– Проходите. Чаю попьем. Только варенье кончилось.
– Вам тут его как раз прислали. – Она протянула пакет. – И еще что-то, я забыла.
Сегодня Леночка была еще прекраснее. В простом сарафанчике из хлопка и с волосами, забранными в хвост. Вид невинный, но игривый. Ей бы еще гольфики, подумал Родя. И тут же придумал новый наряд для дефиле. И видел в нем только Леночку!
– Как продвигается ваша работа над коллекцией? – спросила она, грациозно усевшись на табурет.
– Почти закончена. Не хватало одного туалета, но он только что возник в моей голове… Благодаря вам.
– Приятно стать вашей музой.
Эти слова были кощунственны. У него только одна муза – это Леда!
Но когда гнев угас, Родя подумал, что в принципе… Лена тоже может стать ею. Потому что еще ни одна реальная женщина до нее не вдохновляла его на создание наряда…
Только воображаемые, призрачные, потусторонние…
Или мертвые.
– Ваш дедушка рассказал мне, что Перл погибла, – продолжила Лена. – Как жаль.
– Да. Она не заслуживала смерти.
– Мне жаль вас. Вы остались без главной модели.
– О… – Родя опешил. Выражение сочувствия прозвучало очень странно. Если не сказать, неуместно. Что такое потеря модели по сравнению со смертью? Мелочь. – А вы не хотели бы заменить Перл?.. – Он понял, как это двусмысленно звучит, и поспешно добавил: – Стать моей моделью!
– С удовольствием.
– Я рад.
– Только вам придется немного ушить те наряды. Что уже готовы.
– Это мелочи.
– А что за туалет вы придумали последним?
– Это будет платье в стиле «беби-дол». Крайне простое. К нему я хочу связать гольфы. Очень длинные, с оборками, помпонами. И крохотную беретку.
Он уже загорелся. Хотелось начать прямо сейчас.
– Вижу, вам не терпится приступить к воплощению замысла, – будто прочла его мысли Леночка. – Идите, я займусь чаем. А если хотите, могу уйти, чтобы не мешать.
– Нет, нет, вы не мешаете. Скорее, наоборот! Я сейчас только за нитками и крючком схожу. Подумаю над оборками…
Родя понесся в мастерскую. О том, что еще десять минут назад он проклинал всех и вся, а его голова разрывалась от боли, он позабыл. Леночка действовала на него просто фантастическим образом!
Глава 6
Многие мужчины чувствуют себя глупо, когда дарят цветы. Матвей был не таким. Ему нравилось преподносить их женщинам. Даже тем, которые якобы не любят цветов. Виола относила себя к ним. Но Матвей был убежден, нет таких женщин, которых цветы оставят равнодушными. Просто каждой нравится что-то свое. Кому розы или герберы, кому ландыши или подснежники, кому ромашки или васильки, а кому герань или… кактус. Да, как показала практика, многие барышни млеют от кактусов.
– Это тебе! – сказал Матвей, протянув Виоле горшок с веселенькими цветочками. Как они назывались, он не узнал, на этикетке почему-то сорт не был указан.
– Спасибо, – поблагодарила Виола. – Какие милые…
– Не пахнут, я проверил, – хмыкнул Матвей, когда она склонила лицо над цветами. – И как называются, без понятия.
– А это что? – спросила Виола, указав на битком набитый пакет, что Матвей поставил у своих ног.
– Бухло и жрачка. А говоря культурно, еда и питье.
– Последние несколько дней все как сговорились в желании меня раскормить и споить.
– Вообще-то я сам хочу нажраться в обоих смыслах. То есть хорошо поесть и выпить. Но ты, сеструха, так и быть… – он подмигнул ей, – можешь разделить со мной трапезу.
– О, как это великодушно, – рассмеялась она. – А что мы будем есть?
– Плов.
– Ты купил уже готовый?
– Еще чего! Я этим поварам из супермаркетов не доверяю.
За разговором они прошли в кухню. Матвей поставил пакет на стол и принялся разбирать покупки. А Виола пристроила цветок на подоконник.
– У тебя есть казан или утятница? – спросил Матвей, рассортировав продукты. В одной кучке лежали те, что на плов. Во второй – на салат. В третьей – сладости к чаю. Хлеб и лаваш – в четвертой.
– Нет.
– Женщина, ты как живешь без самой необходимой кухонной утвари?
– Такая как раз имеется: две кастрюли, сковорода, чашки и тарелки.
– Покажи сковороду.
Виола открыла духовой шкаф старенькой плиты и достала недорогой «Тефаль». Даже без крышки.
– Ты вообще, что ли, дома не готовишь? – спросил он, отвергнув сковородку.
– Почему? Готовлю. В мультиварке.
– Фу.
– Да половина населения России в них готовит, а тебе фу.
– Давай, ради прикола, я приготовлю плов в казане, а ты в мультиварке. И сравним!
– С радостью бы пошла на этот эксперимент, но… нет у меня казана!
Матвей приуныл.
– Может, у соседей попросишь?
– Еще чего!
– Мать рассказывала, что раньше соседи друг у друга одалживали все, начиная от сахара, заканчивая деньгами.
– Кто-то, возможно, и сейчас так делает. Но я никогда ничего не просила у соседей, хотя прекрасно их знаю. Как-то у меня дико разболелась голова, а дома не было обезболивающих, так я позвонила в круглосуточную доставку лекарств, заплатила втридорога и прождала час. А могла бы просто постучать в соседнюю дверь.
Матвей тем временем изучал кастрюлю. Она хотя бы с крышкой. Но забраковал и ее. Не плов получится в ней, а рисовая каша с мясом.
– Подожди-ка! – воскликнула Виола. – У меня, кажется, есть то, что тебе нужно! – И бросилась к кладовке. – Тут куча хозяйских вещей. Алла Ивановна, это женщина, которая мне квартиру сдает, вот уже сколько лет собирается забрать их, но все откладывает… – Виола распахнула дверь и стала рыться на полках. – Другой бы выбросил все, а я не могу. Обещала Алле Ивановне… Вот! Нашла!
И вынырнула из кладовки со старой сковородой в руке. Массивная, сделанная из чугуна, а не из сплава, как современные, с крышкой и прокопченной деревянной ручкой.
– Пойдет? – поинтересовалась Виола.
– Мелковата, конечно, повыше бы, но… Пойдет!
– Бабушка моя в такой рыбу жарила. Говорила, в других она невкусная получается.
– Да. Для рыбы она идеально подходит. Для мясных стейков тоже. Но я попробую плов в ней приготовить. Все лучше, чем в твоей мультиварке. Поспорим?
– Давай. На что?
– На щелбан.
– Нет, я не согласна.
– На желание тогда.
Виола, секунду подумав, кивнула.
– Тогда начинаем наш кулинарный поединок, – азартно воскликнул Матвей. – Но сначала… По писюшечке. Давай стаканы и лед.
Когда перед Матвеем оказалось требуемое, он разлил виски, добавил к нему лед. Виола попросила разбавить ее «Джек Дениэлс» соком. Матвей побурчал (по его мнению, хорошие напитки нужно пить в чистом виде, а иначе как ты распробуешь их настоящий вкус), но плеснул в стакан сеструхи немного яблочного «Рича».
Они чокнулись, выпили и приступили к делу.
– Матушка моя уже замуж не выходит, – сообщил Виоле Матвей.
– Одумалась?
– Если бы. Федя ее бросил. Кстати, ты была права. Он хотел, чтоб она получила кредит. Его не дали. И вот результат…
– Печально, – вздохнула Виола.
– Радоваться надо! Хуже было бы, если б она заняла у банка денег и вступила с Федюней в брак.
– Понятное дело. Я не про это. Жаль, что подтвердились наши мрачные прогнозы.
– А ты сомневалась в этом?
– Мы, женщины, всегда в глубине души верим в чудеса. И у твоей матушки и Федора могла быть искренняя любовь.
– Да не смеши!
Матвей, пока они болтали, нарезал лук, потер морковь и размельчил один крупный помидор (по рецепту этого не требовалось, но он добавлял его или ложку томатной пасты – так плов выглядел красивее). Мясо уже было запущено в кипящее масло, и он смотрел, когда пора будет добавить к нему овощи. Виола к тому времени уже запустила все в свою мультиварку. Лук с морковью при этом она пропустила через комбайн. Предлагала сделать это и Матвею, но тот считал, что когда продукт режешь вручную, у него совсем иной вкус.
Они налили еще по чуть-чуть. Матвей после первой порции виски почувствовал себя расслабленным. Сейчас еще и повеселел.
– Давай я салат порежу, – предложила Виола. – Все равно мне нечем заняться – за меня все мультиварка делает.
– Займись. Только прошу, все режь сама.
Виола скорчила гримаску и принялась мыть овощи.
На ней был миленький спортивный костюм. Белый, в красную полоску. С пандами. Их мордочки украшали толстовку спереди и задние кармашки на штанах. Волосы Виола собрала в хвостик. Накрасила только ресницы и попыталась замазать синяки. Выглядела лет на двадцать.
– Ребра болят? – спросил Матвей. Виола передвигалась довольно резво, но иногда морщилась.
– Немного ноют. Я кеторол пью, так что терпимо. Меня больше физиономия беспокоит. Когда болячка заживет, я начну ее ковырять. Меня за это раньше по рукам били. Теперь некому. А что у тебя с лицом?
