– Пустишь?
Он молча разворачивается и уходит, оставив дверь открытой. Я иду за ним. В квартире темно – жалюзи опущены. Работает телевизор. На огромном экране идет какой-то футбольный матч.
– Не знала, что ты фанат, – указываю на экран.
Влад снова молчит. Я начинаю злиться. Приперлась сюда, как дура, а он в молчанку со мной играет.
– Ты так и будешь молчать?
Влад плюхается на диван и кладет ноги на столик. Я сжимаю кулаки.
– За что ты избил Олега? – мне нужно получить ответ.
Влад берет в руки пульт и по-хамски прибавляет звук. Я подхожу к нему и вырываю пульт. Направляю его на экран – он гаснет, прервав комментатора на полуслове. Комната погружается в темноту. Слышу, как шумно дышит Влад.
Ежусь от холода и иду закрывать дверь на балкон. В это время что-то щелкает, и гостевая зона наполняется теплым светом сразу двух светильников. Я хлопаю дверью, вымещая свою злость, поворачиваюсь и напарываюсь на синий взгляд.
– У додика своего спроси, – наконец, соизволил ответить Влад.
– Он не додик. И не мой, ясно тебе?
Влад стучит по дивану рядом с собой, и я послушно опускаюсь рядом. Жадно втягиваю запах соленого бриза. Как же я скучала по нему все это время. Как же я поторопилась с обещанием, что дала Марине. Оказывается, человек может за короткое время без твоего ведома проникнуть в сердце и прочно обосноваться там.
Смотрю на Влада, а он на меня. Мы сидим на небольшом расстоянии друг от друга, но по ощущениям – между нами стена.
– Влад, скажи мне, пожалуйста… Мне страшно, – тихо говорю я. – Что теперь будет? Ты знаешь, что у Олега сотрясение и перелом ребра? И это только при первичном осмотре. Ты понимаешь, какие это несет за собой последствия?
– Мне все равно.
– Ну, конечно.
Ну, почему он такой? Непробиваемый? Неужели ему правда плевать? Или думает, что ему все сойдет с рук, раз у его отца есть деньги и власть?
Я резко встаю, но Влад успевает перехватить меня за руку. От его прикосновения у меня по коже бегут мурашки. Никто больше не вызывает у меня таких реакций.
– Останься, Марго, – мягко просит он, и я снова опускаюсь на диван.
Влад шарит рукой по обивке с другой стороны. Находит возле подлокотника свой телефон, снимает блокировку и протягивает его мне.
– Что это?
– Читай.
– Я плохо понимаю по-английски, – говорю, глядя на сообщения в его мессенджере. – Может, скажешь своими словами?
– Своими словами этот козел взломал телефон Марины и слил фотки в общий чат.
– Откуда ты знаешь?
– Как только до меня дошла информация, я попросил Макса, моего друга из Лондона, проверить, кто такой борзый по телефонам чужим роется, – я почему-то сразу же верю Владу. Он может манипулировать, хамить, льстить, но врать он не станет. В его картине мира – это удел слабых приспособленцев.
Я снова беру его телефон в руки и листаю переписку. Понимаю я действительно плохо, но четко вижу скрины и фотографии с огромного монитора.
Возможность у Олега была: тетя Света всегда гордилась тем, как здорово он разбирается в компьютерах.
«И в саду нам с установкой системного блока помог, и коды какие-то пишет. Представляете, девочки. В кого только такой головастый? Мы с Колей простые люди, работяги», – с гордостью рассказывала она нам на очередных посиделках.
Скольжу глазами по комнате и никак не могу сфокусироваться на чем-то одном. Мне становится так противно. Я вообще не могла предположить, что Олег способен на такую низость. Он был иногда занудным, навязчивым, но подлости я за ним не замечала. Он всегда уважительно относился к девушкам, тетю Свету и свою бабушку он обожает. Маме постоянно комплименты делал, от чего она краснела и смеялась.
– Зачем? – спрашиваю я скорее себя, но Влад слышит.
– Хотел подставить меня. Марина же эти фотки мне присылала, – он снова блокирует телефон и небрежно отбрасывает его в сторону. – Решил выставить меня бесчувственным мудаком перед всем универом и перед тобой, в первую очередь. Он же рассчитывал рано или поздно охмурить тебя, а тут я нарисовался, и все ему похерил.
– Ты здесь ни при чем. У Олега в любом случае не было шансов.
О чем я ему, собственно, и сказала.
Влад злится. Я скорее это чувствую, чем вижу. Его поза полностью расслабленная.
– Но зачем ты его так сильно избил, Влад? Я понимаю, ты защищал свою репутацию и вступился за Марину. Ну, дал бы один раз в нос, и все. Ты себя не контролировал. Это было ужасно, – я рассматриваю его профиль и напряженно жду ответа.
– Дело не в Марине и не во мне. Просто я ненавижу буллинг, ясно? – Он поворачивает голову ко мне и растягивает губы в улыбке, больше напоминающей оскал. Мне становится не по себе. – А то, что затеял этот зализыш, является ничем иным, как кибербуллингом. И мне глубоко насрать, какие цели он преследовал. Ничего, поваляется в больничке, пожрет казённых харчей и подумает. Может, в башке что прояснится. Такие типы довольно живучие, поверь моему опыту.
Меня снова разрывает на части. Все мои нерушимые принципы крушатся в присутствии Влада. С одной стороны, он прав. А если бы Марину начали жестко травить? Если бы Влад не вступился за нее? Но, с другой стороны, я против насилия. Если каждый решит теперь вершить самосуд, что будет? Можно было, например, написать заявление на Олега. Тем более, что доказательства есть.
– Это что-то личное, да, Влад? – Вырывается у меня.
Он сверлит меня взглядом, а потом, не моргая, кивает. Я почему-то умалчиваю, что знаю про Ангелину и Артура. Чувствую, что, если упомяну его имя, Влад взорвется и разгромит дом.
– Мою сестру травили в школе, – спокойно и отстраненно говорит Влад. – Я охреневал, что в двенадцать девочки могут быть такими изобретательными стервами. Геля просила не вмешиваться и билась сама против всех. Ей портили одежду, писали грязные записки, обзывали, один раз даже подкинули под подушку ужа. Она так рыдала, ты не представляешь, – Влад сжимает ткань джинсов.
Я не перебиваю. Ощущаю хрупкость момента и уязвимость Влада.
– В восьмом классе в Гелю влюбился мальчик, который нравился одной из ее обидчиц. Не особенно думая, эта крыса подговорила девочек, и они макнули Гелю головой в унитаз. Сама-то тощая, как глиста, в одиночку она бы не справилась. Об этом я узнал случайно, от левого пацана.
– Ты же их не бил? – Осторожно спрашиваю я. Слежу за реакцией Влада, как будто по минному полю двигаюсь.
– Пригрозил им, что, если они еще раз подойдут к Геле хоть на метр, то я остригу им волосы под корень. Будут, как стриженые овцы ходить. А потом я заставил свиту примотать скотчем их предводительницу к двери в туалете. Она так и болтыхалась там полдня, пока ее не нашли. Гелю больше не трогали. Жаль, что я шел у нее на поводу и не вмешался раньше.
– Жесть. Куда у вас там только педагоги смотрели? Тупо делали вид, что ничего не происходит. А родители? Вы не просили их перевести вас в нормальную школу?
Я не представляю, чтобы я пожаловалась папе, что меня обижают, а он бы все так и оставил.
Влад не отвечает. Смотрит пристально. Экран бросает разноцветные блики на его лицо. До меня вдруг доходит, что мы у него дома. Вдвоем. Я сама пришла к нему. Я смущаюсь, отвожу глаза и снова смотрю на него. Мечусь глазами между кадыком, ямочкой на подбородке и четко очерченными губами.
Атмосфера в комнате неуловимо меняется. Я зябко веду плечами. Руки утопают в мягкой обивке, лишая меня опоры. Я совсем не сопротивляюсь, когда Влад приближает лицо, и его губы накрывают мои. Я закрываю глаза и ухожу с головой в запах морского бриза.
