которая снаружи, и та, что обжилась внутри. Она другая, колючая, она не собирается признавать Ричарда хозяином.
Разве может быть хозяин у тьмы?
Глава 19
О том, что важные решения даются нелегко
«Взмахнул проклятый чернокнижник рукою, и вышли пять молодцев, один другого краше. И сказал тогда он девице: Выбирай любого, твоим станет. Будете жить-поживать и горя не знать.
Но покачала девица головой:
– Не надобны мне твои молодцы завороженные, и любовь наведенная их тоже не нужна. Иссушит она душу, измотает сердце. Думаешь, не знаю, что счастья этого год отпущено, а после и он, и я в могилу сляжем?
– Чего же ты хочешь, девица? – удивился чернокнижник. – Нет тут иных женихов.
– Как нет? А ты?»
Сказ о чистой душой деве и проклятом чернокнижнике.
Яр поднял цепочку и пальцем ткнул в камень. Камень качнулся. Влево. И вправо. Крутанулся.
– Красивенький, – сказал Яр и камень вернул. – Что делать станем?
– Мне вот тоже интересно, – Мирослава сунула вещицу в кошель. – Что нам делать-то?
– Выкинуть?
– А Старомыслу что я скажу?
– Ну… что потеряла? – с робкою надеждой поинтересовался Яр.
– Ну да… взяла и потеряла, – Мудрослава фыркнула и вздохнула. – Надо рассказать.
– Кому?
– Хозяину. И обо всем.
– Обо всем не надо, – Яр поспешно сарафан разгладил. – Еще не так поймет.
– Как будто это можно понять так. Но нет, тут сам решай, а вот остальное… он ведь чего-то добивается, Старомысл. Если бы хотел трона, он бы мог и иначе. Я ведь… в одно время, предложи он венчаться, я бы побежала, не глядя, не думая, – признаваться в том было мерзко. – И счастлива была бы. Некоторое время точно.
Она прикусила губу.
Наведенная любовь, она ведь хуже порчи. Порчу-то снять можно, а эта любовь, она в душу ядом проливается, мучит, дурманит, травит.
– Думаю, если бы он все время рядом был, я бы и вовсе ни о чем не думала. Делала бы, что скажут. И… и радовалась. Пока могла бы. Захоти он от тебя избавиться, избавился бы… и я бы тоже помогла. Молчи, Яр. Сам знаешь, что помогла бы. Только… стало быть, не трон им нужен.
– Полагаешь? – он протянул руку, и Мудрослава забрала тот самый камушек, который разглядывала и так, и этак, силясь обнаружить хоть что-то необычное. Да только ничего не видела. Красивый, да. И из рук выпускать тяжко.
Может, в этом суть?
– Почти уверена. Желай он трона, не позволил бы мне замуж выйти. Уехать. Или…
– Или у него не было еще той силы? – предположил Яр. – А может, решил, что еще не время? Небось, твою женитьбу с ним тогда многие не поддержали бы. Я ведь тоже думал. Всерьез. Древояр тогда заговаривал, что, мол, надо бы жениха тебе сыскать… и про него тоже упоминал. Но как-то словно невсерьез.
– А ты?
– Я перемолвился парой слов с Морозовым. И с Кудыкиными. Да и в целом… все-то против были. Морозова же знаешь, он еще тот старый сыч. Так вот, сказал, что, ежели я тебя вздумаю тут с кем оженить, то женихов череда до самое границы выстроится. И кого бы ни выбрал, прочие жизни не дадут. Что надобно где-нибудь там мужа искать…
Звучало до отвращения логично.
Только больно отчего-то.
– А можно подумать, в заграницах нас только и ждут, – проворчал Яр. – Да и… тоже… я-то не женат, а случись чего? И тогда твой муж станет на царство.
И одно дело, ежели будет он из державы крепкой, которая не удержится расширить границы свои, и совсем другое, коль происходит жених из мелкого княжества, где только и есть, что гонор родовой. Этакого укоротить просто.
Да.
И сама Мудрослава, разве она иначе бы сделала?
– И ведь не сам я до него додумался. Подсказали. А кто? И не упомню. Как бы не сам Древояр. Я тогда и подумал, что хорошо выходит. И тебя отошлю подальше, и сам разберусь, и заодно уж вправду муж-то показался. Молод, собою хорош.
– А он взял да помер.
– Или померли, – Яр крутанул цепочку и камень тоже закрутился, разбрызгивая синие искорки света.
– Думаешь?
– Почти уверен. Он ведь… я ведь говорил с ним. Гонористый, конечно, но при том вроде толковый. И пить не сказать, чтобы пил много. Немного. И здоровый он был. Первым делом же целители осмотрели. На кой мне больной зять? А тут взял и… помер.
Не сказать, чтобы теперь Мудрослава так уж переживала по этому поводу.
– Я вот думаю, что, может, и не сам… что уж больно вовремя… жрец вас в храме сочетал, назвал мужем и женою. А стало быть, так оно и есть. Брак состоялся, но не свершился, – сказав это, Яр посмотрел в сторону. – Вот… а потом уже Древояр заговаривать стал, что надо бы тебя вернуть, что не дело это… почему?
– Не знаю.
– И я не знаю. И спросить не у кого. Если и вправду чернокнижник…
– А еще сомневаешься?
– Нет, – покачал головой Яр. – Какие уж тут теперь сомнения. Так что… может, и права ты. Наши-то вон, замороченные… то есть, я не уверен. Не может же он всех морочить. Но как угадаешь, который сам собою дурень, а который под мороком? А эти… местные, здешние стало быть. Или вот рыцари. Слушай, а ты за рыцаря замуж не хочешь?
– А ты на принцессе жениться не собираешься? – отозвалась Мудрослава.
И оба вздохнули.
Одновременно.
А ведь прав он. Рыцари-то, они, небось, вон сколько уже с проклятыми сражаются и должны разбираться в чернокнижниках всяко получше их с Яром. Но… но камушек покачивался, дразнил синевою, просился в руки.
Нельзя.
Отдавать ладхемке, сколь бы она ни злила, точно нельзя. А что можно?
Мудрослава и сама не знала.
– Поговорю, – решилась она и встала. – С кем-нибудь, потому что сами мы не справимся. Помощь нужна.
Не отпускала мерзкая мысль, что за помощь-то платить придется и как знать, что в плату-то потребуют.
А с другой стороны, что делать-то?
Оставить, как есть?
Так чем оно обернется-то? Вот прикажет он ей в следующий раз убить кого, и как знать, сумеет ли Мудрослава перед наваждением устоять?
То-то и оно.
– Это не игра, Яр, – она убрала опасный камушек с глаз долой. – И игрой никогда не было. А ты все никак не повзрослеешь…
Земля вдруг качнулась под ногами.
Вздрогнула.
И Мудрослава поняла, что падает. Она летит. Куда? Куда-то в пропасть, которая распахнулась под ногами её. И в
