Некоторое время мы смотрели на огонь. Наконец я решилась:
— Как по-твоему, что теперь будет?
Энгус вздохнул:
— Самому хотелось бы знать. Я чувствовал себя таким ослом. Но, Мел, мы ведь должны были это сделать.
В памяти возникло несчастное, погасшее лицо Фрейзера.
— Гм… Пожалуй.
Энгус потер глаза.
— Моему братцу крышка. Только вообрази — каждый день просыпаться возле кого-то, кто считает тебя идиотом. О господи, не знаю, что делать. До чего ж мерзкая тварь… Пойми, Фрейз — мой единственный брат. А после смерти папы… мы особенно сблизились. По крайней мере, я так думал.
— Вы раньше ссорились?
— Так — еще нет. Ну, пожалуй, только из-за игрушек из «Звездных войн». Но это когда было! Обычно, когда я заговаривал с ним о свадьбе, он только посмеивался… Но она все приближается.
— Да… Уже совсем скоро, верно?
— Через три недели. Церковь в Пирфорд-Вилледж. Добрый протестантский пастор, четыре сотни гостей и обед из пяти блюд.
— Не для меня, — заметила я.
— Ох, извини.
— Да мне все равно.
— Может, вообще ничего не будет. Ты видела, как он смотрел на этот чертов диктофон?
— Да, он ведь разозлился на тебя.
— Думаешь, на меня? А я думаю, что на нее.
Я отпила виски.
— М-да… Мел, можно тебя кое о чем спросить?
Ненавижу такие вступления. Все равно что сказать: «Мел, можно я тебя оскорблю и уйду как ни в чем не бывало, потому что я ведь тебя предупредил?»
— Ну да.
— Почему ты заплакала?
— Это… интересный вопрос.
— Извини. Не хотел лезть куда не надо.
— Все в порядке. Это ты извини. Просто я очень расстроилась — все получалось так по-свински. Почему люди не могут по-хорошему относиться друг к другу и по-хорошему устраивать свою жизнь? Это звучит жалко, да?
— Ничуть, — мягко ответил Энгус. — Ты и себя включаешь в этих «людей»?
— Это самое обычное выражение. Извини. За все.
— Это я виноват. Не переживай. Все перемелется. В конце концов, мы же братья. Кровь и тому подобное. Пожалуй, звякну ему завтра с утра, когда он отойдет.
Хорошо хоть мне не придется этого делать. Я допила виски и почувствовала, что меня клонит в сон.
— Как ты собираешься добраться до дома? — спросил Энгус.
Я вдруг поняла, что на самом деле вовсе не хочу домой — мне хотелось свернуться здесь, у огня, положить голову Энгусу на плечо. Но говорить этого вслух я не стала.
— Такси мне не по карману, — сказала я. — Думаю, позвоню Алексу. Он может заехать за мной на машине Чарли.
Энгус одолжил мне свой мобильник.
— На дне океана тоже работает? — спросила я, взяв большую штуковину со светящимся экраном.
— Может быть. — Энгус улыбнулся.
Трубку снял Чарли.
— Алекс дома?
— Э-э… Что?
— Чарли, это Мел. — Вот куриные мозги. — Алекс дома?
— А-а… Пойду посмотрю.
Я бросила быстрый взгляд на Энгуса.
— Малыш тупеет с каждым днем.
— Воспитание такое.
Я кивнула. В трубке слышались отдаленная возня и шепот.
— Алло? — неуверенно произнес Алекс.
— Алекс, привет, это я.
— А, привет, тыквочка. Я… гм… Я думал, ты вечером занята.
— Так и есть. Так и было. Послушай, я подвернула ногу, довольно серьезно. Ты не мог бы меня забрать?
— А… где ты?
— В Кэмдене.
— В Кэмдене? Да это же черт знает где. Ты что, взять такси не можешь?
— Если мне вдвое повысят жалованье, смогу. Послушай, я плохо себя чувствую, и я действительно повредила ногу. — Я снова впадала в состояние полного раздрая. — Ты приедешь за мной?
— Мел, сладкая моя, у меня сейчас дел по уши.
— Что? Это еще что за черт? Почему я должна тебя умолять, чтобы ты за мной заехал?
— Видишь ли… Тут зашли знакомые ребята, и я слишком много выпил, чтобы садиться за руль.
— Я тебе не верю. Ты просто не хочешь за мной ехать.
— Тыквочка, я бы приехал, если бы мог, честно. Поверь мне, никак. Ты возьми, пожалуйста, такси, а завтра я тебя проведаю.
Наступила пауза. Я не знала, что сказать — и просто отсоединилась.
Энгус в смущении отводил взгляд. Я подождала, пока глаза не перестало щипать, и сглотнула.
— Ублюдок.
— Похоже на то, — отозвался Энгус. — Я донесу тебя до дома.
Я посмотрела на него:
— С тебя станется.
— Дама в беде. Моя специальность.
Я засмеялась:
— Искушаешь?
— Искушаю. — Внезапно его голос стал серьезным. Он устремил на меня пристальный взгляд, и мое сердце учащенно заколотилось. Долгое время мы не сводили глаз друг с друга. Наши лица сближались. Тут я шевельнулась — и как следует приложилась лодыжкой о ножку стула.
— Аааа! — завопила я, сгибаясь. Сонная публика встрепенулась, озираясь: кого убивают? Я держалась за лодыжку, но легче не становилось. Боль волнами заливала ногу.
— Ой-ой-ой. Оооооо…
— Бедная! — Энгус вскочил.
Я прыгала на одной ноге.
— О-о-о, чертова нога. До чего же болит!
— Обопрись на меня. Может, пойдем в травм-пункт?
— Нет-нет! О господи. Такое уже случалось. Лучшее, что тут можно сделать, — это попасть домой и выпить аспирин. Черт-черт-черт!
Взгляд, которым мы обменялись, означал: все, что было или могло быть между нами, — все это прошло.
Энгус отправился к стойке бара и вызвал такси; потом они с барменом помогли мне добраться до выхода, и через час я уже покоилась в постели, с четырьмя таблетками нурофена и гарантированным похмельем на следующее утро.
Глава двенадцатая
К сожалению, наутро моя лодыжка была в полном порядке. Конечно, она слегка онемела и ныла, если перенести на одну ногу весь вес, но этого явно не хватало, чтобы сказаться больной. И, хотя состояние духа у меня было ниже среднего, пришлось готовиться к выходу.
Вместо мозгов у меня была яичница-болтунья — и ее-то я и решила сварганить на завтрак.
— Линда, хочешь яичницу?
Линда вылезла из своей спальни — полностью одетая, но совершенно заспанная. Судя по выражению ее лица, она была потрясена, обнаружив меня за готовкой. Как ни странно, она составила мне компанию. Наверное, потому, что речь шла о еде.
Я подозревала, что обращаться к ней за советами бесполезно. Так что вместо этого я спросила Линду про банк.
— Какой банк?
— Ты же работаешь в банке?
— Нет.
Зубы, что ли, себе повырывать?
— А где ты тогда работаешь?
— В «Бримлиз».
— «Бримлиз»?
— Страхование.
— А, верно! Ну и как там дела?
— Прекрасно.
Я глотнула чай. Мне предстоял долгий денек.
— Мне нужны выходные, — внезапно сказала Линда.
