— Алекс, тебя снова трясет. Ты в порядке?
— Нет, не в порядке. Мои сны, моя жизнь… иногда я не могу отличить их друг от друга. Кажется, я всегда находился между раем и адом, и не знаю, куда попаду в итоге.
— О, Алекс.
— Ты знаешь, я правда не хочу об этом больше говорить. Давай оставим эту тему, ладно? Мне уже тридцать семь лет. И каким-то образом мне удалось многого достичь в жизни без всяких там врачей-психиатров, которые копались бы в моем прошлом, а сейчас мне особенно не хочется, чтобы в нем кто-то копался.
— Почему ты так зол?
— Ты пытаешься влезть в мою жизнь. Но она лишь моя, и ничья больше.
— Я просто пытаюсь помочь. Ты ведь сам пришел ко мне.
— Правда. Я виноват, извини. Мне не нужно никакой чертовой помощи. Прости, что потревожил. Я вернусь к себе, спасибо за все. Спокойной ночи!
— Алекс, тебе надо с кем-то поговорить об этом. Если не со мной, так с кем-то другим.
Дверь хлопнула — он вышел.
— Спокойной ночи, Алекс, — сказала Вики и выключила свет.
Она лежала, глядя в темноту минут десять, нервно поправляла подушки. Она теперь не могла заснуть. Тем более что пролежала в кровати двое суток. Она чувствовала себя бодрой. Легкая контузия? Очевидно, ошибочный диагноз.
Она снова включила свет, встала, надела шорты-хаки и белую футболку с изображением черного ястреба, которую ей дали на яхте. Взглянув в зеркало, вспомнила, что у нее перевязана голова.
Открыв ящик стола, она вынула шарф, который Алекс купил ей на Нью-Бонд-стрит в Лондоне. На нем были изображены дельфины и киты. Обмотала шарф вокруг головы и пошла искать лестницу.
Она знала, где можно найти Эмброуза. Ей были известны его привычки: он, скорее всего, сидит на палубе под звездами, завершая день порцией коньяка. Именно Эмброуз впервые представил ей Алекса. Это произошло в Лондоне. В тот день был бал в доме американского посла. Вики была в числе приглашенных — хозяин и его жена являлись друзьями ее отца. Кроме того, недавно была издана ее книга «Карусель», гремевшая на весь Лондон, и поэтому ее приглашали ужинать во многие известные дома.
В тот вечер Алекс был почетным гостем, а она сидела рядом с ним. Когда подали уже основное блюдо, этот красавец старался не смотреть на нее; ей пришлось обернуться к очаровательному старине Эмброузу, чтобы спросить: почему этот невоспитанный гость справа не ухаживает за ней? Он ответил, что этот человек — его друг, и он рад будет посодействовать.
Эмброуз что-то написал на обороте визитки и передал карточку Вики. Она дотронулась до плеча невоспитанного гостя и передала визитку ему. Прочитав, он побледнел и сказал Вики:
— Извините, я ужасно скучаю. Но вы окажете мне двойную честь, если согласитесь потанцевать со мной хотя бы раз.
Эмброуз не сказал ей, что написал на карточке. Но когда она обернулась к красивому мужчине и спросила, что значит «двойная честь», началось их знакомство.
В итоге они втроем провели следующие две недели в веселом водовороте пабов, вечеринок и уик-эндов в замечательных старинных загородных домах. Последний уикэнд они провели вдвоем с Алексом в его доме на окраине Котсуолдса. С тех пор и полюбили друг друга.
Поэтому она хорошо знала ночные привычки Эмброуза. Сейчас он, скорее всего, на верхней палубе сидит в шезлонге. Это было его излюбленное место. Там он курит трубку и пьет коньяк, а именно всего этого она и хотела в настоящий момент.
На закругленной скамье у самой кормы она заметила два знакомых силуэта. Они склонили головы друг к другу, о чем-то тихо беседуя, и даже не заметили, как она подошла.
Она приблизилась и поцеловала лысую голову.
— Ах, милый доктор Виктория Свит! — сказал Эмброуз, вставая. — Вышли на полуночную прогулку? Хотите подышать соленым морским воздухом? Восхитительно!
— Я не могу спать сегодня, — заявила Вики. — Привет, милый Эмброуз, привет, Сток.
— Добрый вечер, Виктория, — сказал Сток. — Присаживайтесь. Если вы пробудете эту ночь с нами, то увидите и метеоры, и кометы, и спутники, и по крайней мере три падающие звезды. Эмброуз уже видел сегодня четыре, но не стоит забывать, что при этом он осушил пять бутылок бренди.
— О нет, спасибо, я не хочу садиться, — сказала Вики. — Я хочу веселиться, танцевать под луной. Есть ли поблизости место, где девушка может потанцевать с двумя очаровательными мужчинами и крепко напиться?
— Пожалуй, для этого вполне подходит яхт-клуб «Стэниел-Кей», — сказал Эмброуз. — Там бармен Эмен Лиллиуайт подает знаменитый коктейль «Страдающий ублюдок», от которого голова идет кругом.
— Тогда вперед! — скомандовала Вики. — Как туда добраться?
— Вплавь. Видите множество ярких гирлянд, которыми увешаны деревья на том острове? Всего пару миль, — сказал Сток. — Но, учитывая возраст нашего дорогого Конгрива, мы поплывем на катере.
— Поедем, Эмброуз? Возьмем с собой Стока!
— Конечно, Вики, с удовольствием. Сток, может, позвонишь Брайану, чтобы подготовил катер и отвез нас туда?
— Все это уже происходит, пока мы говорим, — сказал Сток.
— А как насчет Алекса? Может, спросить, поедет ли он с нами? — спросил Эмброуз.
— Ну, не знаю, — сказала Вики. — Может, его это и обрадует, ведь ему всю ночь снятся кошмары.
— Ах, как нехорошо! Плохие сны — плохая ночь! — Конгрив посмотрел на Вики, и та кивнула.
— Это заведеньице всю ночь будет буйствовать, — сказал Сток. — Сегодня там фестиваль Джункану.
— Джункану? Что это? — спросила Вики.
— Это праздник, на котором можно надраться до чертиков и танцевать с кем угодно, потому что затуманенные ромом глаза перестают различать того, с кем танцуешь, — сказал Сток и потянулся к интеркому. — Этот Джункану, — добавил он, обернувшись, — изрядно повеселит нас. Пойду подготовлю катер.
— Звучит замечательно, Сток, — крикнула Вики ему вдогонку.
33
— Расскажи подробно, что случилось с Алексом ночью, — сказал Конгрив, когда они с Вики остались наедине. Стокли пошел снаряжать катер, и они все еще сидели под звездами.
Она рассказала.
— Ты говоришь, приступы панического страха? — Эмброуз озабоченно прищурил глаза. — И сколько их было?
— Говорит, два или три, — сказала Вики. — Он сегодня просто измучился. Нехорошо это. Я лишь надеюсь, что это приступы паники, потому что в ином случае все может быть гораздо хуже.
— Насколько хуже?
— У него может возникнуть эпилепсия. В худшем случае — опухоль мозга. Я хочу, чтобы завтра он немедленно сделал полный анализ крови.
— А мне казалось, он здоров.
— Увы, у него симптомы какой-то болезни.
— Его преследует эта паника только здесь, — сказал Конгрив. — Алекс был на этих островах еще мальчиком. Тогда случилась страшная вещь — его родителей кто-то хладнокровно убил.
— Боже мой, так вот почему он так сердится, когда я спрашиваю его о детстве. Я-то думала, что его просто усыновили, а он не хочет говорить об этом. Я и не настаивала.
Эмброуз пристально посмотрел на нее, в его голове созрело решение. Скрывать от нее ничего не нужно. Она, во-первых, доктор, а во-вторых — возлюбленная Алекса.
— Все гораздо хуже, чем ты думаешь. Алекс стал невольным свидетелем убийства. Он похоронил ужас, испытанный им, глубоко в сознании. Я думаю, что, вернувшись сюда, в то самое место, где это случилось, его ужас начинает выползать наружу смутными воспоминаниями.
— Ах, как это ужасно…
— Невероятно ужасно.
— Я всего лишь хочу помочь ему, Эмброуз, — сказала Вики.
— Все мы этого хотим, милая девочка. Ты можешь преподнести ему какой-нибудь из профессиональных даров. Я знаю, что твоя работа затрагивала вопросы проблемных детей. Вот лично я стараюсь применить профессиональные навыки, чтобы помочь ему.
— В каком смысле?
— В таком, моя милая, что почти тридцать лет я тщетно бился над раскрытием этого чертова убийства. В одиночку. Потому что дело передали в архивы Скотланд-Ярда еще в начале восьмидесятых.
— А Алекс знает, что ты делаешь?
— В некотором роде да. Но мы с ним это не обсуждаем.
— Думаешь, это разумно? Я имею в виду, действовать в одиночку, без его разрешения?
— Боюсь, это единственный способ. Недавно я добился значительного успеха. Если я еще чуть-чуть поднатужусь, чтобы подобраться к ответу достаточно близко, я расскажу ему все.
— Будь осторожен с его чувствами, Эмброуз!
Конгрив взглянул на нее, словно осуждая ее прямоту.
— Извини, я говорю глупости. Я знаю тебя как человека очень тонкой натуры, деликатнейшего и добрейшего. Мне пойти спросить Алекса, хочет он ехать с нами или нет?
— Конечно, девочка моя, конечно! — сказал Эмброуз, и Вики сбежала вниз по изящной витой лестнице, ведущей к апартаментам Алекса.
Как и ожидалось, яхт-клуб был извивающейся, потеющей, слитой воедино массой человеческих тел. Горящие высоко на стенах факелы бросали на танцующих желтые и оранжевые блики. На маленькой эстраде бушевало трио каких-то ямайцев с косичками-дредами.
