— Дома я приготовил для вас гораздо лучший образец, но забыл захватить его!
Среди тех, кто отказывался сдавать кровь, было немало людей с абсолютным алиби. Один молодой человек предложил привести друзей, с которыми якобы проводил время, когда была убита Дон Эшуорт. Этот случай попал на страницы местной газеты, и главный суперинтендент Бейкер вынужден был заявить:
— Мы подозреваем этого молодого человека не больше, чем других.
Мидлендское телевидение организовало теледебаты на тему: «Представляет ли массовая проверка на причастность к убийству угрозу для гражданских прав невиновных людей?»
Один из членов национального совета по гражданским правам, приглашенный для участия в дебатах, заявил, что, бесспорно, представляет.
— Письма, рассылаемые полицией, призывают к добровольной сдаче крови, однако если вы не пойдете, представители власти сами придут в ваш дом, — сообщил он.
Телерепортеры провели массовый опрос молодых людей на улицах. Большинство считало, что кампания того стоила. Лишь последний из опрошенных выразил разочарование:
— Тот, кто убил, ведь не придет сдавать кровь…
Сторонники гражданских прав выражали беспокойство по поводу того, что полиция намерена делать с результатами анализов ДНК. Официальные лица, ответственные за проведение кампании, заверили, что в соответствии с законом о порядке сбора улик все образцы в случае отрицательного результата будут уничтожены.
— Вы уничтожите сами образцы крови, но не информацию, полученную в результате их исследования, — возразил один из защитников гражданских свобод.
Суперинтендент Тони Пейнтер заявил в интервью, что ни о каком давлении на молодежь нет и речи, кровь сдают добровольно. Он пообещал «не выходить за рамки установок».
Один из наиболее яростных защитников гражданских прав не без основания доказывал, что полиция не имеет инструкций по проведению генетического анализа, что процедура эта — довольно новая и неизвестно, какой резонанс она вызовет.
Затем он коснулся вопроса о национальном банке ДНК и, в частности, сказал:
— Если и дальше одобрять такие мероприятия, то дело закончится тем, что генетическую карту начнут снимать у каждого новорожденного! А от этого всего один шаг до политики Большого Брата. Нужен соответствующий закон, который бы защитил невиновных людей.
Некоторые молодые люди — участники теледебатов — поддержали выступавшего и заявили, что они отказывались отвечать на вопросы полиции при сдаче крови. Один участник заявил, что полицейские не имели никакого права спрашивать его об убийстве Линды Манн, поскольку он тогда не жил в Нарборо, — в общем, привел те же аргументы, что и Колин Питчфорк в разговоре с рабочими пекарни «Гемпшире».
Среди врачей, бравших кровь на анализ, был один уже немолодой мужчина, который плохо видел и любил выпить, отчего порой у него тряслись руки. Бывало, что он только с четвертого или пятого раза попадал в вену. А когда это ему вовсе не удавалось, полицейские вызывали «скорую». Однако пожилой эскулап не сидел без дела.
Если донор оказывался вежлив и говорил:
— У меня есть вот эта старая армейская фотография, я могу вам ее оставить;
или:
— Пожалуйста, фотографируйте, если надо, — то его направляли к молодому врачу.
Если же пациент с порога заявлял:
— Не понимаю, при чем тут я? — его тут же отправляли к старому пьянчужке.
Однажды Джону Дейману, тому самому, который блестяще изображал Джона Уэйна, поручили привезти одного азиата, согласившегося сдать кровь. Полицейские знали, что если азиат едет куда-либо, то обязательно тащит за собой все многочисленное семейство. Поэтому Дейман выехал на самом большом авто в мире.
И весьма кстати. Когда он подъехал к дому азиата, тот сразу сказал:
— И жена ехать.
— Разумеется, в машине много места.
— Если ехать жена, то и дети тоже…
— Ладно, ладно, берите и детей.
— Двоюродный брат тоже, да?
— Погоди-ка…
— Мама ехать и мамин брат.
— А как насчет дедушки?
— Дедушки нет. Тетя, тетя ехать…
Очень скоро все оказались в машине друг у друга на коленях. Бедная машина напоминала моторную лодку.
Всю дорогу азиат твердил:
— Полицейская машина нехорошо. Нет автомат. Моя — автомат.
— Мне очень жаль, что вам не нравится эта машина, — говорил Дейман.
— Радио плохо, — продолжал азиат. — Нет музыка. У меня «датцун». Хорошая машина. Автомат. Радио хорошо. Сигарета есть?
Дейман протянул.
— Двоюродный брат тоже хотеть и жена тоже.
— Все хотят курить, — с пониманием говорил Дейман. — Вот, возьмите всю пачку.
Уже у самого пункта сидевший рядом с Дейманом грязный мальчуган высморкался на сиденье и несколько капель попало на пальто полицейскому. Доставив всю семью — все дымили его сигаретами, просили сфотографировать их детей, сетовали на несвежий чай, — Дейман стер сопли с пальто и подошел к регистратору:
— Этого, — Дейман ткнул пальцем в сторону азиата, — к нему! — он указал на пожилого врача. — И сделайте ему больно!
В другой раз Дейману, которому и раньше приходилось иметь дело с буйными, поручили доставить троих бывших пациентов «Карлтон-Хейес»: двое проживали в Коалвилле и один в Ибстоке. По мере приближения к пункту сбора крови, неподалеку от которого находилась и больница, бывшие пациенты заметно оживились.
Чтобы как-то отвлечь их, детектив, который всегда возил в машине несколько кассет, предложил:
— Может, послушаем музыку?
Не дожидаясь ответа, он взял первую попавшуюся кассету и вставил в магнитофон. Это была композиция из цикла Монти Пайтона «Песнь идиота». Через тридцать секунд голос запел: «Пом па пи пом! Пахнет кровушкой дурдом!»
Пассажиры притихли. Рука Деймана потянулась к кнопке выключателя.
Поскольку у многих доноров не оказывалось нужной фотографии, у полицейских всегда были под рукой кассеты с пленкой для «Полароида». Они часто снимали детей, чтобы как-то занять их, пока взрослые сдавали кровь. Одну из таких фотографий повесили в кабинете Пирса: инспектор пытается развеселить ребенка, а тот смотрит на него с недоверием, всем видом показывая, что ему вовсе не нравится такая бородатая няня.
Доноры относились к съемкам не лучше, чем к иглам. Однажды вечером пришла женщина — жена одного тюремного надзирателя — вместе с сыном. Она была вне себя от возмущения, узнав, что полицейские будут фотографировать ее сына, чтобы проверить, действительно ли он им является.
С этой фотографией полицейский отправился в Литтлторп: соседи должны были опознать молодого человека. Полицейский поблагодарил одного из соседей за содействие.
— Рад помочь, — ответил Колин Питчфорк. — Всего хорошего!
24. Годовщина
Психопат — это гедонист, человек, жаждущий наслаждений. Собственное удовольствие — главное для него.
…Он ищет быстрого воплощения своих капризов или причуд, не думая о негативных последствиях. Более того, психопату нужен стимул, поэтому он действует дерзко, сознательно идет на риск и часто причиняет вред окружающим.
Дейвид К. Римм и Джон У. Сомервилл. Психопатология.
К маю следственной бригаде удалось взять кровь у 3653 мужчин и юношей, но, несмотря на самоотверженный труд работников лаборатории, только 2000 человек были вычеркнуты из списков на основании полученных результатов. В ответ на призыв полиции девяносто восемь процентов доноров явились добровольно, один приводил за собой другого.
Теперь анализ брали у каждого, независимо от наличия алиби. По оценкам полиции, предстояло взять кровь еще почти у тысячи доноров, а численность следственной группы сократили до двадцати четырех человек.
Кроме работы у Дерека Пирса была еще одна страсть — кулинария. Мик Томас, Фил Бикен и еще некоторые ценители кулинарных способностей Пирса любили отведать у него золотистую форель или цыпленка в винном соусе, фаршированного луком и сыром, креветки в сметане с чесноком и бренди или салаты с порезанным зубчиками редисом, украшенные перьями молодого весеннего лука. Пирс стремился к совершенству во всем: внешний вид блюд имел для него такое же большое значение, как и вкус.
Кухня Пирса была просторной, с множеством шкафов, которые он смастерил сам. Полки заставлены всякими специями: Пирс любил готовить индийские блюда, и у него всегда хранилось около двадцати видов карри. Еще ему нравилось мариновать цыпленка в йогурте с добавлением соуса тандури. Несколько вкусных и красивых блюд Пирс мог приготовить в мгновение ока, если вдруг к нему заезжали друзья.
Иногда после сытного обеда с вином или чем-нибудь покрепче Пирс расслаблялся и его начинали посещать мысли, которые в обычное время были задавлены, загнаны вглубь его неукротимой энергией. В такие минуты Пирс с сочувствием вспоминал о бывшей жене и вообще становился откровенным. Странно было слышать, как этот обычно язвительный человек вдруг застенчиво говорил:
