Полицейским очень хотелось пустить кровь одному строителю из Ноттингемшира, но из-за участия в ограблении тот находился в бегах. После многочисленных безрезультатных попыток было решено оставить ему записку с просьбой позвонить оперативному дежурному. Рабочий позвонил и сказал, что будет говорить только со старшим офицером. Пирс долго беседовал с ним, и не зря: беглец согласился сдать кровь, если Пирс пообещает не арестовывать его за прежние грешки.
Строитель явился не один, а с другим рабочим, которого, кстати, тоже разыскивала полиция. У обоих взяли кровь. Когда все было кончено и беглецы направились к выходу, неожиданно выскочил Пирс и закричал:
— Ни с места!
Двое напряглись, приготовившись бежать или драться, — они ведь не знали, что инспектор был большим шутником.
Пирс засмеялся и спросил:
— Как насчет кружки пива или двух?
Втроем они отправились в паб — Пирс угощал. А когда выяснилось, что у бедолаг нет ни гроша даже на автобус, Пирс дал им пять фунтов на дорогу до дома.
Примерно так и работали: пытались заинтересовать человека, развлечь его. Уверенность Пирса в успехе дела получила неожиданную поддержку накануне отъезда супругов Эшуорт в Австралию. Инспектор зашел на церковное кладбище с банкой содовой для Фила Бикена и встретил Барбару Эшуорт — она приводила в порядок могилу дочери. Пирс прежде видел ее только один раз, но в этот день проговорил с ней в церковном дворе минут тридцать.
— Об усопших всегда говорят только хорошее, но Линда и Дон действительно были славными, жизнерадостными, приятными и отзывчивыми девочками, которых все любили, — говорил Пирс сотрудникам.
К тому времени следственная группа сильно поредела. Охота за убийцей находилась под угрозой срыва. Полицейские начинали побаиваться, что группу расформируют.
На собрании группы было решено обратиться к главному суперинтенденту Дейвиду Бейкеру или еще выше и напомнить начальству, что дело «Дон Эшуорт II» велось с ограниченным бюджетом, поскольку значительную часть выделенных средств потратили в ходе первого расследования убийства. Члены группы настаивали на том, чтобы дело «Дон Эшуорт II» рассматривалось как самостоятельное, с новым бюджетом.
Приняли решение быть более избирательными в отношении доноров, хотя в долгосрочной перспективе сбор крови обходился дешевле, чем трудоемкая и длительная процедура проверки алиби подозреваемых. В конце концов, они не виноваты в том, что лаборатория не справляется с большим объемом работы; они передали образцы крови несколько месяцев назад, и там вполне могла оказаться кровь убийцы.
К этому времени им начали частично оплачивать сверхурочную работу и выдавать по пять фунтов и пятьдесят четыре пенса на питание. На собрании решили отказаться от этих доплат, лишь бы расследование продолжалось.
На основе компьютерных данных составили список всех лиц, попавших в тюрьму в период между убийствами Линды Манн и Дон Эшуорт. Казалось, что это был большой промежуток времени, и оба убийства вряд ли совершил один и тот же сексуальный извращенец, если подходить к делу с точки зрения психиатрии.
Оставались в силе предположения о том, что подсобный рабочий в какой-то степени причастен к убийству Дон Эшуорт. Некоторые полицейские продолжали верить, что именно его мотоцикл был замечен под мостом. Девушка оказалась изнасилована не только во влагалище, где, по заключению патологоанатома, имелись остатки спермы, но и в анус, где следов спермы обнаружено не было. Таким образом, Дон могли изнасиловать двое мужчин; не исключено также, что какой-то извращенец надругался уже над трупом, когда первый насильник ушел — были и такие зловещие предположения: поработав в полиции, додумаешься до чего угодно.
Каждый из шестнадцати полицейских, оставшихся к этому времени в составе группы, не сомневался, что рано или поздно они выйдут на след убийцы. Они анализировали все возможные действия, которые мог предпринять преступник, чтобы не попасть к ним в руки. Многие говорили, что он пошлет брата или другого близкого родственника пройти тест вместо себя. И лишь некоторые склонялись к мысли, что убийца сам рискнет сдать кровь, надеясь на то, что система Джефриса окажется неэффективной. Никакой гарантии стопроцентной эффективности этой системы не было.
Сержант Мик Мейсон и инспектор Мик Томас, которые участвовали в расследовании убийства Линды Манн и в деле «Дон Эшуорт I», работали теперь и по делу «Дон Эшуорт II». Только два Мика, следователь Джон Рейд и следователь Трейси Хичкоке принимали участие во всех трех расследованиях. Трейси работала в паре со следователем Роджером Леттимором, который сам жил в Эндерби и очень беспокоился за свою несовершеннолетнюю дочь. Он никогда не забывал позвонить супругам Эшуорт или зайти к ним с каким-нибудь обнадеживающим сообщением. Но время шло, а результата все не было.
Мик Мейсон был полной противоположностью Дереку Пирсу. Если пылкий Пирс принадлежал к тем, кто стреляет от бедра и иногда попадает себе в ногу, то Мейсон отличался осторожностью, методичностью, обязательностью и умением расставлять все точки над «i». Он мог долго изучать меню в какой-нибудь закусочной, думая, с каким же все-таки сыром выбрать бутерброд: «Швейцарский сыр или чеддер? Швейцарский или чеддер? Швейцарский или все же этот чертов чеддер?». Но когда он принимал решение, ничто уже не могло его остановить.
Мик Мейсон обычно приходил на работу на пятнадцать минут раньше, чем положено, и подолгу задерживался по служебным делам. Он был одним из первых, кого Пирс и Мик Томас рекомендовали Тони Пейнтеру, когда тот формировал следственную группу, чтобы покончить с делом Дон Эшуорт раз и навсегда.
Этот крупный и уже немолодой человек, выпив несколько кружек пива, тут же, в пабе, затягивал свою любимую песню Тома Джонса «Дилайла», прихлопывая и притопывая. «Певец бара» — так называли Мика.
Он преданно опекал Кэт Иствуд со дня гибели ее дочери и уверял, что никогда не забудет Линду и они обязательно найдут убийцу. «Певец бара», по его собственному признанию, был просто одержим желанием поймать убийцу.
У него имелась своя версия: убийца — тот самый мужчина, которого он, Мик, видел бегущим по дороге в направлении Уэтстоуна. Сначала он не придавал большого значения этой своей догадке, но постепенно она превратилась в навязчивую идею, и Мик постоянно выискивал разные предлоги, чтобы съездить в Уэтстоун. Обычно он просил разрешения у Пирса, который был более сговорчивым в таких случаях.
— Я прогуливался вдоль автотрассы и заметил там пешеходную дорогу, ведущую в Уэтстоун, — заявил он однажды после обеда Пирсу.
В другой раз он сказал:
— Я остановил парня, который шел в Нарборо из Уэтстоуна. Это был вылитый панк из дела Линды Манн.
После нескольких таких высказываний Пирс, услышав от Мика об очередном подозреваемом, спросил:
— А этот откуда? Из твоего личного расследования в Уэтстоуне?
Члены группы подсчитали, что взятие крови и слюны у одного человека обходится примерно в тридцать фунтов стерлингов. Тогда Пирс спросил Мика:
— Как ты думаешь, твой парень из Уэтстоуна стоит тридцати фунтов?
Мейсон в ответ только улыбался, намереваясь и дальше по собственной инициативе брать кровь в Уэтстоуне.
Но даже Пирс с его принципом «Сомневаешься — бери кровь» решил, что Мейсон зашел слишком далеко, когда тот начал сопоставлять материалы из компьютерной базы данных с описаниями панков, фигурировавших в деле, и делать распечатки сведений о всех подозрительных элементах из Уэтстоуна.
Дело шло к расформированию группы, и в служебном помещении постоянно раздавались возбужденные голоса, особенно голос Пирса, — к этому все уже привыкли. Но когда начал возмущаться Мик Мейсон, кто-то из сотрудников заметил:
— Надо подумать, черт подери! Может, действительно что не так?!
Теперь оперативный план составлялся не на три месяца, а на один. Но это уже никого не интересовало, потому что высшее начальство все-таки решило закрыть дело. Оба ведущих инспектора уже знали об этом. Тони Пейнтер провел совещание с оставшимися членами группы и сообщил, что на главного суперинтендента Дейвида Бейкера оказывает давление вышестоящий начальник, который, в свою очередь, подотчетен Главному управлению, не заинтересованному в продолжении дела, и что расследование не может длиться бесконечно.
Участники следствия отчетливо представляли, как данная капитуляция, после четырех лет охоты за преступником, будет представлена прессой. Мик Мейсон заявил, что пора набраться храбрости и начать брать кровь в других районах, в Уэтстоуне, к примеру.
— Даже не упоминайте Уэтстоун! Мы не будем брать там кровь! — ответил Пейнтер.
Он, конечно, не знал, что Мик Мейсон уже давно делает это.
