вызволить его из рабства у Другого. Теперь я отчетливо это понимал. Понимал, что мой друг — 16, а вовсе не Другой.
У меня на глаза навернулись слезы. Она — мой единственный друг, а я от нее прятался.
— Я здесь! Я здесь! — выкрикнул я в Пустоту. — Вернись! Я больше не буду прятаться!
Сколько раз я мог ее найти. Мог заговорить с ней в ту ночь, когда она стояла на коленях в Шестом северо-западном Зале и писала мне сообщение. Мог дождаться ее в Первом Вестибюле, там, где оставался запах духов. А вдруг она меня больше не ищет? Вдруг она обиделась, что я прячусь и стираю ее послания?
Но нет. Она выложила в Двадцать четвертом Вестибюле эти слова: ТЫ МЭТЬЮ РОУЗ СОРЕНСЕН? Нужно очень много времени, чтобы составить слова из гальки. 16 изобретательна, настойчива и терпелива. Она по-прежнему меня ищет.
Может быть, она уже нашла мое предостережение насчет Потопа. И даже написала что-нибудь в ответ. Я вымыл миску и ковшик, в котором варил суп, убрал свои вещи и пошел в Шестой северо-западный Зал.
При моем появлении грачи загалдели. «Да, да, я тоже рад вас видеть, — сказал я им. — Только у меня сегодня дела, так что я не могу долго с вами разговаривать».
Нового послания от 16 не было. Однако я заметил нечто очень меня встревожившее. Мое предупреждение о Потопе исчезло. Все другие послания были на месте, кроме этого. Я озадаченно смотрел на пустые Плиты. Как такое могло случиться? Да, я многое забываю — неужели я начал вспоминать то, чего не было? Неужели я на самом деле не оставлял этого предупреждения?
Я прошел из Шестого северо-западного Зала в Двадцать четвертый Вестибюль, где 16 сложила для меня слова ТЫ МЭТЬЮ РОУЗ СОРЕНСЕН? Галька была разбросана по Плитам. От надписи ничего не осталось.
Другой. Это он разбросал гальку. У меня не было и тени сомнений.
Я вернулся в Шестой северо-западный Зал и рассмотрел Плиты. На них различались следы мела. Другой стер и это сообщение.
Зачем?
Он разбросал гальку, чтобы я не узнал про Мэтью Роуза Соренсена; это понятно. Однако зачем стирать предупреждение? В надежде, что 16 случайно забредет в Опасную Область и ее смоет? Нет. Другой не надеется. Он планирует и действует. Он хочет, чтобы 16 утонула, и принимает к этому меры.
Три месяца назад, когда Другой впервые сказал мне про 16, он упомянул, что разговаривал с ней, но, когда я спросил, где происходил их разговор, смутился и не ответил. Это потому, что они встречались в Ином Мире, существование которого он от меня скрывал.
Другой встретится с 16 в Ином Мире и убедит ее прийти в эти Залы в час Потопа. Может быть, уже убедил. 16 в опасности.
Я встал на колени и быстро восстановил предупреждение, стертое Другим. Если 16 придет между сегодняшним днем и четвергом, она увидит послание и узнает о Потопе. И все же… До четверга всего пять дней. Что, если она за это время не придет? Я допускал, что это вполне вероятно. Теперь, когда я знаю, что она приходит откуда-то еще (из Иного Мира), я понимаю, что ее визиты нерегулярны и непредсказуемы. Есть риск, что она не увидит предупреждения, и я за нее волнуюсь. Постоянно думаю о ней, но не могу сообразить, как ее уберечь.
Подготовка к Потопу
Запись от Двадцать шестого дня Девятого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос
Все Мертвые, за исключением Завалившегося Человека, находятся на пути Потопа. В воскресенье я начал перетаскивать их в безопасность.
Я взял одеяло и переложил на него все кости Человека с Коробкой из-под Печенья — за исключением тех, что в коробке. Потом веревкой из водорослей стянул одеяло так, что получился тюк, отнес его во Второй Вестибюль и дальше по Лестнице в Верхние Залы. Здесь я развязал одеяло и положил кости на Пьедестал Статуи Пастушки с Ягненком на Руках. Затем сходил за коробкой из-под печенья.
Обитателей Ниши и Скорченное Дитя я тоже перенес по Лестнице — в каждом случае по той, какая ближе к их обычному Местопребыванию, — и аккуратно сложил в каком-нибудь из Верхних Залов. Человека с Рыбьей Кожей я оставил завернутым в одеяло, не стал вынимать (у него столько мелких фрагментов, что я боялся, как бы они не затерялись). Скорченное Дитя я тоже оставил укутанной в одеяло, но больше для того, чтобы ей было не так страшно в незнакомом месте.
На это у меня ушло почти три дня. Кости каждого из Мертвых весят от 2,5 до 4,5 килограмма, а Лестницы имеют высоту 25 метров. Однако я чувствовал, что тяжелая физическая работа мне на пользу, — она отвлекала от беспрерывных мыслей о тех обидах, что причинил мне Другой, и тревоги за 16.
Я не забыл про птенца альбатроса (он уже вырос в очень большую птицу). Я проделал расчеты, чтобы узнать, насколько сильно зальет Сорок третий Вестибюль, и, к своему облегчению, понял, что если Вода и дойдет туда, то лишь немного намочит Плиты. Альбатросы считают меня другом, но вряд ли позволят мне нести своего птенца по Лестнице — а случись между нами потасовка, они бы меня победили!
Вчера был вторник, день, когда я обычно встречаюсь с Другим. Я не пошел. Заподозрил ли он что-нибудь? Или просто решил, что я занят подготовкой к Потопу?
Статуя Ангела, застрявшего в Розовом Кусте (за которой я храню Указатель и Дневники), стоит примерно в пяти метрах от Пола, так что ее почти наверняка не зальет. Однако, поскольку Указатель и Дневники дороги мне почти как моя Жизнь, я сложил их в сумку, сумку обмотал плотным полиэтиленом, отнес в Верхние Залы и положил возле Человека с Коробкой из-под Печенья. Рыболовные снасти, спальные мешки, кастрюльки, миски, ложки и прочие свои вещи я положил там, где их точно не смоет. Оставалось отнести в надежное место оставшиеся пластмассовые миски (те, в которые я собираю Пресную Воду).
Я как раз забрал последнюю в Четырнадцатом юго-западном Зале и шел назад в Третий северный. Мой путь проходил через Первый западный Зал — тот, где Рогатые Великаны с Перекошенными Лицами рвутся из Стен по обе стороны восточной Двери.
Я заметил что-то новое в северо-восточном углу и пошел взглянуть. Это оказалась сумка из какой-то серой ткани. Рядом лежали
