Падаль начинает торговаться. А я пытаюсь дышать ровно, наблюдая за его сигаретой, которая почти истлела. Ибо жить ему осталось – только одна сигарета.
— Все сказал? Или есть что-то еще?
— У тебя дочь есть, такая маленькая, хорошенькая девочка, и мать, — вдруг произносит. — Я подохну, мой сын – моя копия. Мстить за меня будет.
Вот и угрозы.
— Ну спасибо, что предупредил. Значит, будем работать на опережение, — улыбаюсь, кривя губами.
— Ты Булата не тронь, слышишь? — уже рычит Тимур, отшвыривая окурок на пол. — Не тронь его!
— Да я и не собирался. Семья здесь ни при чём. Но ты же вспомнил о моей семье. А за свою семью я порву.
— Да шестёрка ты Демона. Ты же никто без него. Прикрылся его крышей, а сам из себя ничего не представляешь. Я бы тебя прирезал в два счета, если бы не Демон! — агрессивно выдает Бай, понимая, что ни торги, ни угрозы не сработали.
Срываюсь с места, подлетаю к гниде, хватаю за волосы и начинаю месить кастетом его харю в мясо.
Опускаю хрипящее и сулящее животное, отшвыривая на пол, пытаясь отдышаться. Наступаю на его кисть, давлю ботинком, кроша кости. Я ломаю руки, которые прикасались с моей девочке. Но мне мало, ничтожно этого мало, в голове тысяча сценариев изощрённых пыток. Сам уже превращаюсь в животное. Хочется рвать его зубами и утонуть в крови. Но я отхожу на несколько шагов, ложась спиной на стену. Никогда настолько не терял человеческий облик.
Бай живучая тварь, поднимается, садится, выплевывая зубы. Хватается за грудь, начиная глотать воздух и содрогаться. По рёбрам я его не бил. Наблюдаю.
— Сердце… — хрипит он. — Сердце… — открывает рот, глотая кислород.
— У тебя есть сердце? Неожиданно, — скалюсь.
— Сердце… — продолжает хрипеть.
— Ну вот, давай оставим твою гнилую душеньку богу или дьяволу, — разворачиваюсь, выхожу, запирая дверь. Поднимаюсь наверх, сажусь на ступеньку, прикуриваю сигарету. Легкие горят, словно пробежал марафон, рассматриваю пальцы в гнилой крови, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Мало мне, хочется вернуться и добить мразь. А еще лучше – вызвать реанимацию, подлечить и снова убивать. От адреналина бьет крупная дрожь.
— Все? Зачищать? — слышу голос Демьяна. Поднимаю голову. Демон стоит рядом. Спокоен. Всегда поражался его хладнокровности. Он казнит мразей без сожаления, но с холодной головой. А меня трясет.
— Нет. Жив еще, наверное. Приступ сердечный у него.
— А, ну тогда тебе вообще подфартило, — усмехается. — Вскрытие покажет приступ, и ты здесь ни при чём. — Везучий сукин сын.
Киваю. Да, так даже лучше.
— Пойдём, кровь смоешь, выпьем, поговорим, — кивает мне в сторону. Поднимаюсь. Заходим через чёрный вход. Отмываю руки, умываюсь холодной водой, пытаясь вернуть себе вменяемость.
В кабинете Демьян плескает нам коньяка. Падаю в кресло, первую порцию глотаю залпом. Демон тут же наливает еще.
Громко выдыхаю, прикрывая глаза.
Все, надо забыть…
Около получаса молча пьем коньяк, пока меня не отпускает.
— Как Марк? — интересуюсь. Его ранение легло на меня еще одним грузом.
— Нормально. Своего рода закалка. Боевое крещение, если вдаваться в романтику. Но это твоей про*б.
— Согласен, вины не снимаю, — выдыхаю, глотая очередную порцию коньяка. — Что по Руслану?
— Жив и практичен здоров. Он мне еще пригодится, — усмехается Демон. Не спорю. Не лезу. Демьян знает, что делает.
— И? Кто нас заложил?
— Свои, Покровский, свои, — разводит руками. — Точнее, человек Бая, который работал на нас уже несколько месяцев.
— Саня? — выгибаю бровь. Только он новый человек в нашей команде.
Демон кивает.
— Дело же не только в Василисе. Бай копал под меня глубже. Ты своего рода вскрыл нарыв. Если бы не замес с Василисой, неизвестно еще, как бы все обернулось.
— Да как? Я Саню пробивал до третьего колена.
— Плохо, значит, пробивал.
— Согласен. Я стал профнепригоден. Про*еб за про*бом. Тебе нужен человек надёжнее. Отпустишь на покой?
— Отпущу. Но… — задумывается Демон. — Понимаешь, ты свой. Остальные нет, насколько профессиональными бы ни были. Просто отдохни, устрой личную жизнь. А потом поговорим. На покой или не на покой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вряд ли я вернусь… Но киваю.
Выпиваем еще, пожимаем руки. Выхожу из кабинета. Иду за своей женщиной, чтобы забрать домой. Сейчас мне нужна только она. Я все готов положить к ее ногам. И сам у ее ног. Люблю я, как оказалось, насмерть.
Глава 35
Андрей
— Василиса, прекрати, — накрываю ее коленку, сжимая, и торможу на светофоре.
— Что прекратить? — смотрит на меня.
— Прекрати так волноваться. Это всего лишь семейный обед.
— Я не волнуюсь, — закатывает глаза.
— Ммм, а платье все ты измяла в ладонях, потому что так сейчас модно?
Василиса резко отпускает подол платья, разглаживая его.
— Ну чего ты такая? Я тебя не узнаю.
— Не знаю, — сдувается. — Я, знаешь ли, никогда не знакомилась с мамами своих мужчин.
— Вы знакомы.
— Да ну, это не считается, — отмахивается Василиса. — Я тогда не была твоей женщиной.
— Моя мама не кусается. Да и, благодаря Дине, она уже все про тебя знает. И очень ждет в гости. Печёт свой фирменный курник, а это многое значит.
— Да? — распахивает глаза. — И что же это значит?
— Это значит, что она ждет дорогих гостей.
— Ладно, — выдыхает, но снова комкает платье.
Улыбаюсь, качая головой. Она вообще еще девочка у меня. Волнуется, как школьница. Такая трогательная в этот момент. Поглаживаю ее стройную ножку, успокаивая Василису.
— Стой! А почему мы с пустыми руками? Цветов надо твоей маме взять, Дине что-нибудь.
— Согласен, не подумал, — сворачиваю к торговому центру.
Выходим вместе с Василисой.
Выбираем в цветочном бутике букет гербер. Заходим в какой-то девчачий магазин. Пушистые игрушки, блокнотики, кружечки и прочие безделушки.
Пока Василиса выбирает, выхожу поговорить по телефону, оставляя букет на мягком диванчике.
— Андрей! — отвлекает меня женский голос, оборачиваюсь.
Екатерина…
Выставляю руку, призывая подождать, пока договорю. Катерина не уходит, с интересом рассматривая букет.
Ну вот на хрена?
Нет в этой женщине ни гордости, ни достоинства, ни загадки, поэтому так все печально складывается в ее личной жизни.
Специально тяну разговор, но Катя не уходит. Сбрасываю звонок ровно в тот момент, когда выходит Василиса.
— Добрый день! — Василиса тут же расправляет плечи, высокомерно осматривая Катерину. От моей волнующейся школьницы не остаётся и следа. Василиса берет букет и встаёт рядом со мной, обозначая статусы. Подыгрываю ей, обнимая за талию.
— Добрый, — произносит Катя. — Представишь нас, Андрюша? — щебечет она.
— Ну знакомьтесь, это Василиса, моя будущая супруга, — замахиваюсь я. — А это Екатерина, секретарь Демьяна.
— Ну что ты лукавишь? Так уж и просто секретарь, — усмехается Катя, начиная меня бесить. Я даже упускаю нить разговора. На хрена мы вообще теряем время с этой женщиной? — Мы с тобой знакомы ближе, — выдаёт она. Чувствую, как Василиса напрягается.
Вот сука…
Опасайтесь отвергнутых женщин.
— Ой, наверное, не стоило говорить это при твоей девушке. Извините, — прикрывает рот Катя.
— Не переживайте, Катюша, — притворно мило отзывается Василиса. — Андрей от меня ничего не скрывает. Наслышана о вас. Не могу сказать, что он отзывался хорошо, но что есть. Мы торопимся, — берет меня под руку и тенет на выход. — Хорошего вам вечера, Катя, — уводит меня.
Ох, у меня тут, оказывается, тигрица. Ее ревность заводит.
Садимся в машину. Трогаюсь с места. Василиса сжимает цветы, смотря вперед. Строгая, серьёзная. Ноль внимания на меня.
— Прекрати ревновать.
— Да много чести ревновать тут ко всяким шавкам, — огрызается Василиса.
