— Видать моя кровь до сих пор не отлила от члена, причем здесь еда и мои яйца?!
— Ну яйца…еда типа.
— Ну Гена, ну идиот типа. Хотя нет, без типа. Иди ешь уже и не беси меня!
— Я мигом, — вскакивает с дивана, оставляя меня одного с записями.
Хватило меньше получаса, чтобы найти нужное видео. После неоднократного просмотра одних и тех же кадров, недавняя неконтролируемая злость на Лену начала потихоньку испаряться. Правда на ее место пришла другая-на себя.
— Ну что думаете? — раздается под ухом голос чавкающего Гены.
— Думаю, что нельзя думать только членом, хотя бы иногда надо думать все же головой.
— Не понял.
— И не надо. Ты еще не нажрался?
— Уже все. Мясо между зубов застряло. Зубочистки не найдется?
— Я тебе сейчас эту зубочистку воткну в задницу!
— Ой, все, все. Успокойтесь. Кстати, передайте Лене, что она вкусно готовит, правда мясо чуть пересушено. Итак, дева ваша набрехала, сказав, что у нее просто вырвали сумочку. Но по факту, это сделали скорее для галочки. Вообще не очень понимаю сие нападение. Схватил, зажал и вроде как…просто держит и… лицо нюхает.
— Во-первых, он ей что-то шепчет, а не вынюхивает лицо! Во-вторых, он ее не просто схватил, смотри как ее зафиксировали? Она даже дышать не могла, отсюда и стояла как вкопанная, хотя, теоретически, могла двинуть ему ногой. Уж я-то знаю-точно могла. А тут ее тупо взяли на страх. Специально испугали. А как он ловко вошел в подъезд. Да ее пасли с самого начала. Все изучено-знает где камеры, лицо ни разу не попало в кадр, и дело даже не в капюшоне. Тут все выверено.
— Думаете это Карасев?
— Понятия не имею. Но вообще на кой хрен ему сдалось пугать собственную дочь? Он хоть и гондон, но не до такой же степени. Чушь какая-то. Ладно, это все лирика, бери записи и езжай к нашим.
— Сейчас?!
— Да, сею секунду. Пусть смотрят все камеры около дома. Куда он делся, в какую сел машину. То, что он работал не один-это факт. Пусть весь район перероют. Камеры есть на каждом шагу. Все, Гена, я не шучу. Это важно. И к Лене пока кого-нибудь приставь, прямо сейчас. Пусть за домом следят.
— Ладно. Все сделаю, только у меня просьба-дайте выспаться завтра часиков до одиннадцати, а потом хоть в Антарктиду.
— Я подумаю.
* * *
Облом номер два случился через полчаса, когда стало известно, что, психолог, мать его, умотал заграницу. Я уже в мыслях расписал, что не оставлю этого мужика в покое, до тех пор, пока он не скажет мне то, что хочу услышать. Я даже представил то, как буду его бить. Но по факту-ни мордобоя, ни психолога. Ехать к Карасеву с вопросами, еще более тупая затея, чем бить морду психологу. Эта тварь мне ничего не ответит, пока у меня в руках ни одного козыря, и ни одной догадки. Куда ни взгляни-сплошная жопа. И к Лене не могу, точнее не понимаю можно ли сейчас. Но решение как-то само пришло в голову. Подружка! Подружку можно и нужно расколоть, это же баба, на них всегда легче надавить. Так я и оказался в одиннадцать вечера на пороге чужой квартиры. Удивительно то, что несмотря на столь поздний и явно нежеланный визит, дверь мне открыли почти сразу.
— Привет, — не церемонясь, легонько подталкиваю Ленину подружку в ее же квартиру и захожу внутрь, закрывая за собой дверь. — Мне нужна твоя помощь. Не отказывайся сразу, это очень важно.
— Стоп! А где Лена? Что-то случилось?
— Случилось. Судя по камерам в подъезде на нее напал некий товарищ и после этого она несколько…странно себя вела. Я тебя очень прошу, скажи мне, что ты знаешь о ее прошлом.
— Ничего не понимаю, — растерянно произносит она. — Почему ты спрашиваешь это у меня? Кажется, не я твоя будущая жена, — иронично бросает мне в лицо. — Так вот и спроси это все у нее. Что за мужики пошли? Или просто трусишь от нее услышать правду? Меня-то можно расспросить, а потом сбежать, если на горизонте серьезная проблемка, да?
— Что ты несешь?!
— Где сейчас Лена? — резко переводит тему.
— У себя дома. Пожалуйста, ну скажи, ты же знаешь хоть что-то. Мне так легче будет, она очень упертая. Я ее напоил специально, а она все равно ничего не сказала. Ну не выбивать же мне из нее, в конце концов, правду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет, не знаю, — вполне серьезно произносит она. — Серьезно не знаю. В смысле, в яркие подробности она не вдавалась.
— Ну а без подробностей?
— Ну а что без подробностей, — плюхается на диван, откидывая голову назад. — Ты ж не тупой, уверена, что сам себе уже нарисовал всю картинку.
Беда в том, что действительно нарисовал. Воображение работает на ура. Картинки мерзкие, одна хуже другой, как бы ни старался их отогнать. Сажусь рядом на диван и сжимаю голову обеими руками.
— Ее изнасиловали? — не думал, что произнести это вслух будет так трудно. Но с хера ли себя обманывать, если все упирается именно в это. Бесит, что подружка молчит. Долго молчит… Просто бесит! — Только не говори, что это была групповуха.
— А то что, побрезгуешь? Одного перенесешь, а толпу уже нет?
— Что ты несешь, бл*дь?! Дело вообще не в этом! Сука! — ударяю рукой рядом с девкой и, кажется, понимаю, что переборщил. — Извини.
— Ладно, ладно, я вообще проверяла тебя на вшивость. Не так все было. Хоть Лена и говорила, что ее похитил какой-то маньячина, все это чушь. Ясно как Божий день, что это дело рук ее папаши, ну точнее его конкурентов. Я реально не в курсе подробностей, знаю, что неделю она провела в какой-то конуре или подвале. Не знаю, честно. Да она сама толком не знает, где была. Не рассказывала она как все было, да и зачем лезть к человеку, если ей неприятно об этом говорить. Это нужно забыть, а не воспроизводить в памяти снова и снова.
— Как давно это было? — наконец выдаю я, после минутного обдумывания сказанных ею слов.
— Лет шесть, семь назад. У меня с математикой плохо. Ей только восемнадцать исполнилось, она как раз села за руль. На машине ее и… ну ты понял. Вадим, все не так как может показаться, не было там никакой груп…
— Ты вообще знаешь, что делают с женами и дочерьми в таком случае?! Замолчи, если не знаешь! Дай мне подумать, — тру виски руками и ничего… ничего дельного не приходит на ум. Если ранее еще какой-то маленький процент мог указывать на моих конкурентов, то теперь однозначно нет.
— Вадим?
— Позвони ей, пожалуйста. Поставь на громкую связь. Поговори с ней о чем-нибудь. Ну ты же женщина, сориентируешься.
— Нет, это уже совсем будет наглостью говорить при тебе.
— Звони, — жестко произношу я, прожигая ее взглядом.
— Ну ты и гад, — нехотя берет мобильник и набирает Лену, поставив мобильник на громкую связь,
— Да.
— В попе три дрозда, — с наигранным весельем отвечает Стефания. Это ж надо иметь такое дебильное имя. — Ну что, Ленка, как наши постельные дела? Уже все или вы еще не начали?
— Закончили, — грустно усмехается Лена.
— В смысле?
— В смысле все. Он больше не придет, Стеш. Знаешь, у всех есть границы. У всех. Я вообще удивлена, что он меня не прибил на месте. Другой бы точно что-то сделал. А он-нет.
— Лен, что случилось? Ты блевнула на него? — непонимающе кошусь на подружку, на что она кривит лицо.
— Если бы. Видишь, все познается в сравнении, блевотня не так страшна. Я его ногой пнула в процессе… В общем, это ужас, — тяжелый вдох, выдох. — Кстати, сильно ударила, дура…
— Ой, да что ему будет, он же как морж, поди ничего не почувствовал. Ему даже полезно, пусть знает, что будущая жена умеет драться. Лен, давай я приеду, и мы все обсудим. Я возьму винишка, мы наклюкаемся, и ты все расскажешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нечего рассказывать, Стеш. Хотя есть кое-что. Я папе недавно звонила, и знаешь, у меня через семь месяцев появится братик, — тишина…и только мы с подружайкой переглядываемся друг на друга.
— Ты…поэтому такая грустная?
— Нет. Он же давно хотел сына, пусть порадуется.
