И стыд. Стыд, что нужно забрать то, что принадлежало Эйвину…
От этой мысли было так плохо, что я даже не хотела озвучивать ее вслух.
Тем временем рон Льемон принес блюдо с отборным зерном и, поставив перед Хмурей, удалился. Ворон даже не взглянул на него, однако почему-то начал очень внимательно глядеть на Эйвина…
Подмастерью, кажется, стало неловко, потому что он нарочито отвернулся от птицы, сев за столом вполоборота ко мне.
— В общем, я думаю, ты должна воспользоваться Искрой, которая хранится в Глазе Огня, — продолжал он. — Это самый безопасный способ пройти этап.
И тут, наконец, раздался хриплый голос фамильяра:
— Самый безопасный, говоришь? — вроде бы спокойно спросил он, но так, словно прорычал. — А ты не думал о том, что чем сильнее Искра, тем сложнее человеку ее принять? — продолжал наращивать громкость его голос. — Что Искра, хранящаяся в Глазе Огня, настолько мощная, что если магические каналы Мартеллы для нее не приспособлены, то они просто сгорят? И придется тогда привязывать ее к дому, как тебя, чтобы сохранить жизнь! Станут в бывшей избушке Ржавой вдовы жить уже два тупоголовых домовых и ни одной умной колдуньи. Правда, умных колдуний там и сейчас нет, но вопрос не в этом. Как ты думаешь, мечтала ли когда-нибудь наша недоведьма стать домовым? Или не мечтала? А, Мартелла? Может, ответишь?
С этими словами он посмотрел на меня, и его зеленые глаза ядовито блеснули.
Вопрос зазвенел в воздухе, как оборванная струна домбры.
Я перевела взгляд на Эйвина и поняла, что ворон не лжет. Лицо подмастерья потемнело.
— Да, действительно, я просто подумал, что… — начал негромко говорить он.
— Что мозги у тебя выгорели вместе с магическими каналами, — оборвал его Хмуря.
— И что же ты предлагаешь? — вскинулся парень, явно начиная терять терпение.
Его можно было понять. Хмуря кого угодно из себя выведет. Даже я уже была на взводе, хотя за весь разговор ворон едва-едва подал голос.
Из нас всех только Лягурмелла, кажется, была довольна. Плавала в банке и ловила червяков, поблескивая колдовскими желтыми глазенками.
— Сперва нужно узнать, что предложил Мартелле Ведьмономикон, — прокаркал фамильяр, переводя тяжёлый взгляд на меня.
Я вздрогнула и опустила голову.
Слова, начертанные в книге, стояли перед глазами так, словно это я их и писала:
Рыжая ведьма, черная бровь,
В жизни твоей будет править любовь,
Чтоб Искру добыть, скорей подготовь
Кладбище, хворост, отраву и кровь.
В ночь, когда тьма станет светлою вновь,
В погребальном костре час-другой позлословь…”
— Просто, как ножом пырнуть, — мрачно выплюнул Хмуря, отворачиваясь к окну. — Ты был прав, дармоед. Твоя Искра — ее единственный шанс.
Возможно, мне показалось, но создалось впечатление, что эта новость ворона ни капли не обрадовала. Напротив — даже рассердила, хотя куда уж больше?..
Я резко выдохнула.
— Ты уверен? — тем временем спросил Эйвин, сдвинув брови. — А что значат слова про тьму?
Ворон бросил на него снисходительный взгляд, но все же ответил:
— Ведьмономикон всегда подбирает удачное время. Он никогда не заставляет колдуна ждать просто так и ищет для инициации наиболее удачный день из ближайших. “Тьма станет светлою вновь” через две недели, в последний день месяца Костлявых рек. Это летнее солнцестояние.
— Как удачно — пробубнил Эйвин.
Хмуря передёрнул плечами.
— Если бы летнее солнцестояние уже прошло, Ведьмономикон подобрал бы другой удобный день. Это очень умные книги. Почти живые. Я же сказал, что они никогда не заставляют колдуна ждать просто так.
— Значит, мы должны через две недели попробовать передать Мартелле мою Искру? — приподнял бровь Эйвин.
Ворон задрал голову к потолку, а потом, расправив крылья, коротко бросил:
— Это будет день, в который ей будет проще всего… выжить.
Затем, ударив о воздух черными перьями, взмыл к потолку и, уже когда улетал, мы услышали негромкое, но очень явное:
— Дуракам всё надо разжевывать…
Хмуря явно не старался скрыть свои слова от нашего внимания.
Мы ещё долго сидели за столом в полном молчании. Я не хотела обсуждать тот факт, что мне буквально придётся засунуть в себя то, что когда-то было в сердце Эйвина. А подмастерье, похоже, либо тихо злился, либо чувствовал себя глупо после жестоких слов фамильяра. Впрочем, возможно, имело место и то, и другое.
— Прости, что не подумал о твоей безопасности, я и правда дурак, — сказал он наконец, потерев переносицу указательными пальцами.
Сейчас он казался живым как никогда. Обычным человеком, молодым парнем ненамного старше меня, с которым я могла бы познакомиться случайно на улице, а потом зайти в трактир, чтобы выпить по чашечке взвара. Он вовсе не походил на мальчика, которому практически вырезали сердце, а затем превратили в домовую нечисть, обрекая на смерть вне жилища.
Я тут же всплеснула руками:
— Я не считаю тебя дураком! Ты пытаешься помочь мне изо всех сил, и я очень благодарна тебе за это! Не слушай Хмурю. Ты же его знаешь… наверняка в молодости ему изменила какая-нибудь сексапильная ворона, вот он до сих пор и не оправился, — попыталась успокоить его, неловко пошутив.
Парень снова взял меня за руку и сжал. В какой-то момент я почувствовала, как его большой палец скользнул по моей ладони, будто погладив. Но едва я успела смутиться, как подмастерье убрал руку и взглянул вдаль в окно.
— Кстати, а как ты думаешь, — постаралась перевести тему я, нарочито весело улыбнувшись, — А где бы нам поискать Глаз Огня? Может быть, ты помнишь, где Ирмабелла хранила свои особо важные артефакты?
Эйвин тут же вернул мне всё своё внимание, заразительно улыбнувшись в ответ. Казалось, он всегда был готов помочь, и, честно говоря, мне нравилось играть на этом его качестве. По крайней мере, я всегда знала, как поднять ему настроение.
— Вообще-то, Глаз Огня старая ведьма частенько любила надевать на королевские приемы. А ещё она таскала его на себе, если к ней приходили особенно важные гости. Поэтому артефакт, как правило, хранился недалеко и так, чтобы его можно было быстро достать, нацепив в знак собственной статусности. Последний раз я видел его в ящике трюмо возле кровати Ирмабеллы.
В этот момент внутри меня словно обвалилась огромная стеклянная башня, рассыпавшись по ребрам прохладными острыми осколками. По спине прокатилась ледяная волна дрожи.
— Что с тобой? — тут же нахмурился парень.
— Знаешь, — проговорила я тихо, почти шёпотом. — Может быть, это, конечно, совсем ничего не значит, но, когда я впервые появилась в доме бабули, я первым делом зашла в её спальню. И именно там столкнулась с Хмурей, привязав его к себе кровавым договором.
— К чему ты клонишь, я не совсем понимаю?
Я глубоко вздохнула, а затем серьезно посмотрела на подмастерье:
— Как ты думаешь, где сидел ворон в тот момент, когда я зашла в комнату бабушки?
— Где? — словно в резонанс мне, так же тихо спросил парень.
— На трюмо возле кровати, — ответила я, не сводя с Эйвина напряженного взгляда. — И, если мне не изменяет память, он открывал ящик…
Глава 15
31 число месяца Грозовых рек.
На поляне в лесу.
— Как ты думаешь, это случайность? — спросила я негромко, продолжая разговор, начатый ещё две недели назад.
— Вот уж вряд ли, — покачал головой подмастерье, выкладывая посередине поляны горку из мягких веток и листьев.
Смотрелось мрачновато, и неспроста. Предполагалось, что это вовсе не горка, а ложе… на котором мне же сегодня придется, кхм… лежать.
— Значит, ты действительно считаешь, что Хмуря оказался в доме Ржавой вдовы только потому, что искал там амулет?
— Других вариантов нет, — кивнул Эйвин, укладывая поверх "горки" чистую простыню. — Тем более что Глаз Огня и впрямь оказался в том ящике. Глупо было бы считать это совпадением. Вопрос в том, зачем ворону магический амулет, да ещё и такой силы?
