Ко входу подъехало такси, и водитель выглянул, высматривая пассажира. Либерман медленно вышел из клиники, приблизился к машине, сел на заднее сиденье и захлопнул дверцу.
— Куда? — спросил водитель.
— Разве это имеет значение? — заметил Либерман.
— Думаю, нет, — ответил водитель.
Либерман медленно достал из кобуры пистолет и направил его в голову Фрэнсиса Дюпри.
14
— Фрэнк, — сказал Либерман, когда такси ехало по 59-й улице. — Я всерьез думаю, не прострелить ли тебе голову.
Фрэнк Дюпри просто пожал плечами.
— Когда диспетчер после заказа на Гранд-авеню послал меня сюда, я заподозрил — что-то здесь не кошерно, — сказал Дюпри. — Но кошер — это ведь ваша область, правда?
— Ты выстрелил в голову моему напарнику, Фрэнк, — сдержанно произнес Либерман. — Я бы хотел знать почему.
— Я ни в кого не стрелял, — ответил Фрэнк. — Вам не удастся повесить на меня убийство только потому, что вы думаете, будто нашли подходящего тупицу, на которого можно это свалить.
Либерман выстрелил в лобовое стекло. Фрэнк вскрикнул, свернул к обочине, задел припаркованный автомобиль и выровнял машину.
— Твою мать! Вы с ума сошли?
— Сверни направо, — лениво протянул Либерман, и Дюпри повернул направо. — Мы в районе, где часто постреливают и куда полиция не торопится. Остановись.
— Да подождите, — сказал Дюпри, издав смешок. — Вы…
— Остановись, — мягко повторил Либерман.
Дюпри припарковался за ржавеющей брошенной «хондой».
— Расскажи мне, что произошло, Фрэнк, — предложил Либерман. — Расскажи медленно и все до конца.
Фрэнк повернулся на сиденье и наклонился к окну.
— Все равно признание под дулом пистолета вам ничего не даст.
Два чернокожих мальчика лет девяти смотрели сквозь разбитое стекло такси на двух белых мужчин, которые просто сидели в машине. Мальчик повыше собрался что-то сказать, но увидел в руке Либермана пистолет и решил пройти мимо.
— У этого старика пистолет, — сказал он.
— Ага, — отозвался второй мальчик.
— Я хочу убрать осколки, — сказал Фрэнк.
— Стоит твоей руке коснуться бардачка, твои мозги вылетят через лобовое стекло, — пообещал Либерман.
— Я только сказал… — Дюпри глубоко вздохнул: ну не способен этот коп понять, что таксисту необходимо содержать машину в порядке.
— В бардачке пистолет, верно, Фрэнк? — спросил Либерман.
Дюпри затих. Из динамика послышался сигнал вызова. Дюпри отключил звук.
— Мне стоило поменять имя, — сказал он. — Но я не знал… Верьте мне. Я приехал в этот город искать работу, устроился на такси, перестал мотаться по свету. И вот однажды она села ко мне в машину.
— Которая из двух? — спросил Либерман.
— Эстральда, младшая. Она не очень-то изменилась.
— И ты стал ее шантажировать.
— Не то чтобы стал, но и не то чтобы не стал. В машине мы с вами одни, и, когда у меня будет адвокат, я скажу судье, что не говорил ничего.
— Ты шантажировал ее, — повторил Либерман.
— Я просил у нее денег, — сказал Фрэнк. — Это не шантаж. Просто в память о старых временах.
— Расскажи мне, что произошло в пятницу.
Дюпри посмотрел на бардачок и повернулся на сиденье. Либерман наклонился вперед и ткнул его стволом.
— Не оборачивайся, — потребовал Эйб. — Я прекрасно вижу твои глаза и рот в зеркальце.
— Она велела мне быть в полночь на углу Фостер и Шеридан. Сказала, что ей надо на некоторое время уехать из города, что у нее проблемы с полицией и что она даст мне все, о чем я просил.
— Деньги и Никки Моралес, — вставил Либерман.
Дюпри встретился с Либерманом глазами в зеркальце:
— Если знаете, зачем спрашивать?
— Продолжай.
— Ну вот, я стою на углу. Сказал диспетчеру, что взял пассажира на улице и отвез его на угол Фостер и Шеридан. Я взял гамбургер в «Макдоналдсе» в двух кварталах от дома, где живет Вальдес. Тут я получаю вызов, возвращаюсь в свою машину, еду и все думаю… — Дюпри постучал по голове пальцами правой руки. — Думаю, к чему бы это? Почему она просто не выйдет, не прошагает два квартала и не даст мне деньги? И вот я приезжаю, и швейцар говорит, чтобы я поднялся и помог мисс Вальдес с багажом. Ну а раз я знаю, что она собирается уехать из города, то и поднимаюсь. Может, думаю, за ней копы следят и она придумала все это, чтобы сделать вид, будто она просто вызвала такси, но какой в этом смысл? Поднимаюсь, вхожу в дверь, а она открыта была, и там — разгром. Знаете, что было после?
— Кто-то попытался тебя убить, — сказал Либерман.
— Точно. В гостиной спит какой-то бродяга. Храпит посреди всего этого разгрома. Я его не знаю.
— Его зовут Ван Бибер. У него был магазин в Холланде, штат Мичиган. Десять лет назад он убил жену.
— Это точно? Где я остановился… Ага, и вот тут-то она попыталась меня убить. Подошла сзади с ножом и ударила. Я покажу.
Дюпри задрал рубашку. Либерман прижал пистолет к его шее.
На спине Фрэнка Дюпри была широкая повязка.
— Самооборона. — Он опустил рубашку. — Я выхватил у нее нож, ну и… Вроде как случилось несчастье.
— Ты ударил ее восемь раз, — сказал Либерман.
— Самооборона. Через окно я выбросил нож в озеро. И в это время вошла другая.
— Гваделупе.
— Да. Не такая, какой была в Техасе, но Гваделупе. Она попыталась удрать, но я не пустил — сказал, чтоб помогла мне выйти оттуда, а не то я ее выдам полиции. Она надела платье Эстральды, и мы вышли вместе.
— Но перед этим она кое-что сделала, верно?
— Да, подняла штору и несколько секунд в окно глядела. Может, и плакала. Мы спустились на лифте, вышли на улицу, и она помахала кому-то на другой стороне. Я посмотрел и увидел этого парня в окне ресторана.
— Хэнрагана, — сказал Либерман. — Моего напарника. В которого ты стрелял.
— Не стрелял я в него, — возразил Дюпри. — Я отвез ее — куда я уже говорил, — высадил и велел принести деньги, или я выдам ее полиции.
— Зачем ты за моим напарником следил? — спросил Либерман.
Два мальчика вернулись. На этот раз с двумя ребятами постарше и девочкой. Мальчики с важным видом шли впереди, направляясь к такси.
— Я не следил за вашим… — начал Дюпри, и тут Либерман прострелил дырку в спинке переднего пассажирского кресла. Пуля прошла насквозь и отскочила от приборной доски, оставив вмятину. Мальчики, которые были впереди, остановились, повернулись и пошли обратно к девочке и ребятам постарше. Потом они быстро ушли все вместе.
— Вы не станете меня убивать, детектив, — сказал Дюпри.
Либерман увидел, что на лбу таксиста выступили капли пота.
— Ты выстрелил моему напарнику в затылок, Фрэнк. Ты стрелял в полицейского. Через несколько лет я уйду на покой, и мне дадут медаль за то, что я тебя шлепнул. Слушай, Фрэнк, у меня артрит в обоих коленях…
— Мне жаль, — сказал Дюпри. — У моей матери был…
— …и это мешает мне думать, — продолжил Либерман. — Для меня проще всего пристрелить тебя, вернуться к своей машине и поехать в участок. Так что лучше выкладывай всю правду, Фрэнк.
— Я не… — начал было Дюпри, но вспомнил, что Либерман уже стрелял дважды, и изменил свое намерение. — Деньги. Я думал, он охотился за деньгами, которые они взяли у Хуана Эрнандеса, сколько уж там их осталось. Я немного за ним последил. Это был несчастный случай, я ведь не убийца. Я музыкант… — Дюпри заплакал. — Я просто вошел в дом вслед за ним. Хотел договориться. Я… даже не знаю, что произошло. Я просто… Опомнился — а он лежит словно мертвый, ну точь-в-точь как мой дядя Дейв, когда аллигатор откусил ему ногу. Я ничего от этого не получил и очень жалею о том, что натворил.
Дюпри уронил голову на руль. Его сотрясали рыдания.
— Теперь поедем в участок, — сказал Либерман. — Там сможешь рассказать свою историю государственному защитнику и пожаловаться на мою жестокость. Сядь прямо и веди машину.
— Да, да. — Фрэнк поднял голову и повернулся к Либерману. — Можно спросить?
— Спрашивай.
Но вопроса не последовало. Что-то блеснуло в левой руке Дюпри, на которой не хватало пальцев. Одновременно Либерман увидел открытый бардачок. Дюпри перенес руку через спинку сиденья, и Либерман выстрелил. Пуля прошила спинку сиденья водителя, а нож Фрэнка, проткнув брюки, вошел в правое бедро Либермана. Дюпри поднял руку для второго удара, струйка крови просочилась через дыру, которую проделала пуля в сиденье. Либерман нацелил пистолет в лицо Дюпри.
— Фрэнк, — сказал он.
— Придется вам или пристрелить меня, или отпустить, — сказал Дюпри.
Либерман выстрелил.
Из пяти полицейских машин, появившихся через пять минут после того, как Либерман, перегнувшись через тело Дюпри, вызвал диспетчера, только в одной был знакомый Эйбу коп. Чернокожий, сухощавый, с седыми усами, Лорел был первым, кто вышел из машины. Шестеро других полицейских взяли на прицел Либермана, который стоял рядом с такси, вложив свой пистолет в кобуру и подняв руки.
