Барышня немедленно покраснела. А Андрей не стал уточнять, что если бы в Наде не было хотя бы зачатка благосклонности к гаупт-фельдфебелю, то ничего бы у Филиппа не вышло.
– Я готова согласиться, что Филипп виновен в смерти камердинера. Но Долгорукого… Вы не видели, как он был потрясен, найдя его мертвым, – справившись с чувствами, добавила Надежда.
– Он хороший актер. Но, думаю, самое время вернуться к тому, с чего мы начали. – Андрей достал вырванные листки из дневника, указал Наде на нужное место тлеющей папиросой. – Филипп был прав: камины – живые артефакты, в которых ваш дядя подселил демонов. Они – единая замкнутая система, которая работает сообща, превращая дом в «Феникса», живущего вечно, – медленно, приводя таким образом мысли в порядок, говорил Андрей. – Если верить записям Владимира Александровича, то пусковым механизмом являются часы. И кровь. Полагаю, что это должна была быть кровь хозяина артефакта…
– Нет, – тихий Надин голос прервал размышления мага. Андрей удивленно уставился на девушку, успев заметить, как она коснулась пальцем шрама над губой. – Это моя кровь.
– Почему вы так решили?
Надя снова опустила взгляд на руки, повернула их ладонями вверх. Обрывочные воспоминания двадцатилетней давности вспыхнули перед глазами, и к горлу подступила тошнота. Ей придется рассказывать это вновь. Не сделает ли она снова неправильный выбор?
Подушечка пальца, который она уколола в детстве, начала пульсировать, и Надя сжала руки в замок. Переведя дыхание она все же решилась.
– Я и правда смутно помню, что тогда произошло, но здесь, в доме, воспоминания стали частично возвращаться…
Она рассказала про обрывки ссоры дяди и матери, которые помнила, про пронзительную боль от удара и капельку крови на пальце. О четком воспоминании, где она уколола палец, сидя на диванчике в тайном кабинете дяди.
– Остин сказал, что Юлия Федоровна с дочерью поспешно покинули поместье, судя по всему, незадолго до того, как дом «заснул». – Андрей по привычке потер пальцами переносицу. Кажется, все сходилось. – То есть вы – ключ?
– По всей видимости. – Надя пожала плечами, и Андрей снова уставился в записи.
– На первый взгляд кажется, что мы все сделали правильно: зажгли камины, запустили часы…
– Но все равно что-то пошло не так, – закончила за него Надя.
– С чего вы взяли? – Андрей поднял голову, нахмурился.
– Все проснулись, кроме дяди. Его по-прежнему нет.
– Надежда Ивановна, – Андрей выпрямился, неловко откашлялся. – Я не хотел бы вас расстраивать, но, быть может, это дело рук князя… И мы в лучшем случае сможем найти тело Владимира Александровича.
Надя упрямо покачала головой.
– Я не верю в это. И потом, если князь Долгорукий – убийца дяди, кто убил его самого? – Она взяла часы, повертела их в руках, открыла. – Часы стоят.
– Хм. – На этот вопрос ответа у Андрея не было. Он нахмурился, обернулся к камину. Огонь весело потрескивал. Значит, и часы должны были идти. – Позвольте?
Надя вложила часы в протянутую ладонь. Заводить их Андрей не стал – кто знает, к чему это приведет. Он тоже открыл крышку, вгляделся в циферблат. Ничем не отличался от циферблата его часов, даже механизм был таким же. Неужели они что-то упустили?
Маг обратился к записям. «Феникс», живущий вечно… Андрей обернулся к камину за своей спиной.
– Мы в неправильном порядке зажгли камины. – Чуть хрипло проговорил Андрей, сам пораженный своей догадкой.
– Их надо зажигать в определенном порядке?
– Посмотрите. – Андрей стремительно подошел к камину, который они зажгли, когда только появились в поместье. Провел пальцами по орнаменту из зверей: мотив, хорошо известный любителям истории, а потому не удививший Андрея. Однако, если всмотреться в центральную фигуру причудливого рисунка, все становилось на свои места. – Птица, раскинувшая крылья. Я поначалу подумал, что это орел с герба Адлербергов. Но здесь нет щитка на груди. Это феникс. И на каждом камине свой узор. Помните пляску смерти на кухне?
– Да. А на втором этаже что-то вроде королевской свадьбы.
– Где король и королева в итоге сплетаются в страстных объятиях? – Надя кивнула, Андрей продолжил, указывая на камин. – Все это символы вечного обновления. Любая жизнь рождается, зреет и умирает. Только феникс закован в этот бесконечный круг и обозначает бессмертие. Камины надо зажечь в порядке жизненных циклов.
– Значит, сначала рождение нового, то есть свадьба наверху, потом смерть – на кухне, потом феникс – полдень жизни.
– Да. А потом – часы. Если мы все сделаем правильно…
– Идемте. Не хочу больше гадать.
Сначала под удивленные взгляды прислуги они потушили все камины, а потом, как и говорил Андрей, начали зажигать их в правильном порядке. Причем, когда Надя пыталась затопить камин обычным способом, ничего не помогало. Работало только магическое пламя.
Когда огонь в последнем камине наконец затрещал, пожирая поленья, Надя вытащила часы. Взглянула на Андрея, тот кивнул, и она снова потянула на себя механизм. Игла, как и в прошлый раз, вонзилась в кожу, красная капля коснулась часов, металл потеплел. Надя завела часы, и те наконец затикали.
– Теперь только ждать.
– Вы не против, если мы пойдем в кабинет к дяде? Почему-то мне кажется, что если он… – Запнувшись, Надя покачала головой. – Когда он проснется, то будет там.
Андрей спорить не стал. Они поднялись на второй этаж, в ту же комнатку за гобеленом, в которой по-прежнему царил хаос. Надя оглядела беспорядок и вздохнула.
– Дядя расстроится…
Надя принялась приводить комнату в порядок, и Андрею ничего не оставалось, как присоединиться к деятельной барышне.
Некоторое время они работали молча. Пока Надя приводила в порядок стол, Андрей, отчистив пол от магических субстанций, занимался склянками, и пробирками. Восстановить все в прежнем виде, конечно, нечего было и думать: жидкости уже несколько раз смешались, впитали в себя посторонние элементы и в лучшем случае стали ядом. В худшем же…
– Андрей Сергеевич, вы так и не рассказали… – Надя выпрямилась над столом. – Зачем вы тогда ранили Баума?
– Так вы слушать не стали, – вздохнул Андрей, не переставая собирать осколки магией.
Воспоминания о видении до сих пор вызывали в нем неприятное чувство гадливости, будто он испачкался в чем-то грязном. В конце концов, он поставил очередной пустой фиал на полку и обернулся к Наде. Та так и стояла, глядя на него, сжимая в пальцах какую-то книгу в ожидании ответа.
– Это было очередное видение. – Андрей подошел ближе, делая вид, что разглядывает бумаги на столе, на самом же деле пытаясь подобрать слова. – Надо сказать, очень неприятное. В прошлый раз я видел вашу смерть, в этот раз – свою.
Надя вздрогнула, отложила книгу.
– Прошу, расскажите. – Поймав растерянный взгляд Андрея, она пояснила: – И я видела нечто подобное.
Андрей вкратце рассказал о своем неприятном двойнике, о том, как видение заставило его наставить револьвер на себя. Кажется, он до сих пор ощущал отдачу от выстрела, видел, как отражается в светлых глазах страх и тело тяжело заваливается на землю. Неужели он каждый раз рисковал на дуэлях, чтобы потом ему только и осталось, что смотреть пустым взглядом в небо? С момента видения он много раз думал об этом. Думал о словах двойника, о том, что ничего он толком сам не добился в жизни, а судят о нем все по дуэлям и кутежам. И так мерзко ему стало от этого ощущения, что захотелось от самого себя отмыться.
Лишь бы удалось отсюда выбраться, а там все будет по-другому. Уж Андрей постарается.
– Я даже сообразить не успел, что произошло. А потом, смотрю, передо мной уже не я, а Филипп.
Надя задумчиво кивнула, и Андрей уже хотел было спросить про ее видение, но барышня его опередила.
– Андрей Сергеевич, у меня к вам еще один вопрос. – Она опустила голову. – Та дуэль… Вы не обязаны отвечать, но мне важно знать.
Андрей замер, а Надя неожиданно посмотрела ему в глаза. Ее взгляд напоминал темную зимнюю ночь с огонечком лампадки где-то на дне зрачков. Так выглядела надежда.
