Щурясь от яркого солнца, отражавшегося в беленных известью оградах и стенах домов, молодой человек неспешно шагал к видневшейся невдалеке таверне с обширной, под тенистым навесом террасой, на которой, скрестив ноги, сидели посетители — неторопливо беседовали, пили вино, закусывали.
Александр тоже бы с удовольствием посидел, вспомнил бы легкую атмосферу парижских кафе, но… Но, увы, Армигий как раз закончил свой перекус и вышел навстречу Саше.
— Господь да поможет тебе во всех делах, уважаемый! — Вежливо здороваясь, молодой человек склонил голову.
— И тебе пусть поможет, — скороговоркой отозвался арматор. И, оглянувшись по сторонам, пригласил: — Идем ко мне домой. Быстро!
— Домой так домой, — покладисто согласился Саша. — Хотя… мне только на пару слов, насчет лодки.
— Вот дома и поговорим… Господи, как хорошо, что эта улица почти всегда безлюдна!
А вот этой фразы Александр не понял, но и мимо ушей не пропустил — привык уже обращать внимание на любую мелочь. Что-то ведь да она значила, эта странная фраза? Но спрашивать на улице выглядело бы неприличным, и молодой человек отложил все свои разговоры-вопросы на потом. Вот зайдут в дом или в саду сядут…
Устроились в саду, на террасе, слуги принесли кувшинчик вина и оливки.
— Не знаю, как и сказать, — начал было гость. — Но твой челнок, уважаемый…
— Черт с ним, с челноком! Не до него сейчас. — Арматор сунул руку за пазуху и, вытащив свиток из желтоватого египетского тростника, протянул Саше. — На, друг мой. Читай!
«Всем старостам кварталов, десятникам городской стражи и прочим должностным лицам, а также владельцам таверн и иных питейных заведений, лупанариев и всего такого прочего, — с удивлением прочел молодой человек. — Всем оказать содействие властям в розыске опаснейших преступников — троих еретиков и убийц, приметами следующих: первый — на вид около сорока лет, коренастый, лицо круглое, вандальского типа, волосы редкие, светлые, прямые, нос толстый, вислые усы. Второй — на вид около тридцати лет, облик — вандальский, рост выше среднего, телосложение мускулистое, лицо овальное, волосы темные, нос прямой, уши прижатые, небольшие, глаза карие. Третий — на вид двадцать пять лет, кожа черная, с красноватым оттенком, рост выше среднего, лицо вытянутое, губы тонкие…»
— Что именно так и написано — «лицо вандальского типа»? — уже позже, вечером, удивленно переспросил Нгоно.
— Ну да, именно так и написано! А Николая внешность так вообще прямо как с фотографии списано.
— Да тут не в фотографии дело, — устало вздохнул инспектор. — Понимаешь, это все четкие словесные портреты, причем составленные вполне профессионально, по современным методикам.
Саша вздрогнул:
— Ты хочешь сказать…
— Вот именно! Кто-то нас ищет, и этот «кто-то» явно не из здешних, средневековых. Рано или поздно нас найдут — городок слишком мал. И старика с Марией подставлять неохота…
— Да, надо перебираться в Карфаген, о чем мы давно уже говорили, — согласно кивнул Александр. — Здесь больше сидеть нечего! Да и профессор предупреждал — именно в столице искать надо. Город Солнца, если он есть, где-то там, рядом. Именно из Карфагена тянутся к нему ниточки — снабжение, защита и так далее. И у меня давно складывается впечатление, что королем Гуннерихом кто-то очень искусно управляет. Люди из Города Солнца?
— А кто же еще-то! — Хмыкнув, Нгоно махнул рукой. — Ну что, собираемся?
— Ага, — скептически ухмыльнулся Александр. — Вот сейчас закажем по Интернету билеты на ближайший поезд… или что? Голоснем на шоссе?
— Ах да, да. — Инспектор ударил себя по лбу. — Тут еще попробуй выберись в Карфаген этот чертов! Оказию надо ждать!
— Армигий сказал, из Александрии караван должен на днях прибыть, не сюда, так в Гадрумет. Рыбаки предупредят, а нам нужно быть готовыми, как пионерам.
— Как… кому? — не понял Нгоно.
— Да были у нас когда-то такие… Всегда ко всему готовые!
Караван из Александрии пришел в Гадрумет через три дня. Рыбаки молодцы — предупредили, как и договаривались, а дальше было дело техники — из Тапса до Гадрумета недалеко, наняли челн да пошли. Спасибо Сульпицию — помог материально. Покидая город, друзья простились со всеми, с Марией — особенно трогательно. Благословив всех, девушка даже всплакнула, да и у Ксана глаза были на мокром месте.
Один Весников откровенно радовался:
— Ну, наконец-то домой собрались, парни!
Домой? Гм… Что ж, пусть пока радуется. Хотя в чем-то он прав: Карфаген — Город Солнца, — а там и домой можно. Так что радуйся, Николай Федорыч, намахни кружку да песню запой!
Сульпиций с Ксаном проводили гостей до самой лодки.
— Я вот еще что хотел.
Хозяин постоялого двора придержал уже садящегося в челн Сашу и сунул ему в ладонь большую серебряную монету.
— В Карфагене ведь тоже есть наши, кафолики, — быстро шепнул старик. — На паперти у церкви Святой Перпетуи просит подаяние слепой нищий, зовут его Геристратием. Дашь эту монету ему, но сразу не уходи… Он сведет, с кем надо.
— Вот за это век буду за тебя молить Господа! — искренне обрадовался Александр. — Ну, старик, ну удружил, вот спасибо!
— Не за что. — Сульпиций кротко улыбнулся. — Вы очень помогли мне, рисковали жизнью. Это я должен до самой смерти за вас молиться. Ну да будет ваш путь счастлив!
— И вам всем счастья!
Сульпиций и Ксан долго стояли на берегу, махали руками, пока рыбацкая лодка не скрылась из виду.
Саша тоже оглядывался. И вот уже исчезли, скрылись за длинной косою сверкающие белизной дома. А где-то часа через два суденышко уже входило в торговую гавань, полную лодок, кораблей и шумной, алчущей богатства и славы толпы.
Глава 17
Осень 483 года
Вандальское море. Дельфин
Не раз случалось
людям в ту пору
искать ночлега,
стелить постели…
«Беовульф»
Хозяина каравана, что состоял из семи больших скаф, под завязку груженных пряностями, тканями, ароматической смолой и драгоценной посудой, богатого карфагенского торговца, возвращавшегося из Александрии, звали Деций Сальвиан. Мощные четырехмачтовые корабли пенили воду тупыми носами. То судно, на котором нашли место трое приятелей, именовалось «Гордость Африки» и, как и все прочие, было малость потрепано внезапным штормом, случившимся у Большого Лептиса. Именно это состояние такелажа и парусов и вызвало в груди Александра внезапную и вполне обоснованную радость, едва только нанятый рыбацкий челн вошел в гадруметскую гавань и закачался близ высокой кормы скафы. Молодой человек сразу сказался парусных дел мастером и был тут же допущен на палубу, пред светлые очи хозяина судна и всего каравана.
Следует сказать, молодой человек не обманул надежд торговца: уж что-что, а парусное вооружение разных типов Александр знал как свои пять пальцев. На «Гордости Африки» он не только починил бегучий такелаж и паруса, но еще и улучшил, дополнительно привязав к бушприту утлегер с бом-кливером. Сии косые паруса немало способствовали резкому улучшению маневренности судна, за что Саша удостоился личной аудиенции у хозяина, пригласившего «парусного мастера» на обед. Конечно же, одного, без помощников.
— Ну, уважаемый Александр из Цезареи (именно так и назвался Саша), теперь я вижу, что взял тебя не зря! Свою дорогу до Колонии Юлия, — купец упорно именовал Карфаген по-старому, на римский манер, — ты уж отработал, и даже более того — я заплачу тебе и твоим людям за труды две дюжины золотых! Нет, нет, не благодари — ты их заработал! И… у меня будет к тебе одно предложение, уважаемый Александр… Нет, нет, не сейчас — ты кушай, кушай… И давай выпьем! Это прекрасное вино — пей!
Молодой человек приподнялся.
— Благодарю тебя, о славный Сальвиан, но мне хотелось бы угостить этим вином и своих помощников.
— Я уже велел отправить им корзину с яствами и кувшинчиком. — Торговец рассмеялся.
Высокий, осанистый, толстый, он был из тех, с кем не очень-то хочется схватиться врукопашную — необъятный торс, мощные мускулистые руки-оглобли, кулачищи, которыми, казалось, свободно можно забивать сваи. И при всем при этом — умное породистое лицо с темной бородою, заплетенной на варварский манер в две косички.
Одежда купца тоже представляла собой смесь варварской и римской моды, впрочем, в это столь неспокойное время многие так одевались. Узкие вандальские штаны сочетались с прекрасной работы сандалиями, поверх длинной варварской туники складками ниспадала далматика, вышитая изысканнейшим узором. На кожаном поясе слева висел короткий меч, казавшийся в сравнении с ручищами торговца просто детской игрушкой. Мощный был человечище, право слово! И отнюдь не глупый — глупец бы и не приумножил унаследованное от отца состояние, тем более под властью вандалов.
