял за непререкаемый обычай выпытывать все мельчайшие подробности личной информации у всех людей, с которыми ему доводилось встречаться, хотя совершенно не знал, когда эти сведения могут ему пригодиться и пригодятся ли они вообще. Но с момента прибытия в Санта-Фе, когда он начал новую жизнь, начал делать из себя другого человека, он стал сознательно подавлять в себе прежний расчетливый образ действий.
– И что, страховка ее мужа была такой большой, что обеспечивала ей жизнь даже после того, как эта женщина купила вот этот дом через забор от вашего?
– Она зарабатывала на жизнь как художник, – сказал Декер.
– О? И какой галереи?
– В Нью-Йорке.
– Но как называется эта галерея?
– Я не знаю, – в который уже раз повторил Декер. – Даже представить себе этого не могу. Но я видел человека, который управляет галереей. Он приезжал к Бет. Его зовут Дэйл Хоукинс.
– Когда это было?
– В четверг. Первого сентября.
– Как вам удалось так точно это запомнить?
– Прошло всего девять дней. Впрочем, я запомнил потому, что именно в этот день Бет закончила оформление всех бумаг насчет дома. – Но у Декера была другая причина для того, чтобы так хорошо запомнить эту дату, – той ночью он и Бет впервые занимались любовью. «Бет! – мысленно воззвал он. – Ради бога, объясни, что происходит? Почему ты убежала по этому чертовому склону за своим домом? Что за мужчина ждал тебя в автомобиле?»
– Мистер Декер.
– Прошу прощения. Я... – Декер заморгал, сообразив, что полностью отключился от реальности, а Эсперанса тем временем продолжал говорить с ним.
– Вы сказали, что кто-то с пультом управления дистанционным взрывателем должен был наблюдать за домом.
– Совершенно верно.
– Почему этот человек не взорвал бомбы, когда вы стояли с миссис Двайер около ее дома?
– Пока я не оказался в доме, у него не было стопроцентной уверенности в том, что от взрыва будет толк.
– И поэтому он решил дождаться вашего отъезда и только после этого устроил взрывы? – спросил Эсперанса. – И какой смысл вы видите в этой тактике?
Декер почувствовал, что у него холодеет в жилах кровь.
– Конечно, если целью были вы, – добавил Эсперанса.
– То есть целью была Бет? – Декеру стало настолько холодно, что он задрожал. – Вы хотите сказать, что и сегодня днем, и вчера вечером они охотились не на меня?
– Она, очевидно, боялась чего-то. Иначе зачем ей было карабкаться с больной рукой по этому склону?
У Декера по коже бегали мурашки.
– Им нужна была Бет? Иисус. – Ничего из его огромного опыта – ни в войсках специального назначения, ни в антитеррористической разведке – не могло сравниться с тем, через что ему приходилось проходить сейчас. Он никогда не чувствовал себя настолько уязвимым в эмоциональном отношении. Но тогда, до приезда в Санта-Фе, он никогда не ослаблял свои защитные механизмы, и ни о какой эмоциональной уязвимости не могло даже быть и речи.
– Вы только что говорили о радиочастотах, которые используют дистанционные взрыватели, – сказал Эсперанса. – Где, интересно, вы узнали, как взрывают дома?
Декер пропустил вопрос мимо ушей. Он был слишком погружен в свои мысли. Более года он пребывал в состоянии отречения от своих привычек и инстинктов, убеждал себя в том, что все, что ему требуется для того, чтобы быть довольным жизнью, это полное отсутствие подозрительности, открытость к настоящему и столь же полный отказ от прежнего образа жизни, целиком базировавшегося на расчетливости. Но теперь все эти привычки вернулись к нему в столь полном объеме, что он поразился. Взяв со стола телефонный справочник, он нашел нужное и быстро набрал номер.
– Мистер Декер, что вы делаете?
– Звоню в больницу Сент-Винсента.
Эсперанса озадаченно смотрел на него.
Когда коммутатор ответил, Декер попросил:
– Пожалуйста, соедините меня с кем-нибудь из медсестер, наблюдающих за палатой три один один шесть.
Дождавшись еще чьего-то ответа, Декер заговорил снова:
– У вас лежала женщина с огнестрельным ранением по имени Бет Двайер, которую недавно выписали. Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из медсестер, которые ухаживали за ней.
– Один момент.
Декеру опять пришлось немного подождать.
– Да, я помогала Бет Двайер, – раздался в трубке приятный женский голос. – Правда, я пришла на работу только в семь. До этого ею занимались другие медсестры.
– С вами говорит один из полицейских, расследующих обстоятельства происшествия.
– Эй, – негромко запротестовал Эсперанса, – вы понимаете, что творите?
Декер вскинул руку, жестом умоляя Эсперансу позволить ему поговорить.
– У нее были какие-нибудь посетители?
– Только один мужчина, ее друг.
«Это, скорее всего, был я», – подумал Декер. Но период, когда он с готовностью принимал желаемое за действительное, уже закончился.
– Как выглядел этот человек?
– Высокий, хорошо сложенный, лет сорока.
– Рыжеватые волосы?
– Насколько я помню, да. Он показался мне таким... спортивным, решительным. А больше я никого не видела.
– А как насчет телефонных звонков?
– О, она очень много звонила.
– Что?
– И ей тоже звонили несколько раз. Некоторое время телефон звонил вообще почти непрерывно. Но если я находилась в палате, она не говорила до тех пор, пока я не выходила.
У Декера сдавило сердце.
– Спасибо, – он с трудом выдавил из себя это короткое слово. – Вы очень помогли нам. – Глубоко задумавшись, он несколько секунд держал трубку в руке и лишь потом медленно положил ее на рычаг.
– Что все это значит? – вскинулся Эсперанса. – Вы знаете, что делают с теми, кто выдает себя за полицейских?
– Бет звонила сама и приняла несколько телефонных звонков. Но, насколько мне известно, я единственный ее близкий друг в этом городе. В таком случае кому она звонила и кто звонил ей?
– Если ее звонки были междугородными и она делала их не за счет абонента, то вызываемые номера должны быть зарегистрированы, – сказал Эсперанса.
– Раздобудьте их. Но я подозреваю, что звонки были местные – что она говорила с тем самым человеком, который ждал ее на Форт-Коннор-лэйн и усадил в машину. Я принес ей какую-то – первую попавшуюся – одежду, чтобы она могла переодеться, когда ее выпишут из больницы, и она сказала мне, что чувствует себя настолько безобразной, что стесняется одеваться в моем присутствии. Она попросила меня подождать снаружи, в коридоре. Учитывая ее рану и то, что ей вполне могла потребоваться помощь, я подумал, что сейчас не самое подходящее время для скромности, но не стал возражать. А теперь я почти уверен, что она воспользовалась этой возможностью, чтобы сделать последний звонок этому человеку, сказать, что ее выписывают, и договориться, в какое время он будет ее ждать. Но, гори он в аду, кто это был?
К эмоциям, владевшим Декером, ободрявшим и сбивавшим с толку – радости от того, что Бет жива, и недоумению из-за ее поведения, – внезапно прибавилась новая: ревность. Помилуй бог, неужели такое может быть? Неужели Бет имела тайного любовника? Неужели все то время, пока я ее знал, она встречалась с кем-то еще? В его мозгу билось множество безответных вопросов. Каким образом она могла встречаться с ним? Мог ли кто-нибудь приехать следом за ней с востока? Кто-то из ее прошлой жизни?
– Этот мужчина, который ждал в автомобиле... Хозяйка собаки, надеюсь, рассмотрела его достаточно хорошо, чтобы дать четкое описание? – спросил Декер.
– Это должен знать Санчес.
Едва Декер успел сделать несколько порывистых шагов в сторону двери, за которой стоял, охраняя вход, Санчес, как дверь резко распахнулась ему навстречу.
Появился Санчес и сразу же ошарашил Декера:
– Вас хотят видеть двое мужчин, которые утверждают, что они ваши друзья.
– Вероятно, соседи или коллеги по работе. Скажите им, что я поговорю с ними позже. Послушайте, я как раз хотел кое о чем вас спросить.
– Они очень настойчивы, – сказал Санчес. – И особо подчеркнули, что они ваши старые, очень старые друзья. Они говорят, что их зовут Хэл и Бен.
3
– Хэл и?.. – Декер попытался не выдать своего удивления. – Да. – Он весь внутренне подобрался. – Я их знаю. Впустите их.
Хэл и Бен были теми самыми оперативниками, которые поджидали Стива в вестибюле отеля «Сент-Режис» после его вызвавшей столько шума отставки без малого полтора года назад. Они расспросили его о причинах такого поступка и в конце концов решили, что он не представляет угрозы для безопасности Управления, и позволили ему продолжить путь в святилище, каким ему представлялся Санта-Фе, не забыв, впрочем, сделать в завуалированной форме предупреждение о том, что он не должен позволить гневу, порожденному римскими событиями, развязать ему язык.
