– Собственно, я приехал сюда только для того, чтобы сообщить вам это приятное известие, – натянуто улыбнулся следователь. – Больше меня здесь ничто не держит, и я могу возвращаться домой, в смысле в прокуратуру... Вас никто не встречает, поэтому вы можете поехать со мной. Я на машине, а Равенск, можно сказать, мне по пути.
На улице бушевала весна. Глеб с упоением вдохнул полной грудью свежий, ароматный воздух. Если бы он был виноделом, первый свой винный букет он бы назвал «Запах свободы». Ничто не пьянит человека так, как долгожданная свобода.
Елисеев пригласил его в свою «восьмерку». Машина не старая – лет пять от роду. Двигатель чахоткой не болеет, ход легкий, быстрый. Глебу казалось, будто он не едет, а летит. Захотелось поскорее добраться до своей «девятки», забрать Алику и уехать куда-нибудь далеко-далеко. Закатиться бы дня на три на какую-нибудь базу отдыха...
Впрочем, пребывание на базе ему гарантировано. Кормильцев запрет его как минимум на неделю, чтобы он поскорей набрал форму. Ну и пусть запирает. Лучше умирать от усталости на футбольном поле, чем отлеживать бока на тюремных нарах.
– Ты про братьев Аникеевых что-нибудь слышал? – спросил Елисеев.
Он обращался к нему на «ты». Значит, беседа неофициальная.
– Не слышал и слышать не хочу. А что?
– Аникеевы – опасные люди, вот что, – сказал капитан. – Их группировка контролирует весь Тульевский район. А это километров двадцать-тридцать от Равенска.
– Ну и фиг с ним.
– Боюсь, пофигизм твой здесь не совсем уместен. Дело в том, что группировка Аникеева достаточно большая, по оперативным данным, что-то около пятидесяти активных членов...
– Члены, да еще активные. Да, это, конечно, страшно. Особенно, если они еще и вибрирующие...
– Напрасно иронизируешь, Орлов. Все очень серьезно. Если Аникеевы узнают, что тебя выпустили, могут возникнуть неприятности. Эти бандиты – беспредельщики по своей сути. А потом, они считают, что это ты убил Шелепова. Могут отомстить. А возможности у них для этого есть... Ну как, теперь весело?
– Если честно, не очень... Только про неприятности думать как-то не очень хочется...
– Мне тоже. Но сама жизнь наводит на такие вот печальные размышления. Я, например, считаю, что тебе было бы лучше остаться под стражей. Так безопасней.
Глеб с недоумением посмотрел на капитана. К чему это он клонит?
– Ну уж нет, лучше под пулями ходить, чем жить в тюремной мерзости. А потом, вы же знаете, меня почти приговорили.
– Но есть же «бэсная» камера. Там бы тебя никто не тронул.
– А почему я не попал туда сразу?
У Глеба сложилось впечатление, будто Елисеев нарочно запугивает его братьями-злодеями, чтобы выгородить себя. Мол, он такой хороший и Глеба держал в заточении только из благих побуждений. Так ему и поверили...
– Так получилось, – замялся следователь.
– Ну, получилось так получилось, – усмехнулся Глеб.
Сейчас ему не хотелось никого винить в своих бедах.
– Главное, что я на свободе.
– Чего бы я не очень хотел, – продолжал гнуть свое капитан. – Но был звонок сверху...
– Откуда?
– Из Генпрокуратуры... Кто-то очень высокий проявил о тебе заботу.
В принципе удивляться было нечему. Футбольный клуб с самого начала не собирался бросать Глеба на произвол судьбы. Рано или поздно его бы вытащили из-за решетки. И это случилось рано. Подумаешь, каких-то полмесяца. Люди годами сидят в ожидании суда.
– А где сейчас Охримов? – предельно серьезным тоном спросил Глеб. – Ведь, я так понял, он тоже подозреваемый?
– И свидетель, и подозреваемый, – кивнул Елисеев. – Надо брать его под стражу. Но он куда-то исчез. Был, был и нету... Мы, конечно, будем его искать.
– А если не найдете? Все спишете на меня?
– Как раз наоборот, все спишем на него. А ты гуляй. Если сможешь.
– Что значит, если сможешь?
– Хочешь, верь, хочешь, нет, но братья Аникеевы представляют для тебя серьезную угрозу. Мое дело предупредить, а там как знаешь...
Елисеев привез его домой, тепло попрощался с ним, пожелал успехов и уехал. После него на душе остался неприятный осадок. Но это ерунда по сравнению с той грязью, от которой зудело все тело.
Первым делом Глеб принял душ. Затем позвонил Алике.
– Глеб! Ты?! – обрадовалась она. – Откуда ты?
– Из дома...
– Тебя освободили?
– Да... Ты что-то не очень удивлена.
– А я... я знала, что тебя освободят.
– Ты сейчас где?
– В гримерной. У нас концерт.
– Где?
– У нас малые гастроли. Мы сейчас в Волоколамске.
– Недалеко.
– Но и не близко. Глеб, мы в Москву поздно ночью поедем. А завтра у нас съемки на телевидении. В общем, давай завтра встретимся, а? Я так по тебе соскучилась, но тут такое дело...
– Какое дело?
– Говорю же тебе, гастроли... Скоро у нас гастроли по Золотому кольцу. Сам понимаешь, я же не гамбургерами в «Макдоналдсе» торгую.
– Лучше бы ты гамбургерами торговала, – невесело усмехнулся Глеб. – Ладно, шучу, шучу. А то подумаешь, что я ною.
– Ничего я не подумаю. Глеб, мне уже пора. Я побежала?
– Удачи тебе. И до завтра...
Алика первая отключила свою «трубу». Деловая, занятая и... А что, если она завела любовника? В холодный пот его не бросило, но настроение испортилось.
Группа «Шоу Гелз» завоевывает все большую популярность. По сути, Алика уже настоящая звезда. Знаменитая, красивая и очень сексуальная. Магнит для знатных женихов.
Но и Глеб тоже станет звездой. Для него это вопрос времени...
Он обвиняется в убийстве, но преступником его может признать только суд. Сейчас он свободный гражданин своей страны и имеет полное право и дальше играть в футбол. Так в чем же дело?
Глава одиннадцатая
1
Кормильцев обрадовался Глебу, но что-то не наблюдается в нем особого восторга.
– Как себя чувствуешь? – спросил он.
– А как после санатория! – бодро отрапортовал Глеб.
– Настроение?
– Хоть сейчас готов лететь в космос.
– Замечательно. Через четыре дня мы играем с «ЦСКА». Состав команды утвержден.
И Глеб туда не вписывался...
– Но ты не расстраивайся, – утешил его Валерий Анатольевич. – После «ЦСКА» будем играть с «Зенитом», на своем поле. Это будет твоя игра, обещаю. Сегодня и завтра ты отдыхай. А послезавтра с утра сюда. Буду брать тебя под домашний арест.
Глеб не ошибся в своих предположениях – Кормильцев собирался заточить его на базе. Ошибся он в другом – в прогнозах на игру с «ЦСКА». Но обижаться тут нечего. Главный тренер в ответе за все, и если он считает, что Глеб не готов к игре, значит, так оно и есть.
И все же настроение было подгажено.
Домой Глеб вернулся в расстроенных чувствах. Спасибо Вите Резнику. Он единственный, кто вошел в его положение. И, вопреки всем тренерским запретам, нагрянул к нему домой с литровой бутылкой текилы.
– Ты меня не спалишь? – улыбаясь, спросил он.
– Я не понял, че за дела? – Глеб нарочно растягивал слова на блатной манер. Чтобы было веселей. – Ты за кого меня держишь, в натуре? Я пацан правильный, да, и корешей своих не закладываю, век воли не видать!
Текила хоть и кактусовая водка, но пошла она легко, колючками за горло не цеплялась. Настроение поднялось, как пена над пивом.
– Я ведь тоже с армейцами играть не буду, – подливая, сказал Витя. – Ногу подвернул. А потом, прошлую игру завалил. В общем, бывают в жизни невезения. Давай поднимем за то, чтобы их было меньше!
За это стоило выпить. И не раз. В конце концов бутылка опустела. Пришлось Глебу бежать в супермаркет. Когда он вернулся, Витя разговаривал с кем-то по телефону.
– А вот и хозяин, – сказал он, – сейчас у него спрошу...
Резник закрыл «трубу» ладонью и посмотрел на Глеба.
– Тут, это, подруга у меня одна есть. Я ее позавчера в кабаке снял. А у меня, сам знаешь, Ирка есть. Что делать?
– А что делать?
– Ну, это, может, я Валюху сюда позову? Посидим, выпьем, ну а потом мы уйдем...
– Да зови, мне-то что? – пожал плечами Глеб.
В конце концов, его квартира не какой-то там клуб гомосексуалистов, чтобы вешать вывеску «Женщинам вход воспрещен»...
– Валюха! Поднимай паруса!.. При чем здесь трусы? Я сказал про паруса! Ух ты какая!..
Витя отключил телефон, задорно посмотрел на Глеба:
– Обещала без трусов прийти.
– Веселая баба.
– Не то слово!
– Где ты таких находишь?
– Места надо знать...
Глеб почему-то подумал, что Валюха не очень хороша собой. Но он ошибся. Девчонка была очень даже. Смазливая мордашка, большие глаза, пышная, упругая попа, и ножки что надо.
– Привет, мальчики! – развязно пропела она.
Чмокнула своего Витю в щечку, но на этом не остановилась. Поцеловала и Глеба. А он не возражал. Еще бы он возражал после полулитра крепкой текилы...
Валюха впорхнула в комнату, устроилась на диванчике. Короткая юбка поднята неоправданно высоко, нога заброшена за ногу. Картинка не для слабонервных. Даже у импотента бы зашевелилось.
