— Бежим? — спросила я Фран.
— Я уж думала, ты этого никогда не скажешь, — отозвалась она, и мы наконец рухнули в такси.
Ни одна из нас ничего не говорила, пока мы не подъехали к моему дому. Мы поочередно испускали тяжкие вздохи, хотя и по разным причинам.
— Зайдешь? — спросила я, расплачиваясь с таксистом.
Но Фран уже взбиралась по заросшим мхом ступеням.
Глава одиннадцатая
Мы сидели в гостиной и, хихикая, пытались прокрутить запись. Я тревожилась из-за шума, поскольку Линда повесила у себя на двери большую табличку, гласившую: «Пожалуйста, не шуметь». Так что чувствовала я себя, словно в низкопробной забегаловке.
Пленка затрещала и исторгла какое-то шуршание; за чавканьем Фран наконец послышался разговор. «Я говорю это ради твоего же блага, Мелани, но иногда ты бываешь поразительно наивна».
Раздался знакомый смешок. Я поморщилась.
— Почему я позволяю ей так разговаривать?
— Потому что у тебя нет самоуважения, — изрекла Фран. — Скажи она что-нибудь любезное, ты бы решила, что она для тебя недостаточно хороша, и не пожелала бы ее больше видеть.
Я пыталась это обмозговать, но пленка перетянула на себя все внимание. Это было невыносимо. К тому моменту, когда зазвучала моя речь на тему «Я верю во всю эту чушь», я зажала уши и раскачивалась из стороны в сторону, — во-первых, из-за своих интонаций, во-вторых, из-за всей омерзительной ситуации, когда слышишь собственную пьяную болтовню, которую, по счастью, больше не повторишь никогда в жизни.
Я протянула руку и выключила запись.
— Все, закончили.
— Ты что? — Фран яростно выхватила диктофон.
— Ты не прокрутишь это Энгусу. Или Фрейзеру. Или кому-то еще. Я выброшу это прямо сейчас.
— Но, Мел, — невинным голосом произнесла Фран, — я же в это верю!
— Заткнись!
— Нет-нет, я действительно уверовала в силу любви благодаря твоей прочувствованной речи!
— Пошла ты!
Я бросилась на нее, пытаясь отнять диктофон. Фран перехватила мои руки, и мы скатились на ковер, опрокинув лампу с пестрым абажуром. Лампа повалила кофейный столик.
— О господи. — Я села. Фран держала диктофон вне пределов моей досягаемости. — Тсс!
Из-за соседней двери донесся едва слышный долгий вздох. Я жестом поманила Фран за собой, и мы убрались в мою спальню, которая находилась на другом конце квартиры. Здесь хоть дверь закрывалась как следует.
— Ни в коем случае не включай этот кусок! — прошипела я. — Это же Барбара Картленд какая-то! Фрейзер решит, что я в него влюбилась!
Фран меня даже не слушала, напевая себе под нос «Силу любви». Я лягнула ее.
— Перемотай. Найди то место, где Муки говорит в лимузине.
Увы, голос Муки звучал совершенно неразборчиво.
— Что она там бормочет? — Я наклонилась поближе. — «Я саасна»? С чем она саасна? Жуть какая-то.
Диктофон старательно воспроизводил все дорожные шумы.
— Бессмысленно, — вздохнула я. Фран взглянула на меня:
— Это не бессмысленно. Просто надо поставить парням первую часть записи. Что с того, если они сочтут тебя сверхромантической идиоткой?
— В мире и без того хватает людей, которые считают меня идиоткой, — мрачно проворчала я. — Не хочу, чтобы ты включала эту дурацкую запись. Пусть себе женятся. Мне плевать.
— Замечательно. Мне тоже плевать.
— Замечательно.
— Замечательно.
— О боже!
Губы Фран изогнулись.
— Черт с тобой, включай этот бред. Скажешь им, будто это не я?
— Конечно, это могла быть любая из миллиона подружек, с которыми я повстречалась на девичнике. С уокингским акцентом.
— Придумала! Останови сразу же перед этим куском. Тогда останется только трепотня Аманды, а моей речи никто не услышит.
Фран вытащила из-под моей кровати запасной матрас и спрятала диктофон под подушку.
— Это будет совсем не так весело, — посетовала она.
— А никто и не говорил, что жизнь детектива — сплошное веселье, дорогая.
Мы с Алексом встретились на следующий день. Накануне он тусовался с кем-то из своих дружков — заштанных рок-звезд, — и вид у него был изрядно выжатый. Я хотела совершить небольшой предрождественский поход по магазинам, но понимала, что предлагать такое бесполезно. Так что мы болтались по дому Чарли и нянчили свое похмелье. Я рассказала Алексу о приглашениях, и он предложил позвонить и договориться, чтобы я пришла на саму свадьбу, если это для меня так много значит; мне пришлось объяснять, что дело вовсе не в этом, а он спросил: «Тогда какие проблемы?» — и я посмотрела на него как на полного кретина. Алекс пожал плечами и поинтересовался: может, я хочу, чтобы он почитал «Мужчины — с Марса, женщины — с Венеры»? И я ответила — забудь, это у меня месячные.
Но долго дуться я не могла, ведь надо было рассказать Алексу о вчерашнем вечере — разумеется, с купюрами — и упор сделать на том, что вся эта затея вызывает у меня немалое беспокойство. Алекс обалдел, узнав, что мы даже оснастились диктофоном, и решил, что это круто.
— Может, пойдем в ФБР, когда вырастем? — мечтательно предложила я.
— Да, пожалуй. Думаешь, к ним в иностранный отдел каждый день миллионы придурков ломятся?
— Не знаю. Давай позвоним и спросим, посмотрим, насколько там озвереют. Такие детективные навыки тоже надо развивать.
Алекс с глубокомысленным видом кивнул:
— Так что вы хотите делать с пленкой?
— Не представляю. Фран считает, что надо прокрутить ее Фрейзеру, но у меня особой уверенности на этот счет нет.
— Почему?
— Ну… — протянула я. — Это ведь незаконно, верно?
— Ты что же, думаешь, Фрейзер на вас в полицию донесет?
— Вряд ли. Хотя с такой записью в ФБР не примут.
— Да еще без американского гражданства. Ладно. Ты что, серьезно думаешь, будто совершила преступление?
— Да нет. Просто мне кажется, что это не слишком красиво. Пожалуй, не стоило нам затевать все это. Вдруг Фрейзер просто пожмет плечами и никогда больше не захочет с нами разговаривать?
— Ну а мне эта свадьба до лампочки. Да и вообще все свадьбы, коли уж на то пошло.
Намек понят.
— Хотя… Если ты действительно считаешь, что ничего хорошего им не светит, то почему бы и не попытаться это предотвратить? Ты бы не пустила пьяного друга за руль, правда?
— Еще про крокодилов мне расскажи!
— Чего? — опешил Алекс.
— Ничего. Я хочу это предотвратить. Просто я не думала, что придется принимать какие-то жесткие меры.
— Вот поэтому люди и советуют окружающим заниматься своими собственными делами, — заметил Алекс.
