Камень с круглой дырочкой, и правда, был не очень видный. Но раз счастливый и так трудно его отыскать, то, конечно, — большое спасибо!
— Некоторые, кому повезло и нашли такой камень, даже на шее носят, на шнурочке.
— Нет, — сказал Димка, — я на шнурке не хочу. Просто так буду хранить.
А вот открытки с видами моря, гор, кораблей и всяких дворцов были очень красивы — блестели лаковой поверхностью, сочными красками. И много — штук сорок. Сразу все и не рассмотришь.
Пришла очередь и Димке показывать свои подарки. Хорошо, что не послушал Алену — цветы не взял. В хрустальной вазе на столе Марины уже стояли цветы. Да, эту хрустальную, конечно, не сравнить с Алениной, самодельной.
Но странно — березовая ваза Марине очень понравилась.
— Какая милая! И узор сверху! Спасибо! — И, не раздумывая, в ту же минуту Марина вынула цветы из дорогой хрустальной вазы и поставила их в новую — березовую. А хрустальную, чтоб не мешала, унесла из комнаты.
Но сёрфинг, метнувший от солнечного луча яркий зайчик по стене и потолку, произвел на нее такое впечатление, что минуты две она держала его в руке и не могла оторвать восхищенных глаз.
— Я поняла, — наконец выговорила она. — Это я стою, а это… Но ведь ты же не умеешь плавать на нем!
— А ты разве умеешь? — спросил Димка.
— Тоже не умею.
— Значит…
— Да, — кивнула она. — Научимся. Ты и я. — Она смутилась на секунду и, наверное, еще поэтому с таким жаром сказала: — Дима, да это такой подарок!.. Такой подарок!.. Неужели ты сам сделал?
— Вот здесь, где рука твоя на поясе и где волосы, — немножко папа помогал. Я боялся, что испорчу. Остальное — я.
— Ну и мастер ты! Папе скажу — ни за что не поверит.
Они еще посидели, поговорили, и тогда Димка, смущаясь, сказал:
— Еще пригласить тебя хотел. К нам, на ту квартиру. Мама просила и отец.
— Волшебник? — опять сверкнула зубами Марина.
— Он, — улыбнулся Димка. И не удержался, чтобы не похвастать: — Его орденом наградили… Придешь? Праздник в субботу, в двенадцать часов. Может быть, и папа твой сможет? В общем, кто захочет… Я Любчика тоже приглашу. Придешь?
— Хорошо, — кивнула Марина. — Приду.
— Я тогда зайду за вами, ладно?
— Ладно, зайди. Буду ждать, — сказала Марина.
— Ну, тогда я к Любчику побегу! — светясь, как зеркало паруса на сёрфинге, улыбнулся Димка. — Любчик тоже на море был. В Алуште… Тоже загорел.
— Привет ему передай, — сказала на прощание Марина.
Выскочив из подъезда, Димка через двор наискось направился ближней дорогой к своему дому, а Марина стояла у окна и ждала, когда он обернется. Димка обернулся, и она радостно, часто-часто замахала рукой.
— Марина, — входя в комнату и держа в руках хрустальную вазу, спросила бабушка, — почему пустая ваза на кухне?.. Что это? — увидела она цветы на столе. — Откуда?
— Бабушка, это ваза. Из березы. Погляди, какая красивая!
— Но… Марина, девочка, эта ведь лучше. Хрусталь. Как свет играет! Прекрасная вещь…
— Бабушка, пусть играет, и пусть прекрасная. Поставь ее у себя. А у меня будет эта, из березы. Видишь, она будто из леса пришла. Да, бабушка, и не спорь!
— Ну, хорошо, хорошо, я ведь не возражаю, — смирилась бабушка и закрыла дверь…
А Димка в эту минуту подходил к своему дому. Поглядев на счастливый камень на ладони, улыбнулся тихо, спрятал его в карман и подумал:
«Пусть бабушка пирог с малиной испечет. И с вишнями… И хорошо бы уговорить ее, чтоб и Дымочка в гости отпустила. Сколько ему все по полу ходить! Пусть и по траве побегает, на яблоню взберется, Аленины цветы понюхает. Хорошо бы…»
