-Я не боюсь, только сильно волнуюсь.— Франц вытянул руку вперед и, найдя в темноте руку Веры, приложил ее теплую мягкую ладонь к своей груди. — Ты пойми меня правильно. Необычно все для меня в эту минуту. И ты необычна. Мне кажется, сейчас нет войны и я не офицер Вермахта. Мы находимся в средневековом королевстве. Мы убежали от этого горного духа Рубецаля: ты принцесса Хэдвиг и я принц Ратибор и спрятались на сеновале. Мы так долго шли друг к другу и наконец, мы вместе... Я встречаюсь с тобой третий раз, а кажется, знаю целую вечность. Настолько сжато время в этом королевстве.
 -Это не в королевстве сжато время Франц, это война его спрессовала, — с потаенной грустью вдруг отреагировала Вера на последнюю его фразу.
 — Я, чувствуя в твоих словах упрек. Но я солдат Вера и выполняю приказы. И я воюю только с вооруженными людьми. Это позор для немецкой армии, что под пули и снаряды попадают мирные жители.
 -Ладно, Франц,— вздохнула глубоко Вера, вспомнив свой переход на Пропойск,— давай пока не будем говорить о грустных вещах. Лучше продолжай говорить о королевстве. Мне так приятно это слушать. Не останавливайся. Я не знала что ты такой фантазер. -Находясь с тобой рядом Вера, хочется быть не только фантазером, а волшебником, чтобы дарить тебе все, что ты захочешь.
  -А мне сейчас ничего не надо кроме тебя Франц. Ни злата, ни серебра, лишь бы ты был рядом.
  Девушка прижалась к нему и, поднявшись на цыпочки, трепетно и нежно поцеловала в губы. Франц ответил на ее девичий порыв. Целуя ее, он чувствовал необыкновенную легкость, и воздушность объятий Веры и от этого ему становилось жарко, даже несколько душно.
 -Подожди Верошка, — он отстранился от нее и снял сначала портупею с кобурой, где лежал его верный 9мм Вальтер Р38, а затем китель с серебристыми погонами по одной звездочки оберлёйтнанта танковых войск Вермахта. Все это по возможности быстро и аккуратно сложил в углу. Туда же положил и фуражку. Тут же скинул и свои прекрасно скроенные хромовые, немного запыленные сапоги.
  Вера понимающе ждала. -Ну что мой рыцарь, снял свои доспехи, — ласково и таинственно прошептала она.
 — Да Верошка,— нерешительно ответил Франц. Он засмущался от того, что был босиком перед своей принцессой. Однако ему было необыкновенно приятно ступать босыми ногами по сену. Он просто внутренне восхитился, новыми впечатлениями.
 -Ты чего улыбаешься Францик?
 -А ты что видишь меня?
 -Я чувствую это.... Прозрачное, кружевное немецкое белье, впервые надетое, как и платье в горошек тихо соскользнули к стройным ногам девушки. Вера робко, стыдливо подошла к любимому.
  У Франца перехватило дыхание...
 Юная, чуть вздрагивающая, девственная грудь, прикоснувшись прохладными сосками, несмело прижалась к нему. Гибкие, тонкие руки, словно лианы, трепетно обхватили голову и притянули к себе. Волнующие губы вначале легко припали к его губам, но с каждым мгновением, все сильнее распаляясь, настойчивее и призывнее целовали его.
 Чувство благодарности подкатило к горлу Франца. Он что-то невнятно прохрипел, а затем обнял Веру, наслаждаясь продолжительным страстным поцелуем.
  Они целовали друг друга, и каждый не хотел уступать пальму первенства первопроходца. Целовать, а не быть целованным. Это было похоже на игру и воркованье влюбленных голубков.
 Постепенно губы Франца переместились ниже к гладкой, шелковистой коже шеи и затем груди. Вера легонько застонала от этих прикосновений. Так хорошо ей еще не было ни с кем. Она целовалась в десятом классе. Но это были ребяческие игры. Здесь было иное. Она задыхалась от радостного воздушного и с каждой минутой все нарастающего вожделенного состояния.
 -А-а-а,— непроизвольно простонала она, когда до ее сосков коснулись горячие, желанные губы Франца и стали целовать их и ласкать языком. Они вожделенно набухли и превратились в упругие комочки. Вера задрожала от появившейся необычной, не ощущаемой ранее, истомы в низу живота, которая разливалась, возбуждая нетерпимое желание. Пальцы ее рук в это время нежно теребили волосы любимого.
  Франца покидал его рассудок. Он стал пошатываться как пьяный. Нарастающее желание обладать этой хрупкой и необыкновенной девушкой, неосознанно толкали его быть более решительным. Желание было подобно лавине. Его губы и руки трепетно скользя и задерживаясь, наслаждались каждой впадинкой, каждым изгибом, каждой клеточкой ее тела, восхищаясь совершенством форм, созданных творцом.
  Уже не контролируя себя в эту минуту, он как перышко подхватил свою фрейлейн и уложил на природную одурманивающую супружескую постель.
  Вера всем телом, каждым нейроном почувствовала ярко выраженную мужскую силу и мощь своего избранника. Она хотела слиться с ним и вместе с тем боялась этого слияния. Подобные чувства и желание возникали и у Франца. Он не хотел обидеть Веру своей грубостью и невежеством.
 -Верошка, моя 'ромашишечка', я тебя люблю,— прошептали его губы тихо и нежно. — Я в твоей власти. Вера улыбалась от счастья.
 — Ромашечка, мой любимый. Ромашечка, а не 'ромашишечка'.
 -Мой ты 'василечек' и 'ромашечка'. Сейчас правильно любимая.
 — Почти... Мне очень хорошо с тобой. Целуй меня и говори, говори, говори...
 От Вериных признаний душа Франца просто летала. Он понял в этих словах разрешение своей девушки быть смелее. В нежном и трепетном порыве, лаская ее девственную, упругую грудь, ее гибкое и стройное тело, его пальцы пошли дальше и неожиданно легко коснулись редких, пушистых волосиков на лобке и застыли заворожено на месте.
 Вера вздрогнула. Ей вдруг страстно захотелось ощутить прикосновение этих мягких, нежных пальцев к своим половым органам, которые уже сочились влагой. Ноги ее непроизвольно раздвинулись, помогая проникновению к самому сокровенному и неприкасаемому. Рука Франца скользнула ниже между ног, и впервые в жизни стала трогать и возбуждать нежные от внутреннего сока, большие и малые губы девушки. Томное желание разлилось по всему ее телу, она отключилась от всего и целиком отдалась его ласкам. Вдруг Веру как будто парализовало током. Тело ее выгнулось, из груди вырвался глубокий стон:
 -Да любимый! Да.
  Франц был на пределе своих возможностей. Больше сдерживать себя он не мог. Он застонал как зверь, не слыша своего стона, но прекрасно понимая вожделенное желание своей подруги. Это было превыше его сил. Он дрожащими пальцами быстро расстегнул свои бриджи и как можно осторожнее, и легче дотронулся своей ярко выраженной мужской индивидуальностью, до ее потаенных губ.
