Томаса Андерса из «Modern Talking», а мой английский немцы оценили на уровне лондонца. Не знаю, пойдёт или нет, но, если надо, присвою и другие песни этой группы. Хотя, не для советского же рынка, а для валюты для СССР. Нам, конечно, дадут лишь чеки, но и то хлеб. С валютными махинациями лучше не связываться, и вступать в тайные сговоры с буржуями лучше не стоит. Можно и попасться. А сбежать за бугор я не хотел, да, если получится, ещё и успеется. Надо жить в своей стране! Ну, надеюсь, нас хоть будут выпускать изредка в социалистические страны?
Из русских песен Инга спела ещё «Прекрасное Далёко». Немцы явно уловили, что песня интересная и знаковая. И у моей жены точно получилась трепетная песня, какую я и хотел. «Звёздное лето», хотя, уже по моей просьбе, отдали как раз молодой Людмиле Сенчиной! Она была моложе и Инги! Честно говоря, моя жена имела и голос не хуже, чем у неё, а красотой вообще блистала! Сенчина ей однозначно сильно уступала! А «Там за туманами» и «Позови меня тихо по имени», советское музыкальное начальство отдало Эдуарду Хилю. Хотя, мы и не противились. Их записали как русскую эстраду. Тоже получилось неплохо. Хотя, певец был сильно недоволен, что я отнял у него «Принцессу», как бы забитую за ним, но пусть стерпит волю молодого автора, ну, да, вылезшего как чертик из табакерки. Да мне его недовольство вообще до фонаря! Мы с ним немного, и вполне тепло, поговорили, и я разрешил великому певцу без всяких условий исполнять остальные мужские песни на русском языке. Ещё и пообещал, если что напишу новое, то ознакомить и его.
А другие охотники за нашими песнями были просто посланы мной лесом. Хотя, их имена для нас так и остались неизвестными.
К сожалению, остальные как бы мои песни на русском языке немцев не заинтересовали. Но я и так был доволен. Шестнадцать инструментальных композиций и девять песен — для меня и нас в целом, это весьма достойно! Из них две песни на французском языке, и одна — на английском! И Инга была довольна, и особенно Светлана Никитична, так и Ипполит Валерьянович. Он, хоть особого участия в записи не принял, но успешно выступил как администратор нашей семьи. И пусть ещё продвигает наши интересы и на Ленинградском радио. Тоже ведь надо.
* * *
В общем, вторая неделя сентября у нас оказалась нагруженной по самое не могу. Но, вроде, справились. Зато теперь мы, особенно я, явно перенеслись на новый уровень. О записи такого количества музыки и песен с иностранцами можно только мечтать. Все видели, что они очень хорошие. Понятно, ведь поголовно шедевры! Должны и, думаю, что выстрелят так, что советское начальство то ли взвоет от досады, что позволило неизвестно кому отправиться в полёт, то ли обрадуется немалому количество валюты! Но уже никто из ответственных товарищей ни в горисполкоме, ни в оркестре не пытался повысить на меня голос. Даже московские начальники и сотрудники КГБ перестали вообще ко мне придираться. Зато я стал замечать осторожную слежку за нами. Ну, пусть следят. Я-то ничего такого делать не собираюсь.
Похоже, музыкальному начальству моя строптивость не очень понравилась. Ипполит Валерьянович хотел, было, записать через пару дней со мной и Ингой и остальные песни на русском языке, уже чисто для радио, но мы не преуспели. Оказалось, что «Горит рябиновая гроздь», «У природы нет плохой погоды» и «Городок» записала Сенчина, а «Комарово», «Звёздочёт» и «Морячку» — уже Хиль. Даже как бы с нашего согласия. Не тронули лишь «Звезду», потому что она явно под меня оказалась. А «Ах, какая женщина, мне бы такую» посчитали ресторанной и не подходящей советскому стилю. А «Плот» и «Грёзы» я, кроме своих женщин, ещё никому не показывал и уже никому не отдам. Мало того, было дано указание, что с нами пока больше ничего на радио не записывать. Ну, больно и хотелось! Так и музыки у меня как бы на руках больше не имелось. Так что, слегка можно было и отдохнуть.
В эти дни мы с Ингой просидели дома. Хотя, нам надо было добить и повесть о полёте на Марс. Вполне успешно справились. Само собой, слегка и отдохнули. В связи с записями мы Олимпиаду так и не посмотрели толком. Много шума было из-за теракта, но, честно говоря, меня он мало взволновал. Мимо нас прошли и завершение вояжа дорогого Леонида Ильича по стране, посетившего и Ташкент, и путешествие Анжелы Дэвис, тоже по стране, как оказалось, побывавшей и у нас в Ленинграде. Правда, мы с Ингой охотно поинтересовались насчёт финального матча по баскетболу между сборными СССР и США. Всё же она выдалась драматичной и очень интересной. Память Николая выдала много информации об этом матче, но поспорить хоть с кем-то я не решился. А вдруг на этот раз проиграли бы? Но, оказалось, всё-таки выиграли, и матч прошёл прямо так. В общем, моё попадание или пропадание пока не очень ощущалось в жизни страны и мира. Нас, само собой, порадовал триумф советских спортсменов на Олимпиаде. Почти сотня медалей, ещё и побольше, чем у американцев, это действительно достижение. Мы с Ингой, хоть немного и огорчились, что не смогли насладиться Олимпиадой, но всё равно остались довольны.
Правда, мы посмотрели ещё футбол, хоть и не полностью, лишь конец. Всё-таки в Кубке обладателей кубков «Спартак» обыграл у себя в Москве голландскую «Гаагу» 1:0, а тбилисское «Динамо» — тоже у себя дома, голландский «Твенте» 3:2. А ещё мы с Ингой неплохо посмеялись при просмотре по телевизору «Трёх толстяков».
Но тут я, конечно, в сильной тайне от Инги, решил подлить ложку дёгтя в общую радость от победы на Олимпиаде. Нежданно память Николая выдала мне один печальный факт. Может, дело и тёмное, но этим данным я поверил. Взял и накатал пару десятков анонимок, с соблюдением всевозможных мер предосторожности, об изнасиловании молоденькой гимнастки Ольги Корбут её тренером Ренальдом Кнышем и отправил из нескольких почтовых ящиков в центре Ленинграда по десятку московских адресов, в основном газет и журналов. Не люблю насильников, пусть и воспитывающих великих спортсменов. Нечего ломать судьбу молоденьким девушкам. Тут меня и так достали разные моральные уроды. Как бы и помогли мне, но на самом деле сломали жизнь и Инге, и мне. И, главное, в письма я включил имена некоторых известных мне предателей Родины и всяких преступников и маньяков. Для кучи! Хоть какая-то польза от пропаданца будет! И себе успокоение, и от властей, если попадусь, алиби. Хотя, вряд ли они меня пожалеют?
Да, пока у нас как бы всё хорошо, но я чувствовал, что мне с такой красивой и строптивой женой придётся очень тяжело. Она меня, конечно, пока не полюбила, так приходилось охранять её от разных приставаний. Того и гляди, ещё и отступится, точнее, сама мне «рога» понаставит, то тогда нашей семейной жизни однозначно придёт конец. Вот не верил я, что Инга не затаила на меня хоть какую-то обиду! Да, она пока была сильно вдохновлена записями, потому что понимала, что однозначно прославится. И как соавтор, и как музыкант неплохо выступила, спела прелестные песни, которые, несомненно, останутся в истории музыки. Ей теперь вообще ничего не надо делать. Деньги на скромную жизнь всё равно потихонечку будут капать. Вот на блеск, и лучше в мире, надо сильно поработать. А вдруг Инга подумает, что я являюсь помехой на её жизненном пути? Кому из женщин охота терпеть нелюбимого мужа, когда рядом и даже ради неё, будут крутиться блестящие и удачливые мужчины?
В общем, выпустил я джинна или дьяволицу из бутылки. Теперь осталось только ждать, когда рванёт. Поэтому мне далее надо было лучше продумать свои дальнейшие шаги. Понятно, что с музыкой в ближайшее время я спешить точно не буду. И тётя, и Инга получили достаточно. Если что и буду записывать, то только тайком от них. Тем более, и Светлана Никитична, хоть пока и в восторге от меня, никогда не испытывала к Вячеславу таких уж тёплых чувств. И это обязательно как-нибудь проявится! Её дочки и так себя уже показали. А про мою жену и говорить нечего! Злая подколодная змея рядом!
* * *
На третьей неделе сентября мы с Ингой пошли на работу. Сели в метро и спокойно доехали до станции «Кировский завод». Но меня, как бы ввиду важной производственной необходимости, сразу же придали ей, и мы засели за переводы иностранной технической литературы, кстати, ещё на французском
