– Ну же, девочки! Не дуйтесь! – Распечатывая шампанское, Паша заискивающе улыбался. – Такой день! Такой день! Отметить надо!
Попытка рассеять возникшее напряжение с треском провалилась. Привыкнув к тишине, Паша говорил с трудом, и слова, выпадая изо рта, звучали неискренне и фальшиво. Даже задорный хлопок пробки не добавил атмосфере праздника. В гнетущем молчании, под аккомпанемент пошлой романтической мелодии, шампанское полилось в хрустальные бокалы, наскоро протертые от пыли. Две женщины смотрели друг на дружку, одна – с легкой улыбкой, вторая – бесстрастно, как энтомолог, разглядывающий ничем не примечательное насекомое.
* * *
Места в постели хватило для троих. Этой ночью Паша уснул с ними обеими, блаженно улыбаясь, как ребенок, обложившийся новогодними подарками. Впервые с того дня, как все случилось, он спал без кошмаров и, кажется, вообще без сновидений. Под утро, устав от собственного храпа, Паша все же перевернулся на бок, придавив Настеньку тяжелой рукой. Не просыпаясь, он теребил ее сосок пальцами и слюнявил губами остренькое плечо.
На краю дивана, немигающим взглядом изучая трещины на потолке, лежала забытая Юля.
* * *
Настенька исчезла через две недели. Так же неожиданно и таинственно, как появилась. Спать они укладывались втроем, а вот проснулись на одного меньше. Промаявшись всю ночь во влажной духоте, к утру Паша принялся выкарабкиваться из тревожного неглубокого сна. Привычно перевернувшись на бок, он зашарил рукой по простыням, но нащупал лишь висящий на стене ковер. Только еле смятая простыня да пара рыжих вьющихся волосков на подушке. Крохотные улики подтверждали, что Паша не сбрендил, не выдумал роковую красотку, но не давали ответа на вопрос, куда она делась.
Исчезновение Настеньки изрядно напугало Пашу. Первым делом он скрупулезно, шаг за шагом обследовал квартиру, особенно тщательно осматривая окна и двери. Если кто-то проник внутрь и выкрал девушку, значит, дом отныне небезопасен, и следует искать новое, укрепленное убежище. Эта мысль надолго выбила Пашу из колеи. Почти час он шатался по комнатам с пистолетом в потеющей ладони, перепроверяя многократно проверенные углы и закутки. Понимание, что в мире остался кто-то, кроме него и его девочек, возможно, опасный, желающий им зла, не укладывалась в голове.
Лишь убедившись, что все замки и щеколды на месте, не сломаны, не повреждены, Паша немного успокоился. С полчаса он изучал в глазок лестничную клетку. Затем с опаской выбрался из квартиры. Пыхтя от усердия, дважды прошел подъезд сверху донизу. С бешено колотящимся сердцем осмотрел «генераторную». Результатом поисков стал еще один рыжий волос, найденный прямо на пороге. И больше ничего. Никаких следов.
Только на следующий день, расхрабрившись, Паша решился на вылазку в город. Первым делом отправился в «Гармонию», с какой-то наивной уверенностью, что Настенька вернулась домой, – если, конечно, можно назвать домом темный подвал. Он даже был готов к тому, что магазинчика не окажется на месте. Или окажется, но совсем другой. Аптека, например, или какой-нибудь бутик с претензией на гламур. Если уж мистика, то до конца. Но «Гармония» никуда не делась. Все так же призывно краснела вывеска с обнаженными силуэтами, предлагая «посетить цокольный этаж». Правда, краска на баннере слегка выцвела, потускнела, да и само полотно оказалось порванным в нескольких местах.
Конечно же, Настеньки там не оказалось. Магазин встретил Пашу стройными рядами резиновых дилдо. Темнота, тишина и члены. И еще пыль. Он без труда обнаружил следы своего прошлого посещения. Только свои, и ничьи больше.
Домой Паша вернулся на закате. С самого утра разбухшее от воды небо пыталось разродиться дождем, но роды затягивались. Отяжелевшие тучи заслонили убийственное солнце, но легче не становилось. Паша через силу дышал промокшим насквозь воздухом, проталкивался сквозь него, как в раскаленной сауне, и безостановочно потел. Выбравшись из машины он первым делом содрал с себя футболку, шорты и закинул их в растущие у подъезда кусты сирени. Подумав, решил, что стесняться некого, и зашвырнул туда же плавки. Голый, распаренный, в одних сандалиях и очках, он ввалился в прохладный подъезд, с трудом волоча тяжелые пакеты, набитые бутылками с водой.
В «генераторной» основательно залегли вечерние тени. Несколько секунд Паша в нерешительности стоял на пороге, сожалея, что оставил пистолет в бардачке. Наконец, пожав плечами, шагнул внутрь. Проходя мимо темных дверных проемов, Паша уже беззаботно насвистывал. Но напряженная спина, сведенная судорогой страха, и безостановочно бегающие глаза выдали бы его с головой. Он все еще смертельно боялся, что Настенька не просто ушла. Что некто увел ее, похитил из-под самого носа.
Генератор ожил с первого рывка. Затарахтел, заворчал, как старый пес, приветствующий хозяина. Запах бензина растекся по влажному мареву. Работающий генератор почти возвращал заброшенной квартире былой уют. Ненадолго снова делал ее живой. Однако задерживаться здесь Паша не стал. Темнота создавала ненужный простор для жутковатых мыслей. Еле сдерживаясь, чтобы не побежать, он торопливо покинул квартиру.
Лишь дома, надежно заперев дверь на оба замка, Паша вздохнул с облегчением. Расставленные по всем комнатам ночные лампы легко справлялись со всеми страхами, стоило только щелкнуть выключателем. Из зала, пропиликав приветствие заставки, подал голос компьютер. Застрекотал, разрезая горячий воздух лопастями, вентилятор. Стало совсем как раньше, спокойно и безопасно. Не хватало только маминого голоса, бубнящего какую-нибудь чушь из кухни.
Юля сидела на диване, прислонясь спиной к стене, широко разведя длинные ноги, затянутые в ажурные чулки красного цвета. Буркнув что-то вместо приветствия, Паша закинул ей на колени пакет с продуктами. Пусть разбирается, чего там добытчик приволок. Самому Паше, несмотря на тяжелый, наполненный беготней день, есть не хотелось. Жара убивала аппетит напрочь. Оставалось лишь одно желание – забраться в ванную и лить, лить, лить на себя теплую минералку, смывая в канализацию пыль, пот, грязь и усталость. А потом… Паша украдкой поглядел на Юлю. Потом, возможно, появятся и другие желания.
И все же, прежде чем отправиться мыться, Паша, вооружившись ножом, обошел все комнаты. Заглядывал за шторы, за двери, в шкафы. Даже под диван заглянул, хотя спрятаться под ним не смог бы и ребенок. Поднимаясь с четверенек, Паша не удержался и, не отрывая масленого взгляда от густо подведенных глаз Юли, поцеловал кончики ее пальцев сквозь красную сетку чулка. Юля не отреагировала. Поняв, что игривостью обиженную девушку не разжалобить, он тяжко вздохнул и, подхватив тяжелый пакет с бутылками, отправился в ванную.
Для освещения пришлось устанавливать отдельный ночник. В ванной Паша бывал не часто. Какой смысл, если воды там все равно нет? Подвижная головка лампы осветила дверцу, украшенную иконкой с голопузом в мыльной пене, и Паша вдруг понял, настолько привык проходить мимо, не заглядывая внутрь. Даже сейчас, во время обыска, неосознанно сделал то же самое. А еще понял, что похититель Настеньки – там. Скорчился в темноте, за занавеской, слушая Пашины шаги. Выжидает, когда генератор чихнет в последний раз и квартира погрузится в темноту. Чтобы уж тогда выбраться, тихонько подойти к кровати, где, умаявшись за день, спит Паша. Спит, запрокинув голову, беспечно обнажив горло.
Пакет упал на пол и порвался. Пластиковые бутылки покатились в разные стороны. Паша нервно сглотнул, потирая грязную шею ладонью. Он вдруг увидал себя со стороны – взмыленный, голый, жалкий. Беззащитное слабое создание. Жертва. Мучительно захотелось спрятаться, убежать, но Паша знал: бежать некуда. Уж если похититель достал его здесь…
Не спуская глаз с ванной, Паша бочком вернулся в комнату. Цапнул со стула, погребенного под грудой грязных вещей, первые попавшиеся шорты и футболку. Тыкаясь непослушными ногами в штанины, он ощущал себя уязвимым, как никогда. В эти секунды похититель мог спокойно выйти из укрытия и взять Пашу тепленьким, испуганным, голыми руками. Но никто не вышел, и Паша, в одежде почувствовав себя увереннее, взял с подоконника покрытый пылью карабин, лежащий там уже больше месяца. С оружием в руках стало совсем не страшно. Открывая ванную комнату, он мысленно ругал себя за мнительность. Ну как, скажите на милость, кто-то мог проникнуть в дом, не сломав замков, не оставив следов?! Не потревожив Юлю, в конце концов?!
