– И тут снова на первое место выходит Аполлон или его ребята, – сказала я. – Они отвозили Милу в аэропорт. По пути кто-нибудь из них легко мог сунуть Миле отравленное зелье.
– Еще есть некий школьный друг детства Леша, который хоть и говорит, что отошел от наркотиков, но ведь никто ему экспертизу не проводил. Вряд ли он сознательно собрался травить Милу, но мог же просто отдать товар, полученный для собственного употребления.
– И это наводит нас на мысль, что Мила могла пострадать по ошибке! – воскликнул Вольдемар. – Это же совсем другой коленкор получается. Мне такая мысль в голову не приходила.
– Не стоит слишком рано радоваться, существует еще два или даже три подозреваемых, – сказала Мариша. – Один – постоянный Милин поставщик из соседнего дома. У него тоже явных мотивов для убийства не было, но отравленную дрянь он мог передать ей, как и Леша. Потом та ядовитая подруга, которой Мила не позволила увести у нее Степана. При обостренном чувстве собственного достоинства эта Наталья могла надолго затаить злобу на Милу.
– А как же смерть Степана? Она ведь старалась из-за него, после его смерти всякое соперничество теряло смысл.
– А смерть Степана просто трагически совпала по времени. Наташа могла и не знать про то, что он уже мертв. Или решила таким образом отомстить подруге за свою неудавшуюся любовь и уничтожить остатки надежды. Или всучила ей порошок еще при жизни Степана.
– Все немного притянуто за уши, – огорчила я Маришу. – Если бы да кабы…
– Согласна, – сказала подруга. – Но есть еще один подозреваемый. И это бывший воздыхатель Милы некий Петр. Кротов говорил, что он теперь стал важной персоной.
– А, я его помню, – удивленно сказал Вольдемар. – Только он не в счет. У Милы никогда с ним не могло ничего быть. Она его презирала и всячески третировала. Действительно, он был полным ничтожеством. Вечно какой-то влажный, с прилизанными волосиками. Мила его держала только забавы ради.
– Вот у него терпение лопнуло, и он ей наконец отомстил за годы унижений, – пояснили ему мы с Маришей.
– Почти пятнадцать лет терпел, а тут вдруг прорвало? – не дал убедить себя Вольдемар.
– А может быть, она сказала ему что-то особо оскорбительное, – не сдавались мы. – До этого держала язык за зубами, а тут ляпнула. Нервы у нее из-за наркотиков были уже ни к черту. У него раскрылись глаза, и он ее отравил.
– И у кого же из перечисленных тобой подозреваемых была возможность купить и передать Миле отравленный порошок? – спросил Вольдемар.
– Да у всех, – хмыкнула Мариша. – Героин продается почти в каждом доме, а уж на станциях метро от продавцов просто отбою нет, почитай, нормальных пассажиров и нет вовсе, одни продавцы шныряют. А подмешать в него дома для веса моющее средство так и вовсе проще простого.
– И как нам быть дальше? – спросил Вольдемар. – Выходит, что убийцу Милы нам не поймать. А если мы даже заподозрим его, то все равно доказать что-либо будет трудно.
– Не забывай, у нас есть пленка, где еще несовершеннолетняя Мила занимается сексом с каким-то мужиком, – напомнила я ему. – Если мы найдем этого типа, то сможем распутывать клубок и дальше.
– И как прикажешь его искать?
– Не знаю, но мужчина на пленке – еще один подозреваемый, – сказала Мариша. – Хотя это явно и не тщедушный Петя-депутат, но вдруг развратник тоже занимает теперь важный пост. Или женат на богатой и ревнивой жене, от которой во многом зависит его благополучие. Тогда он мог убить Милочку из-за этой пленки.
– Долго что-то ждал, – заметила я.
– Ну не нужно ему раньше было. Или Мила не давала о себе знать. Мало ли что. Тогда не опасался общественного мнения, – сказала Мариша, – а недавно что-то изменилось, вот он и всучил Миле отраву.
– Такое вполне могло быть, – закивал Вольдемар.
– Но пока меня больше всего интересует, почему солгала Ирина Юрьевна, – задумчиво сказала Мариша.
– Мы ведь уже обсуждали это, – с досадой сказал Вольдемар. – Мало ли у нее могло быть разных соображений, толкнувших ее на ложь. Корысть, желание поводить мужика за нос, весьма своеобразное чувство юмора. В головах у некоторых женщин творится такое, что дух захватывает.
– Но почему именно тогда?! – с досадой сказала Мариша. – Милочка еще даже и не думала употреблять наркотики, а ее мамаша уже вовсю бьет тревогу. Рассказывает направо и налево, что ее дочь наркоманка, что ей нужно лечение. Откуда она это взяла? Что это – предвидение судьбы дочери, или просто она знала нечто такое, что давало ей повод так говорить?
– Почему бы тебе не спросить об этом у самой Ирины Юрьевны? – предложил Вольдемар. – Я, например, собираюсь пойти на поминки, и вы тоже можете пойти со мной. Там мы и спросим у матери Милы, почему она вообще ставила телегу впереди лошади.
– Да-да, – эхом повторила Мариша. – Именно телегу впереди лошади.
Я их слушала, и у меня создавалось впечатление, что где-то я уже слышала эту фразу. Немного поскрипев мозгами, я вспомнила, что знаменитый (благодаря легкому перу Агаты Кристи) сыщик Пуаро тоже твердил во время своего очередного расследования о телеге и стоящей впереди нее лошади. А может быть, это был вовсе и не Пуаро, а немытый Коломбо. Во всяком случае, там преступление было с успехом раскрыто. Я преисполнилась уважения к своим друзьям и принялась ждать, когда они скажут еще что-нибудь умное.
– Можно будет ей показать пленку, – простодушно предложил Вольдемар. – Может быть, она узнает родинку.
Я преисполнилась жгучего разочарования, а Мариша поперхнулась раскаленным овощным супчиком, который она пробовала прямо из кипящей кастрюли.
– Не надо, – сказала она, уняв кашель. – Может быть, потом.
Кротов объявился поздно вечером, когда мы уже съели его порцию овощного супчика и приготовились ложиться спать. Благодаря громкой связи мы с Вольдемаром могли слушать весь разговор.
– Угадайте, где я? – страшным голосом спросил он у нас и, не дожидаясь ответа, сказал: – Я сижу в засаде.
– С чем я тебя и поздравляю, – нелюбезно ответила Мариша.
И кто ее учил общаться с мужчинами! Интересно, она только с моими поклонниками так хамит или со своими еще хуже ведет себя?
– А знаете, на кого? – нисколько не обиделся Кротов. – Я караулю убийцу Милы.
– Как?! – почти задохнулась Мариша. – Вы его уже вычислили?
– Еще нет, но он приходил в квартиру к Миле за день до убийства, соседи его видели. А еще они видели, что он приходил в квартиру сегодня. Правда, открыть дверь он не успел, они его спугнули, но он явно что-то собирался там поискать. Сосед сказал, что он ковырялся в замочной скважине ключом.
– Откуда у него ключи?
– А вот это мы бы тоже хотели знать, – радостно сказал Кротов. – Двери не вскрыты, взломщик явно воспользовался хозяйскими ключами, но Милины ключи и ключи Степана сейчас у Ирины Юрьевны, а она совершенно не в курсе. Ее комплект в целости и сохранности, а где Милины ключи, она не помнит. Но никто ими не интересовался.
– А ты откуда звонишь? – поинтересовалась я у Кротова.
– С мобильника, мне один мужик – он с собакой вышел гулять – дал позвонить. Только мне уже пора заканчивать, а то он как-то дергаться начал. Дашуля, не волнуйся за меня, у меня все в порядке. Через пару часов меня сменит Николай Валентинович, и я приеду к вам, чтобы рассказать все в подробностях, – посулил Кротов и отключился.
– Звони Милиной матери, – приказала Вольдемару моя подруга.
– А зачем?
– Спросишь, не приходил ли к ней кто-нибудь сегодня из посторонних, кто мог бы спи… позаимствовать комплект ключей.
– Понял! – догадался Вольдемар. – А номер?
– Разве у тебя нет? – удивились мы.
– Нет, – смутился Вольдемар. – Столько лет прошло. Хотя я, кажется, вспоминаю… Так и есть, вспомнил! Если только он за эти годы не поменялся.
Но номер был тот самый, Вольдемару удалось дозвониться до Милиной матери с первого раза.
– А, это ты! – сказала она вместо приветствия. – То-то мне в аэропорту показалось, что я вижу нечто знакомое. Как живешь? Какими судьбами к нам? Слышал уже, какое несчастье приключилось?
– Конечно, на вас свалилось огромное горе, – прочувствованным голосом сказал Вольдемар. – Но я уверен, вы хорошо держитесь, я всегда восхищался вашей волей и выдержкой.
– Ай, что ты, – моментально придя в хорошее расположение духа, сказала Ирина Юрьевна. – Я совершенно разбита. Столько хлопот с этими похоронами. А еще поминки, придет куча народу. Не понимаю, откуда они узнали, что Мила умерла. Я никому не говорила, Андрей тоже. Мы не хотели видеть у себя столько народу. Сам понимаешь, тут огласка не нужна…
– Неужели к вам никто не пришел, чтобы помочь?
– Господи, я и сама справлюсь, – сказала Ирина Юрьевна. – К тому же завтра обещала прийти Леночка, помочь со столом. А сегодня мне нужно только успеть сделать заготовки. Я даже рада, что я одна.
