— Даже не упоминайте Уэтстоун! Мы не будем брать там кровь! — ответил Пейнтер.
Он, конечно, не знал, что Мик Мейсон уже давно делает это.
Дерек Пирс вскочил с места и крикнул:
— Ну и пусть все летит к черту, пошли по домам!
Пейнтер посоветовал Пирсу сдерживать свои эмоции, но шум не стихал. Кто-то пригрозил, что, если расследование прекратят, комиссия по внутренним делам должна будет сама подать жалобу на вышестоящее начальство.
Бейкер, Пейнтер и высшее руководство столкнулись с одержимостью камикадзе. Похоже, оставшиеся шестнадцать членов группы впали в кровавое безумие и готовы были брать кровь у каждого млекопитающего в Лестершире!
* * *
Главный суперинтендент Дейвид Бейкер, суперинтендент Тони Пейнтер и инспекторы Дерек Пирс и Мик Томас были сняты телевизионной группой во время сеанса взятия крови. Бейкер выступил с обращением, в котором, в частности, заметил, что пока у полиции нет самого важного элемента, который позволил бы сложить воедино всю картину.
Телекомментатор открыто высказал сомнение в том, что у них имеется хотя бы один элемент этой картины, и назвал признание Бейкера весьма прискорбным. Однако еще более прискорбным для следственной группы стал визит комиссии из офиса главного констебля и главного шерифа Лестера, который, после того как ему доложили о проделанной работе, только и сказал:
— Ценник для гражданских лиц, где указано, что чашка кофе стоит десять пенсов, а чая — пять, выполнен непрофессионально.
Такова уж доля полицейского, как давно заметили Гильберт и Салливан[10].
Были, впрочем, и оптимистические прогнозы: «Чем больше людей проходят тест, тем туже стягивается сеть вокруг убийцы. Если полицейских не обманывает интуиция и преступник действительно из местных, он не рискнет сдать кровь».
В этот же день Дейвид Бейкер сделал заявление для прессы, в ходе которого произнес одну фразу, оказавшуюся пророческой:
— Кто-то обязательно проговорится, забывшись на минуту. Именно этого мы и ждем!
Словно в ответ на мольбу Бейкера, 1 августа, ровно год спустя после смерти Дон Эшуорт, это случилось в пабе.
Паб «Кларендон» в Лестере любили местные студенты, преподаватели, журналисты. Он был немного богемным, потому что находился в модном районе: рядом с фирменным магазином пекарни «Гемпширс» недалеко от Квинс-роуд. Оранжево-розовые портьеры, подобранные им в тон обои и мягкие кресла делали местечко очень уютным.
В субботу, во время обеденного перерыва, в «Кларендон» зашел Ян Келли. С ним была женщина лет двадцати шести, заведующая одним из магазинов пекарни. Следом появились еще двое — женщина и молодой человек, тоже работники пекарни.
Они зашли в паб перекусить. Самая распространенная еда в Лестере — это рулет с мясом, сыром или другой начинкой, в зависимости от вкуса посетителя. Разговор зашел о сплетнях на работе и, в частности, о Колине Питчфорке. Заведующая магазином и раньше слышала о Колине и знала, как он выглядит. Говорили о булочнице «карие глазки», у которой умерла новорожденная дочь, и о том, что Колин Питчфорк не оставляет женщин в покое.
Ян Келли сидел, потягивая пиво; на его лице блуждала загадочная улыбка, и вдруг он ляпнул:
— Колин уговорил меня пройти тест вместо него.
— Какой тест? — спросила заведующая.
— Тот, что проводит следственная группа? — поинтересовался рабочий пекарни. — Да, Ян?
Ян встал и пошел к стойке взять еще одну кружку пива. Когда он отошел, заведующая повернулась к рабочему и спросила:
— О чем вы все говорите?
— Странно, — сказал тот. — Меня Колин тоже просил. Предложил заплатить двести фунтов, чтобы я прошел тест за него. Говорил, что до ужаса боится полицейских. Чудной какой-то этот Колин.
Заведующая была потрясена. Она еще что-то спросила, но все вдруг почувствовали, что ситуация становится слишком серьезной, и перевели разговор на другую тему.
Но женщина никак не могла забыть то, что услышала в пабе. Через неделю она подошла к тому рабочему, которому Колин предлагал деньги, и спросила:
— Как мы поступим с Колином Питчфорком?
— Забудь, — ответил пекарь, — Он мой друг. А ты даже толком не знаешь его.
Она, конечно, не забыла, но в то же время опасалась навлечь на человека, быть может, совсем невиновного, подозрение в совершении двух убийств.
Через три дня, когда заведующую магазином все еще одолевали сомнения, в Лондоне, в Центральном уголовном суде, произошло историческое событие. Впервые при рассмотрении уголовного дела суд привлек данные генетического анализа в отношении обвиняемого в незаконных половых сношениях с четырнадцатилетней умственно отсталой девочкой, которые закончились рождением ребенка.
Доктор Алек Джефрис подчеркнул в своем выступлении, что использование результатов генетического анализа в суде можно считать историческим событием.
Заведующая магазином знала, что сын владельца паба «Кларендон» служит в полиции. Она навела справки и выяснила, что он находится в отпуске. Только через шесть недель она позвонила ему.
Для Кэрол Питчфорк это лето оказалось очень удачным. С тех пор как она позволила Колину вернуться в семью в марте, он заметно изменился в лучшую сторону. Она чувствовала, что он изо всех сил старается наладить их семейную жизнь. Он, казалось, стал серьезнее и раскаялся в своих прошлых поступках. Ей больше не приходилось ворчать, напоминая ему, что пора сменить одежду. Теперь он одевался лучше, чем подающий надежды предприниматель.
Его идея открыть студию по дизайну кондитерских изделий, похоже, начала воплощаться. Колин ходил в банк обсудить с бухгалтером вопросы, связанные с движением денежных средств. Он также получил заказ на изготовление торта ко дню рождения одного полицейского, которому исполнился двадцать один год. Молодому человеку торт понравился. Колин сделал его в виде полицейского шлема, рядом с которым лежали наручники.
Пятница, 18 сентября, началась для следственной группы как обычно. Дерек Пирс и Гвинн Чемберс отправились в Лондон взять образцы крови у четырех человек и, если получится, уговорить еще одного мужчину. Находясь в дальней поездке, они должны были звонить в оперативный отдел семь раз в день. Однако на обратном пути автотрасса оказалась перегружена, и они долго не могли добраться до телефонной будки, а когда, наконец, подъехали, будка оказалась занята. Какая-то девушка разменяла фунта три и, разложив монеты по десять пенсов перед собой на полке, трещала по телефону.
Она пару раз взглянула на нервничающих полисменов, но покидать будку не собиралась. Тем ничего не оставалось, как сесть в машину и ехать дальше.
Они прибыли в отделение часов в девять вечера. На всех дверях висели записки: «Не уходите домой! Есть работа!»
Подойдя к своему столу, Пирс увидел на нем огромный лист, на котором было написано: «Не уходи домой!»
Дело было вот в чем. Филу Бикену после полудня позвонил полицейский, сын владельца паба на Квинс-роуд, возле фирменного магазина пекарни «Гемпшире». Бикен передал информацию инспектору Мику Томасу. Немедленно были подняты старые адресные списки, уточнявшиеся в ходе расследования убийства Линды Манн. Сравнили подпись лица, проживавшего в полуобособленном доме в Литтлторпе, с подписью на бланке во время сдачи крови в январе. Две подписи Колина Питчфорка не совпадали.
Мик Томас и Фил Бикен убеждали друг друга не волноваться. В конце концов, подпись могла измениться за три года, особенно у юноши. Но Колин Питчфорк не был так уж юн. Они переглянулись и решили: «Будь что будетГ Они чувствовали себя на седьмом небе от счастья!
Мику Мейсону позвонили домой и поручили срочно выяснить, кто из работников пекарни был в пабе в тот момент, когда Ян Келли проговорился. Томас и Бикен съездили к заведующей и взяли у нее письменные показания.
— Может, это простая трата времени, — сказала она, — но совесть заставила меня позвонить в полицию.
Она все извинялась, а полицейские успокаивали ее.
К тому времени Мик Томас и Фил Бикен встретились наконец с Дереком Пирсом и Гвинном Чемберсом. Все были до крайности взволнованы.
Томас сказал Пирсу:
— Роджер и Трейси до сих пор в Йоркшире, пытаются взять кровь у одного парня, вы с Гвинном уехали в Лондон, все остальные разошлись по домам! Я чуть с ума не сошел оттого, что не с кем было поделиться новостью!
Кто-то из сотрудников заметил невероятное совпадение: разговор в пабе «Кларендон», этот долгожданный момент, случился ровно год спустя после того дня, когда тело Дон Эшуорт лежало на Тен-Паунд-лейн и его еще не нашли. Прямо какое-то знамение!
Тут же все решили отправиться в паб. Что и было сделано.
После второй кружки пива Пирс сказал, что идти домой спать в такой день никуда не годится. Он хотел, чтобы быстрее наступило утро. Мик Томас сказал, что им не стоит напиваться, потому что завтра важный день. Но они напрасно тревожились — алкоголь не мог справиться с приливом адреналина.
