— Так!
— И вдруг перед нами в магазин приезжает профессор и вешает оценщика на струну… Так, что ли?
— Так.
— А зачем?! — засмеялся я весело. — Чтобы ты имя покупателя не узнал?
— И для этого тоже, — сказал Константин мрачно.
— Зачем?! — не унимался я. — Вы же вместе ищете одну вещь!
— Мы ищем разные вещи,— охладил меня Константин.
— Ну да, — вспомнил я. — Он же зеркало еще ка— кое-то ищет…
— Зеркало — отмазка,— сказал сурово Константин. — Главное — бумаги! Он ищет бумаги, о которых я не знаю, и он очень не хочет, чтобы я про это узнал. Он вешает оценщика, чтобы тот не открыл мне его секрет, это во-первых…" А во-вторых, для того, чтобы предупредить Покупателя, что он уже знает его и просит срочно вернуть гарнитур вместе с бумагами… Я понятно излагаю?
Я задумался, а Константин посмотрел на часы и стал закрывать на кухне окно.
— Еще непонятки будут?
— Будут! — сказал я решительно.
— Предъявляй, — он сел к столу и распечатал новую пачку сигарет.
— Все три убийства выполнены одним способом. По азам криминалистики характер и способ убийства являются доказательствами личности преступника.
Способ, как почерк, как отпечатки пальцев, характеризует личность. Адика подвесил Мангуст. Это мы знаем точно! Оценщик убит точно так же. Следовательно…
— Следовательно, — подхватил Константин, — его тоже убил Мангуст?
— А что? Мы же не знаем, где он теперь шатается…
— А он шатается как раз там, где трупы появляются?
— А что?
— А то! — Константин начал сердиться. — Херовый ты конспиролог. Конечно, способ убийства много значит. Но одним и тем же способом может убивать и один человек, и целый взвод, если они этому способу научены. Я же тебе сразу сказал, Ивас-сик, — спецназовские штучки. Я понятно излагаю?
Его удар был точен, но сдаваться мне не хотелось.
— Ты думаешь, твой профессор тоже в спецназе служил?
Константин хотел закурить, но отбросил зажигалку.
— Во-первых, он не мой… А во-вторых, откуда мы знаем, что он в магазин пришел один?
— Нам Миша сказал…
— Миша говорит только то, что у него как следует спрашивают… и то не всегда. С кем пришел старичок с брошкой, мы у него не спрашивали… Слушай, Ивас— сик, я тебя хвалю, коньяком пою за твое звериное чутье… А ты? Ты теперь профессора защищаешь?
— Стоп! — перебил я его. — Генерал считает, что в игре участвуют трое! Они, мы и кто-то третий… Мы — это ты и профессор… Генерал специально гарнитур вернул, чтобы подставить тебя под третьего…
— Он и подставил!
— Под кого? — улыбнулся я. — Под профессора?!
Константин закурил наконец с наслаждением.
— В том и секрет, Ивас-сик, что профессор наш — одновременно и второй, и третий! Я понятно излагаю? Как второй он вместе со мной, так сказать, официально ищет стулья…
— А как третий — бумаги! — дошло наконец до меня.
Константин устало потрепал меня по щеке.
— Гений! Пусть теперь генерал за нами следит, пускай ждет, пока на нас третий выйдет… Вставим мы за все! И профессору, и генералу! Я понятно излагаю?
Я спросил восхищенно:
— Как же ты догадался?!
Он ответил скромно:
— Звериное чутье. А помог мне ты. Ты сразу, Ивас-сик, вычислил суку… А потом со следа сбился… Я знаю почему.
— Почему? — удивился я.
Весело сверкнула золотая фикса.
— Потому что ты влюбился, Ивас-сик! — Константин довольно прищурился.— И ты ей нравишься. Спрашивала о тебе у «Белосельских». Очень рада была, что сегодня у нас экскурсия. Спорим, Ивас-сик, это она тебя со следа сбила! Ты подумал, Ивас-сик, если профессор такая сука, кто же Натали-то тогда?! — Константин от души засмеялся. — Спорим!
Спорить было нечего: Константин угадал мои мысли почти дословно.
— Не волнуйся, Ивас-сик! Она ни при чем. И Жорик ни при чем. Они нормальные ребята. Он их литературе учит. И Людмила моя у него в семинаре была. Еще до меня. Очень его хвалила как профессора…
Я машинально вмешался:
— Так, может, действительно… Ты ошибся, Костя.
Константин помрачнел.
— Я не ошибся. С первого знакомства он мне не понравился. Не мог я ему простить…
— Чего? — не понял я.
Константин пошел к плите и включил итальянскую кофеварку.
— Я тебе говорил, что до меня у нее только две Любови были. Ты и старичок. Этот старичок — он и есть. Месье Леон.
Я чуть со стула не упал: вот, значит, в какой я оказался компании. Константин сказал задумчиво:
— И он ее любил, — Константин покрутил брезгливо ладонью. — Плутанически.
— Платонически.
— Не важно. Цветы ей дарил, падло… Теперь за все ответит!
Константин открыл шкафчики и достал квадратную банку кофе. Открыл ее и замер. Просто замер. А потом достал из банки маленькую кофейную ложечку.
— Ты что, Костя?
Он посмотрел на меня невидящими глазами.
— Она была здесь сегодня… Торопилась…
Он рванулся в коридор. Где-то в конце коридора бухнула за ним дверь. Вернулся он не скоро, устало опустился на стул. Пищал зуммер кофеварки, а он так и сидел, уставясь в закрытое окно. Я пошел и выключил кофеварку.
— Вещи свои забрала,— обреченно сказал Константин.
Я видел, как она привезла в машине на Каменный остров какую-то тяжелую сумку, но говорить ему об этом не стал, чтобы еще больше его не расстраивать.
— Это п…ц! — сказал Константин. — Причем полный!
Мне его стало жалко. Он сидел, расставив ноги, склонив голову вниз, будто подвешенный на тугую зеленую удавку. И вдруг я вспомнил то, что совсем забыл ему сказать:
— Костя, извини! Извини, Костя!
Он вздрогнул и уставился на меня.
— Костя, она же просила передать, что тебя ждут большие неприятности!
Константин оскалился:
— Она права…
— И еще она сказала, что взяла штурвал на себя!
— Как она сказала? — не поверил Константин.
— Она сказала, — вспоминал я ее слова, — штурвал у меня. Так и передай ему! Пусть он будет очень осторожен!
Константин прошипел зло:
— Что ж ты молчал, падло?! Что ж ты столько времени молчал?!
— Извини, — только и мог я ему ответить.
Он энергично встал, подошел к стулу, на котором висел клетчатый пиджак, и начал перекладывать из его карманов вещи в карманы белого пиджака: ключи, кожаную записную книжку, мощный кошелек. Последним из внутреннего кармана он достал пистолет и засунул его себе за спину под пиджак. Подошел к окну и посмотрел вниз.
— Боря на месте. Поехали, Ивас-сик.
На лестнице он громко ухнул железной дверью музея-квартиры. И пока мы спускались пешком с третьего этажа, звонкое эхо еще гуляло по всем площадкам…
У подъезда стоял наш белый лимузин, а за ним, почти впритык, красная «восьмерка» с антенной на крыше. Из открытого окна «восьмерки» почти по пояс высунулся разомлевший на солнце парень в черных очках. Только мы вышли из подъезда, парень схватил «трубу» и скрылся в салоне. Роскошный Константин вразвалку подошел к «восьмерке» и сказал в открытое окно:
— Генералу Багирову от меня привет персональный.
Боря устало смеялся, пока мы усаживались в машину.
— Как родные стали. Целый день вместе. Когда вы, шеф, отзвонили, я их полчаса по городу мотал. Со всеми остановками. То сигарет куплю, то водички попью. Они все по «трубе» генералу докладывают.
— Зря стараются,— сказал Константин.— Генерал — восточный человек. Он не простит, что они меня на три часа упустили… Ладно… Это их проблемы.
— Куда едем, шеф?
— На стоянку катеров. На Мойку. Куда ночью французов привезли.
Боря развернулся у Таврического и, заняв левый ряд, ждал поворота на Чайковского. «Восьмерка» рванулась с места и боком стала оттирать хотевшего встать за нами «опеля». Хозяин «опеля» грозил им кулаком, парень в черных очках молча показал ему пистолет. «Опель» отпрыгнул назад и стукнулся в бампер задней машины. А мы повернули на Чайковского. И «восьмерка» за нами. Боря хотел прибавить газ и уйти от них, но Константин попросил его:
— Не надо. Они и так нервничают. Еще застрелят кого-нибудь по дороге. Нам шума не надо.
И «восьмерка» прилипла к нашему заднему бамперу.
Мы проехали офис Константина у финского консульства. Константин даже не посмотрел на него. Спросил:
— О чем задумался, жених? О Натали?
Не о ней я тогда думал.
— Что от меня хотел генерал? Зачем он меня у них оставил?
Эта тема была Константину неприятна.
— Он же объяснил — для консультации.
— и забыл про меня? Даже завтрака мне не принесли…
Константин шлепнул меня по колену.
— Не расстраивайся, Ивас-сик. Недополученный завтрак я компенсирую роскошным ужином на катере. Я понятно излагаю?
— Идиот! — вскрикнул Боря и ударил по тормозам.
Мы с Константином воткнулись в спинки передних сидений, «восьмерка» — в наш задний бампер, а впереди уходил от нас на мотоцикле длинноволосый байкер в черной футболке навыпуск.
— Стрелять таких надо! — ворчал Боря.
— Не надо, — успокоил его Константин. — Молодежь. Жизнь научит.
