Зрачки Ольбрихта сузились и он с раздражением добавил: — Посмотрим, что нам подготовили господа из уже несуществующей организации. Уж очень мне навязывали эту встречу.
-Какие будут указания?
-Об этом завтра. Сегодня вперед. Главное смотреть, запоминать, записывать. Во время движения в бой не вступать, только в случае реальной атаки русских или по моей команде.
-Все понятно господин гауптманн. -Действуйте Эберт. Да, и прикажите русским панцершютце вести себя тише, иначе я сдам их русской комендатуре. — Франц после этих слов засмеялся.
-Эта шутка господин гауптманн?— Эберт тоже улыбнулся, показав красивый ряд белых зубов.
-'Мальчишка', — подумалось Ольбрихту, глядя на своего командира взвода,— 'но предан Рэйху безумно и голову сложит без оглядки за фюрера, так и не познав радости семейной жизни. Жаль. А я разве познал?' — От этой спонтанно возникшей мысли рваный шрам, тянущийся от правого уха вниз по щеке, тут же сжался змеей и побагровел. — Шутка Эберт, — строго выдавил Франц и чтобы подчиненный офицер не увидел его резко изменившегося настроения, он круто развернулся и полез в палатку за своими вещами.
Через полчаса грозный бронированный отряд грохоча дизелями, выполз из леса и, оставляя за собой клубы гари и комья развороченной земли, на полной скорости помчался по гравийной дороге. В авангарде ехал Франц Ольбрихт. В 'Пантеру' он так и не перешел. Обстановка требовала быть впереди. На каждом шагу их поджидала неизвестность. Возможность принятия немедленного решения была велика.
Находится в Т-34, было просто отвратительно. Полное отсутствие комфорта. Подвеска русского танка была очень жесткой. Франца трясло постоянно. Он страдал от этого без привычки и любовно вспоминал о 'Пантере', где сглаживались любые бугры и провалы дороги. 'Красные инженеры своих танкистов за людей не считают', — злился он, после очередной 'встряски'. — 'Это же издевательство, а не танк. Как Иваны на них воюют? А трансмиссия? Нужно быть двужильным, чтобы переключить без синхронизации передачи. А связь? А оптика? Если бы их не модернизировали в мастерских Рейха, то вообще 'дело швах'...
-Господин капитан! Господин капитан! — вдруг долетели до сознания Франца беспокойные, визжащие возгласы Криволапова. — Впереди в нашу сторону движется легковушка,... она остановилась,...нас останавливают, смотрите, нас просят остановиться. Что делать? Я же их раздавлю! Господин гауптманн! Что прикажите делать???
-Тормози Криволапоф! Тормози и не кричи, — спокойно отреагировал Ольбрихт, на визг механика-водителя. — Всем экипажам приготовится к бою! — последовала за тем его команда. Сам Франц, взглянул в командирскую панораму и снял с предохранителя спаренный пулемет.
Танк вздыбился от резкого торможения и, раскачиваясь, гася энергию движения, остановился, не доехав метров десять до армейского 'Виллиса'. 'Виллис' стоял пустой, без людей. Все военные, даже водитель, как саранча, успели выпрыгнуть из открытой машины, боясь в одночасье быть раздавленными танком.
Увидев, что Т-34 остановился, и опасность миновала, тут же в адрес экипажа понеслась неслыханная площадная брань и матерщина. Криволапов не столько от возмущения, сколько от удивления открыл свой тяжелый передний люк и высунулся, чтобы поближе воочию посмотреть на носителей великого русского языка в погонах, три года позабытые им. Его добродушная, хитроватая, тамбовская улыбка несколько сбила темп ругательств русских военных. Они, отряхивая грязь, стали ближе подходить к танку. Вдруг из их среды выдвинулся вперед старший офицер в звании полковника. Увидев перед собой не серьезного танкиста, а в промасленном комбинезоне, улыбающегося Криволапова, он вновь распалился и закричал в бешенстве:
-Кто такие, вашу мать? Ослепли, что ли в своей консервной банке и ничего не видите. Или перебрали лишние наркомовские сто грамм? Кто такие, я спрашиваю? Ты слышишь меня танкист? Или оглох от своего дизеля.— Полковник ударил палкой по танку.
Криволапов понял, что обращаются к нему и надо что-то отвечать грозному полковнику, захлопал глазами и взволновано, глуповато, как обучила его нелегкая детдомовская жизнь, и сиротская судьба слабого промямлил:
-Так мы это свои товарищ полковник. Свои мы. На марше вот.
-Я вижу, что свои,— орал офицер. — Часть, какая, кто командир, куда двигаетесь?
-Так мы это двигаемся вперед, куда командир прикажет, туда и двигаемся. Вперед значит. Если бы не вы и дальше токмо двигались бы.
-Фамилия?
-Чья? Моя?
-Твоя солдат? Твоя. Мать твою. Безграмотность.
-Так моя, Криволапов. Двадцать два года, как Криволапов.
-Ты что, первый день в армии танкист?— бушевал полковник багровея. — Как надо отвечать, когда к тебе обращается полковник?
Франц в это время думал, как поступить в данной ситуации, чтобы не раскрыть себя. Утром их спас русский комбат. Сейчас другой случай. Криволапов долго не продержится. За его кривляния, он получит сейчас по шее и его вытащат из танка по первой команде напыщенного русского офицера. Взгляд Франца вдруг остановился на пустом 'Виллисе'. Этот шанс нельзя упускать. Он резко открыл свою крышку люка и, высунувшись из командирской башни, заговорил с акцентом:
-Товариш полкофник! Што вы раскричались как рязанская паба. Группа выполняет задание штапа 48 армии генерала Романофа. Не мешайте нам.
-А это что за эстонец выискался?— полковник, позабыв о Криволапове, бросил на Ольбрихта удивленный взгляд, услышав его речь, чуть отойдя назад от танка. — Коля, — обратился он к рядом стоящему и до этого молчащему старшему лейтенанту. — Ты его знаешь? Это не твой комсомолец?
-Да нет товарищ полковник, этих варягов я вижу в первый раз.
-Опаньки! Доложите ваше звание и фамилию танкист.
-Сначала вы представьтесь.
-Ого!— воскликнул полковник. — Я начальник отдела партийной работы политотдела 48 армии, полковник Катаев. Кто вы!
'Этот полковник будет вроде нашего Бормана, только армейского масштаба'— мысль как молния пронеслась в голове Ольбрихта. Прекрасная добыча. И у него загорелись глаза охотника. — Я командир особого батальона капитан Эрдвитте. Отрабатываем задание штапа армии.
-Почему я вас не знаю товарищ капитан? И что за вахлак сидит у вас на месте водителя танка. Он чуть не раздавил нашу машину и всех офицеров. Это безобразие.
-Он будет наказан товариш полкофник. Мы отрапатываем маневр на максимальной скорости передвижения. Отойдите с дороги товарищ полкофник.
-Иван Семенович, посмотрите! — вдруг обратился к полковнику шепотом удивленно и настороженно старший лейтенант и кивком головы показал на башню танка.
