– Эй, тебя Прут зовет! – нехорошо улыбнулся он.
Уже вторая неделя пошла, как он попал в эту яму. Думал, что хреново ему здесь будет, готовился к худшему. Но карта легла козырем. Смотрящий взял его под свою опеку, да и без него братва относилась к нему по-свойски.
Но вот произошла какая-то перемена. Она угадывалась в поведении Васи Жука. Этот небрежный удар по шконке, это неуважительное «эй»...
Глеб поднялся с койки, осмотрелся по сторонам. Прут сидел за столом, резался в карты со своими пристяжными быками. Глеб подошел к ним. Братва как по команде встала и рассосалась по своим местам. На него никто даже не взглянул. Как будто он – пустое место.
За столом остался только Прут.
– Ну, что стоишь, присядь... – в недобром раздумье сказал он.
Глеб сел на скамейку. И тут же оказался под тяжелым прессингующим взглядом смотрящего.
– Ты в армии где служил? – спросил он.
Вот оно что. Армия его интересует. Неужели что-то пронюхал?
– В спецназе служил, – не стал врать Глеб. – В спецназе МВД.
– Краповый берет, да?
– Краповый берет.
– Братву на зонах давил, да?
– Нас готовили для ликвидации беспорядков, – глядя смотрящему прямо в глаза, сказал Глеб.
– Да мне до Дуни, для чего вас там готовили. Ты мне прямо скажи: ты в этом деле участвовал?
– Да.
– Мог бы и соврать.
– Не тот случай.
– Да, тут ты прав. Случай у нас особый. Воры маляву подогнали. Постанова на тебя пришла. Спросить с тебя за твои погоны...
– Спрашивай.
Глебу хотелось исчезнуть – раствориться в воздухе, впитаться в пол, втянуться в дырочки электрической розетки. Но он оставался на месте. И Прут продолжал тянуть из него душу.
– Я не понял, ты чего хорохоришься? – спросил смотрящий. – Все очень серьезно... Ты – мент. А за это сам знаешь, какой спрос.
– А ты сам в армии служил?
– Ну да... Но я в морпехе служил. Это не ментарня...
– А если бы тебя во внутренние войска определили?
– Ну, не определили же. Короче, ты мне мозги здесь не полощи. И это, зубы не заговаривай.
– А я не заговариваю. Я просто хочу сказать, что мне лично все равно, какой берет – краповый или черный, как у тебя. Ты – крутой авторитет. Тебе краповик – западло. А я просто играю в футбол. И меня ваши криминальные расклады как-то мало волнуют.
– Фуфло ты несешь. Сейчас ты не играешь в футбол. Зато мы можем сыграть в твое очко. Потому что ты – мент. А менты – наши враги. Ну, чего ты молчишь?
– А чего говорить? Ты – смотрящий, тебе и решать.
Глеб с трудом удерживал на лице маску невозмутимости. А ветер крепчал. В глазах смотрящего бушевал настоящий ураган.
– Братва решать будет. А ты знаешь, братва ментов не любит...
Прут сделал знак, и вокруг него собрались особо приближенные.
– Ну, братва, что с ментом решать будем? – спросил он.
– А как скажешь, так и будет, – ответил за всех Вася Жук.
Было видно, что братва из «новых» не особо жаждала крови. Спортсмены живут по понятиям, но далеко не всегда чтят воровские законы. Бандитские авторитеты давно повязаны с ментами если не дружбой, то взаимными договоренностями. И нет в них лютой ненависти ко всем ментам без разбора.
– Да я вот думаю, – начал Прут. – Орел – какой он мент? Срочную в ментовском спецназе служил. И все. А так он футболист. И по жизни не фуфло какое-то... Но воры требуют разбора. Надо решать...
– А че решать? – сказал Юра Бидон. – Мент – это конкретный косяк. Но лично я, это, за «Спутник» болею, да. А Орел, сами видали, как играет. А мы его продырявим. Вдруг ему понравится?
В толпе кто-то похабно засмеялся.
– Это, понравится вдруг, говорю, – продолжал Бидон. – И что тогда он будет делать? Да он в свои ворота мячи катать начнет. А почему? Да потому, что весь стадион будет орать: «Педрила! Педрила!..» А ему это по кайфу!..
В толпе засмеялись. Бидон дождался, когда шум утихнет, и сказал:
– Не, братва, не надо Орла опускать. Я бы лично не советовал этого делать.
– В натуре, не надо, – поддержал его Жук. – Пусть пацан играет.
– А ворам я что отпишу? – спросил Прут.
Ответа он не дождался. Не нашлось советчиков.
Прут думал долго. Наконец вынес вердикт.
– Западло Орла опускать, – решил он. – А бродягам отпишу, что братва против.
Глеба оставили в покое. Но с этого дня отношение к нему изменилось. Братва отгородилась от него стеной равнодушия. Все уважение к нему вылилось в канализационную трубу. Но при этом его никто не трогал, не пытался выяснять с ним отношения. И на том спасибо.
* * *
Следствие по делу об убийстве Шелепова продолжалось. Глеба вывозили на следственный эксперимент. Он объяснил, как было дело. Но не стал показывать, как скручивал шею братку-беспредельщику – по той причине, что не делал этого. Была и очная ставка с гражданином Охримовым, с тем самым буйволом, который чуть не расколол его голову о стену. Этот волк набросил на себя овечью шкуру и пытался представить Глеба в образе подлого негодяя. Но при этом он путался в показаниях, чем не преминул воспользоваться адвокат Глеба.
Миша Иволгин умело запутывал следствие. Но как ни старался, не мог добиться освобождения Глеба из-под стражи. Руководство футбольного клуба тоже пыталось вытянуть его под залог. Но при этом делало все для того, чтобы тюремное заключение футболиста Орлова не стало достоянием гласности. Именно поэтому все принимаемые меры для освобождения Глеба не имели эффекта. Следователь нисколько не боялся шумихи вокруг его дела, поэтому запросто отфутболивал от себя того же Кормильцева.
В принципе Глеб не хотел, чтобы его имя было окружено ореолом скандальной славы. И его радовало, что руководству клуба удается скрывать скандальную историю. Хотя немного огорчал тот факт, что журналисты не больно-то задаются вопросом, куда подевался Глеб Орлов. Это значило, что он еще далек от титула «футбольная звезда первой величины». И с каждым днем он отдаляется все больше. Ведь у него нет никакой возможности играть в футбол...
«Спутник» сыграл без него уже две игры. Одна встреча закончилась поражением, вторая – ничьей. А клубу нужна была победа...
«Спутник» готовился к очередной игре, а Глеб парился на нарах. Тем временем вокруг него снова сгущались тучи. Прут получил известие, что воры не очень довольны его решением. И, судя по всему, Глебу светило опять предстать перед арестантским судом. На этот раз помилования может и не быть...
Но он уже знал, что делать. Сегодня у него встреча со следователем. Он объяснит ему ситуацию, и его просто переведут в камеру для «бэсов» – «бывших сотрудников»...
Елисеев внимательно выслушал его объяснения и доводы, но в ответ отрицательно покачал головой:
– Ни в какую другую камеру вас переводить не будут.
– Это почему? – опешил Глеб.
Он не сомневался, что капитан пойдет ему навстречу.
– Потому, – неопределенно ответил Елисеев.
Может, он в заговоре с ворами? Чушь. Хотя кто его знает...
– Открылись новые обстоятельства по вашему делу, – глядя куда-то мимо Глеба, сказал он. – Получена оперативная информация на гражданина Охримова. Он и его покойный приятель Шелепов состояли в бандитской группировке братьев Аникеевых. Вернее, это Шепелев состоял, а Охримов и сейчас, как это говорится, ходит под братьями. Так вот, выяснено, что между Охримовым и Шелеповым отношения были далеко не дружеские. Они враждовали, затем вроде как помирились. И примирение отправились обмывать в ресторан «Престиж», где и встретились с вами.
– Это называется «встреча»?.. – невесело усмехнулся Глеб. – Я вас очень внимательно выслушал. Теперь вы мне объясните, зачем вы мне все это рассказали?
– А затем, что у Охримова был мотив убить Шелепова. И он мог это сделать. Так что, возможно, ваш адвокат был прав. Охримов мог очнуться, свернуть шею своему дружку и снова лечь на пол, изображая бессознательное состояние. В общем, повторяю: обстоятельства дела изменились. И вот постановление прокурора. Вы продолжаете проходить по делу в качестве обвиняемого, но мера пресечения изменена на подписку о невыезде. Теперь вам должно быть понятно, почему вас не переведут в другую камеру. Вы можете возвращаться домой.
– Прямо сейчас?
За полмесяца, проведенных в тюрьме, Глеб уже всерьез начал сомневаться в скорой свободе. И тут на тебе, его выпускают из-под стражи. В это верилось с трудом.
– Прямо сейчас, – кивнул Елисеев.
– И в камеру я могу даже не возвращаться?
– Но вам же нужно забрать свои вещи.
– Ну уж нет, свои вещи я оставлю там.
Есть такая примета: если ты забираешь вещи из камеры, значит, ты туда скоро вернешься. А Глебу вовсе не хотелось возвращаться в тюрьму. А потом – какие у него там вещи. Мыльно-рыльные принадлежности, полотенце, тапочки, какая-то канцелярская мелочовка. Спортивный костюм, кроссовки, куртка на нем. Документы, деньги и мобильник он получит у дежурного. И все, прощай, немытая братва!
