– Так що трапылося-то, шалэнный?
– Ключи от его квартиры надо. Заливает он нас – видишь, волосы мокрые, – на ходу сочиняю я. – Милиция дверь собралась ломать, меня послали, сказали, долго ждать не будут.
– А ну погодь… Эй, Зафар. Зафа-ар! Годы спаты! А ну-ка швыдко бижи на склад та покликай Трюфела до сюды. Кажешь, якийсь хлопчик його терминово кличе. Що? Та немаэ там телефону. Швыдко давай, цурка нэросыйський!
– Слышь, матросик! Давай я с ним, а? Ну быстрее так получится!
– Неможливо! – сказал матросик, как отрезал. – Охоронна зона! Заборонено!
И здесь «охоронна зона». Впрочем, молоток! За это уважаю. В моей воинской части в свое время капэпэшники были гораздо разлохатистей. По крайне мере, пацана в такой ситуации точно бы пропустили…
– Може бути, якийсь кран забув закрити, – пустился в углубленные размышления неподкупный страж, прислонившись к стенке и закуривая «Ватру». – Або трубу прорвало якусь… проржавила мабуть…
Скучно парню. А тут такое событие!
Ага! Трюхин батя уже топает своими обрезанными кирзачами по асфальту военного городка. Ну и скорость.
– Кто тут? Витька! Чего стряслось? Кого залили?
– Отойдем, дядя Саша.
– Чего? Куда отойдем?
– Да вот сюда. Через дорогу.
– Ну! Чего?
Мы отходим в сторону от КПП. Сейчас все зависит от моей убедительности. Помноженной на авантюрность и неожиданность.
– Я дома был. Один. Пришла Зоя Игоревна. Ну, из милиции. Толстая такая…
– Ну-ну! Знаю!
– Так вот. Она сказала, чтобы я быстро бежал к вам на работу, вас нашел и забрал у вас то, что вы сами ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ. И сразу обратно к ней. Зое Игоревне понадобилось это ПРЯМО СЕЙЧАС. Очень срочно.
– Н-не понял. Я что-то тебя не понимаю, Витек. Что такое я… ДОЛЖЕН ЗНАТЬ?
– Зоя Игоревна так и сказала. Ну, что вы не должны меня сразу понять. Поэтому вам нужно спросить у меня, какого цвета то, что вы должны ей передать.
Черт. Что-то отвык я имитировать детский лепет.
Ну! Давай, ведись на эту простенькую ловушку! И быстрее! Нельзя задумываться.
Видно, что Трюханов в полном недоумении. Я прямо чувствую, как его незамысловатые мысли бьются в замкнутом круге и наконец находят подсунутую мною же трещинку. Капля всегда стекает туда, где ниже.
В конце концов он «покупается»:
– Н-ну, и какого же ОНО цвета?
Есть! Капкан захлопнулся! Коготок увяз – всей птичке пропасть…
– Черного, – говорю я таинственным шепотом и выпучиваю глаза для торжественности момента.
Мичман опять задумался. Неладное чует? Правильно сомневаешься, это нормально. Значит, нужно отвлечь и слегка додавить.
– И еще. Она передать просила…
– Что?
– Ну, что Вадик у вас очень хороший мальчик. И не нужно больше вам из-за него беспокоиться. В милицию там ходить. С ней встречаться. Это, наверное, из-за пожара, да?
Трюханов остолбенел. Кажется, я попал в нужную точку…
– Вот с-су… с-скорей всего. Так! Жди тут. Я сейчас…
Подожду-подожду. Уж ты не волнуйся.
Значит, я угадал с экспромтом. В числе прочего Трюханова еще и сыном шантажировали. Ведь стоило только ему намекнуть на то, что есть возможность легального освобождения от крючка, и моя детская подстава сразу сработала. А ведь у жирной ведьмы в районе весь детский контингент под рукой.
Родион! Значит, и он…
Хлопнула дверь КПП.
Мичман, мрачный как туча, в четыре шага преодолел расстояние до края дороги, где стоял я.
– На, держи, – впечатал мне в ладонь цилиндрик кассеты, завернутый в черную фотобумагу. – Передай этой… на словах, что… Хотя… Не надо. Ничего не передавай. Дуй давай!
Я пулей сорвался с места.
Дикая авантюра сработала! Невероятно.
За угол. Еще за угол. Вдоль дома, во двор. Здесь направо. Ага! Есть телефон-автомат. Стекла в будке выбиты. Ногами встаю на боковые проемы, похрустывая осколками стекла. Так. Четвертый, самый экстренный номер.
– Алло! Пятый? Это Старик. Мой код доступа…
– Не надо, я тебя узнал.
– Ситуация три девятки. Мичман Трюханов. БТК в Карантинке, это по улице…
– Знаю где это.
– Нужно очень быстро. Возможно, я его встревожил. У меня его посылка.
– Посылка? Ты… с хвостом?
– Нет, все чисто. Второй объект, тоже под девятками, но только после мичмана. – Я запнулся.
Вот черт! Как же Сан-Саныч инспекторшу-то шифровал? Вылетело из головы.
– А! Обруч! Объект Обруч!
– Чего орешь-то? Я понял, Обруч. Охолонь, опоздал ты. Сорвался Обруч от наружки. Вчера еще, когда ты мороженым объедался с закордонным другом. Сорвался и пропал. Ни дома, ни на работе.
Ах ты, зараза! Ушла!
– Старик. Алло, Старик! Ты там?
– Да, – мрачно бурчу я в трубку.
– Ты Гришко ничего не хочешь отдать?
Вот уж про кого я думал в последнюю очередь – так это про Гришко.
«Про бинокль настучал, – мелькает в голове, – Павлик Морозов престарелый!»
– Хочу. А что именно?
– Ключи, мой дорогой. От большой и черной яхты. У капитана регламент сегодня, а ты ключи на прогулку водишь. Он тебя с обеда в яхт-клубе ищет. Может, спросить чего хочет?
– Я был в яхт-клубе только что! Никакими Гришко там и не пахло!
– Полегче. Потому что только что «ими пахло» у меня в кабинете. Где кое-кто жаловался на твою безответственность.
– А! Понятно. Отдам я ему ключи. Отдам.
– А знаешь, что он у тебя в самую первую очередь спросит?
– Ну?
– Почему, интересно, рядового капитана Госбезопасности сегодня так торжественно встречали в яхт-клубе? Ну прямо как начальника политотдела флота. Не меньше!
– Понятия не имею. Напутали, может, чего…
– А ты сходи, распутай. Только сначала посылку от Трюханова мне занеси. Сюда, в контору.
– Слушаюсь, товарищ подполковник.
– Только каблуками там не щелкай, а то с будки свалишься. Отбой.
– Хм… Отбой.
Я повесил трубку и спрыгнул на пол.
Подумаешь! Всевидящее око. Большой брат все видит, помните об этом! Чекистские штучки.
А вот с посылкой, товарищ Пятый, тебе придется чуточку подождать. Есть у меня еще одно дело.
Неотложное…
Глава 33
Добро и зло
Что мы знаем о добре и зле?
В принципе – все. Начиная с ветхозаветных заповедей и до «крошки-сына» Маяковского, который пытливо вытягивал из отца постулаты нравственных ценностей.
Крошка-сын к отцу пришел, и спросила Кроха –
Что такое хорошо и что такое плохо?..
Папа, разумеется, знает. Да, все мы знаем. Всем все ясно!
«Не убий, не укради, не возжелай жены ближнего своего…»
Чего тут думать? Элементарно.
Да только…
Да только эта свойственная всем нам категоричность на поверку и оказывается тем самым толстенным черенком, метящим в наши лбы, когда мы с завидным упорством, раз за разом наступаем на коварные грабли нашей самоуверенности.
Мы в сотый раз открываем для себя, что жизнь упорно не желает вписываться в библейские рамки. А современная мораль неожиданным образом, в самый неподходящий момент вдруг приобретает эластичные свойства известного резинового изделия.
Мы недоуменно оглядываемся и видим, что в этом мире вокруг нас продолжают убивать. А убийц при желании – исповедуют, отпускают грехи или даже благословляют в церкви. «Не убий»?
А «не укради»?.. Наши ближние воруют практически все – от канцелярских скрепок до авиалайнеров с теплоходами. А если ты, согласно заповеди, не воруешь, то получаешь ярлык блаженного, если не скажут хуже.
«Не возжелай…» Мы вновь оглядываемся и неожиданно замечаем, что жена соседа уж больно привлекательна… и вроде как и сама не против. Почему бы и нет?
А как же небесные скрижали? Они не для нас? Крошка-сын вырос и наплевал на папин стишок? Или это просто нам не повезло с папой-поэтом?
Вот простой вопрос: Родину предавать – хорошо это или плохо?
Предвижу взрыв негодования, потому как ответ очевиден. Железобетонно очевиден! Конечно, плохо.
Тогда второй вопрос: имеет ли право отец, с точки зрения добра и зла, подвергать сына смертельной опасности?
Не знаю, что скажут люди, но, на мой взгляд, не существует в природе таких обстоятельств, которые могут послужить оправданием гибели ребенка. Нет таких оправданий. Дважды железобетонное «нет»!
И в первом, и во втором случае все предельно ясно.
А как тогда быть с третьим случаем?
Вот с таким: человеку предлагается предательство Родины под угрозой безопасности близких ему людей. Или страна, или сын. Попробуйте ответить – каким должен быть выбор? Подскажешь, многомудрый Моисей? Или хотя бы ты, нравственно продвинутый папа крошки-сына? Не знаете?
И я не знаю, как ответить… правильно.
Но я знаю, что нужно сделать!
Или хотя бы попытаться…
