странно, конечно, что он еще не высох – лишь плошка. Тварь потянулась было к зеленой воде, но фыркнула. Запах был гнилостным и неприятным.
Но вот…
Мудрослава закрыла глаза. И тварь с нею.
Открыла.
Повернулась одним боком.
Другим.
В зеленоватой глади отражался… дракон?
Глава 20
Где оживают воспоминания и появляются новые вопросы
«Приворотные зелья бывают разные, но большею частью они пробуждают в душе не любовь, а низменную страсть или же вовсе похоть. Тако же они дурманят разум, отчего человек делается излишне ревнив к объекту своей страсти, а еще гневлив без меры, что зачастую приводит вовсе не к тем результатам, коии ожидает заказчик. И оттого разумно перед тем, как соглашаться на исполнение подобного заказу, брать расписку, ибо в ином разе через год или даже раньше того женщина, желавшая любви, обвинит вас же в том, что сия любовь вовсе не такова, как ей мечталось».
«Большая книга ведьмы, часть первая, посвященная людям и пониманию их».
Ричард молчал.
Было… пожалуй, обидно. Замок ведь мог показать и ему. А он взял и… как будто предал. А еще демоница смотрит… нет, не с жалостью. Хорошо, что не с жалостью. Жалости он бы не перенес. А так в темных глазах её видится печаль.
И тошно.
Надо что-то сказать. Или не надо? Встать и уйти. Он ведь в своем доме.
В своем праве.
В…
– Я плохо помню его, – признался Ричард, потерев пальцами переносицу. Нос зачесался. – Это тоже странно, если подумать. Матушки не стало, когда мне было одиннадцать.
– Мне… жаль.
Наверное.
Или нет? Демоны притворяются. Демоны выискивают слабости, чтобы потом использовать их против людей. Демоны…
Что вообще он знает о демонах, если не из книг?
– Отца не стало позже. Но я все одно плохо его помню. И это не нормально, – он сжал голову в ладонях. – И главное, почему раньше мне это не казалось не нормальным?
Вопрос.
И вопросы множатся.
Как получилось, что…
– Не спеши, – мягко произнесла демоница. – То, что я видела… понимаешь… точнее я вот ничего не понимаю, но это как-то связано. Все связано. Та девушка, про которую ты рассказывал. И произошедшее в замке. И потом, позже… зеркало.
– Зеркала опасны.
– Да уж, поняла, – она поежилась и протянула руку. – Пойдем.
– Куда?
– Не знаю.
Рука её лежала на столе. Бледная. Тонкая. С черными когтями и запястьем, на котором проступали темные ниточки сосудов. И отчаянно хотелось прикоснуться к этой руке.
Взять её.
Поднести к губам. Согреть. Из-за бледности кожи казалось, что демоница мерзнет. И… И Ричард решился. Осторожно тронул пальцы. И когти тоже.
– Острые, – сказал он.
– Извини, – она вдруг смутилась.
Нельзя верить демонам.
Нельзя.
Людям тоже. Тогда кому можно?
– Нет, просто… ты первый демон, которого я вызвал. И не только я… и наверное, ты права. Сидеть тошно. Хочешь, я покажу тебе башню?
– Хочу.
– Даже не спросишь, какую?
– А мне это надо знать?
– Понятия не имею.
Отпускать её руку не хотелось. И Ричард позволил себе не отпустить. В конце концов, и у него могут быть слабости.
А наверху гулял ветер.
Эта башня, самая дальняя из всех, и стояла-то словно наособицу. Тонкая, будто спица, с темною крышей и совершенно несуразным, каким-то кружевным флюгерком. Флюгер изображал птицу с расправленными крыльями и неестественно-длинным хвостом. Некогда хвост был позолочен, но теперь от позолоты остались лишь искорки.
Ричард сделал глубокий вдох.
Дышалось тут, наверху, легко. Ветер пах морем и снегом, и будоражил душу. Почему-то хотелось то ли кричать, то ли плакать, пусть последнее было вовсе нелепо.
Недопустимо.
– Красиво, – тихо сказала демоница, а Ричард понял, что так и держит её за руку. Что и отпускать-то не хочется, что сама эта рука будто спасение.
– Красиво, – согласился он.
И подумал, что… если обнять, то никто не увидит. А потом устыдился этой мысли, потому что было в ней что-то донельзя подлое. Будто он… стесняется?
Её стесняется?
А демоница словно почувствовала и осторожно сжала пальцы.
– Я сюда часто убегал. В детстве.
Не стоит о таком говорить.
Не с демоном.
А с кем? С Ксандром? С Лассаром, который по сути незнакомец? С кем вообще здесь можно поговорить? И почему возникла сама эта необходимость? Сколько лет Ричард жил и как-то даже без разговоров душевных обходился.
Теперь вот…
Это демоница на него так влияет. И рассказы её. И еще память. Память дремавшая… почему? Это тоже не нормально.
Неужели…
Но кто?
Ксандр? Отец? Больше некому… и тоже… думать о подобном тошно.
– Я не знаю, когда все изменилось. И почему. Самые ранние воспоминания, они были вполне счастливыми. И Замок тоже. Он был другим. Совершенно. Здесь жили люди. Рыцари… у отца были рыцари.
Запах железа и масла, которым натирают доспех. Легкий – конюшни. Конюшни он тоже помнит. И лошадей. Могучий жеребец темной масти склоняет голову и осторожно берет хлеб с руки Ричарда. И вздыхает. Его горячее дыхание щекочет ладонь.
Шея жеребца чуть влажная. А грива, которая кажется шелковой, на самом деле жесткая. Ричарду доверили важное дело – чистить коня. И щетка скользит по такой гладкой глянцевой спине. Конь спокоен. И лишь иногда, играясь, пытается дотянуться до мальчишки, ухватить зубами за куртейку.
Отец тут же. Он тоже чистит, ибо рыцарь сам должен ухаживать за своим конем.
Хотя, конечно, на конюшне людно. Здесь и конюхи есть, и их помощники, и много кого.
Странно, но говорить об этом легко. Правда, как бы не запутаться, потому что одно воспоминание сменяется другим.
Вот он, Ричард, стоит. И пытается натянуть тетиву. Лук небольшой, но тугой до крайности, как ему кажется. И Ричард пыхтит от натуги. А рядом возвышается огромный человек.
Каллес.
Его звали Каллес. И он был старшим над рыцарями. И Ричарда учил. Пожилой. Неторопливый. Обстоятельный.
– Тогда… Легионы существовали, но как бы отдельно от людей. Они несли службу там, на границе с проклятым городом. И еще в горах. У реки. Везде, где людям было бы сложно. А отец с рыцарями время от времени выезжал. Когда приходили жалобы. Или нежить поднималась. Или какие твари выползали, – Ричард все-таки сумел отпустить руку. – И я помню, как они уходили. И возвращались. Он всегда что-нибудь привозил.
Огромный клык, с руку Ричарда, того, который еще ребенок. Клык белоснежный и гладкий, и Ричард в восторге. Он не выпускает этот клык из рук.
Где он?
И куда подевалась коробка с остальными сокровищами? Осколок
