Когда он объяснил, как можно приспособить нижнюю палубу под сцену и из чего сделать импровизированные костюмы, его все поддержали. Они ссорились, когда распределяли роли. Он решил выбрать «Виндзорских проказниц», которых видел на сцене в Друри-Лейн. Он полагал, что должно получиться смешное представление, поскольку исполнение мужчинами женских ролей и сам характер Фальстафа давали для этого массу возможностей. Действительно, на нижней падубе шло бурное веселье, и многие офицеры тоже пришли посмотреть постановку. Это был прекрасный способ занять людей в течение длинных морских переходов.
Когда Уильям вернулся домой, он твердо решил не отказываться от своей только что приобретенной мужской самостоятельности и заняться в Лондоне поиском таких же развлечений, какие у него случались за границей. Он расценивал как явную свою глупость попытку пойти на скандал из-за Джулии Фортескье: он не мог жениться на ней, а ее семья не согласилась бы на то, чтобы они просто жили вместе. Ему следует найти себе другое увлечение.
Один из его приятелей-матросов, бывший в Лондоне в то же время, предложил сходить на маскарад в Ранелах, который был очень популярен, и где всегда была масса возможностей для приключений. Этот сад пользовался дурной славой; женщины, стремящиеся
потерять честь, бродили там среди тех, кто давно ее потерял, и все искали удовольствий.
Уильям и его приятель в одинаковых матросских костюмах уже имели вид участников маскарада, им оставалось только надеть маски, и они были готовы смешаться с толпой венецианских дожей, пастушек и пестро разряженных придворных — мужчин и женщин.
Скрыв лица под масками, Уильям и его друг дошли до Ротонды, позади Китайского храма, Грота и Храма Грусти, послушали музыку, которую исполнял оркестр прямо под открытым небом. Однако они скоро устали от впечатлений и решили в поисках девушек побродить по узким, извилистым дорожкам, весьма пригодным для этой цели. И они нашли их довольно быстро. Уильям был привлечен одной из них, одетой в костюм монахини, что само по себе уже было интригующим: не вызывало сомнения, что этот костюм надет с единственной целью — подчеркнуть его несоответствие образу жизни владелицы. Это казалось прекрасной шуткой, и Уильям обсуждал с этой девушкой, как им лучше отделаться от своих спутников и уединиться в той части сада, которая была скорее похожа на естественный лес, когда они все подошли к скамейке под деревом, где друг Уильяма предложил им немного посидеть.
В то самое время, как юные матросы болтали со своими дамами, делая слабые попытки сдернуть их маски, мимо прошла группа мужчин во главе с испанским грандом. Было что-то напыщенное в этом гранде, он шел, глядя через прорези в маске, гораздо более закрытой, чем у всех, так, словно не только этот сад, но и все в нем присутствующие — его собственность. Он мельком взглянул на компанию под деревом, и его взгляд остановился на монахине.
— Очаровательно! — воскликнул он и протянул к монахине вялую руку. Уильям вскочил на ноги.
— Прочь, ты, невежда! — закричал он.
— Как ты смеешь так обращаться ко мне, щенок? — ответил гранд.
— Неужели ты думаешь, что матрос флота Его Величества будет сносить оскорбления от какого-то испанца? — спросил Уильям.
— Если его заставят это делать, — был ответ. — И тебе придется, мой маленький матросик.
Уильям научился пускать в ход кулаки, а так как он уже стоял, то размахнулся, и гранду достался бы нешуточный удар, если бы его спутники не бросились на его защиту так проворно, словно этот гранд на самом деле был важной персоной.
Но он не хотел, чтобы его защищали, он требовал сатисфакции, перепалка затягивалась, и кто-то позвал констебля.
— Кто зачинщик? — спросил блюститель порядка. Друзья гранда показали на матроса, Уильям и его приятели утверждали, что зачинщик — этот наряженный попугай, испанский гранд.
Кончилось тем, что констебль обоих привел в караульное помещение и заставил снять маски. И в этот момент Уильям и гранд уставились друг на друга.
— Господи! Уильям, это ты! — воскликнул гранд, он же принц Уэльский.
— Господи! Георг, это ты! — как эхо, повторил Уильям.
Раздался громкий смех. Братья обнялись под взглядами констеблей.
Прекрасно, ничего не скажешь, они арестовали двух сыновей короля. Принц Уэльский не упустил возможности сделать красивый жест.
— Вы прекрасно исполнили свои обязанности, — сказал он и надарил каждому по гинее от себя и от брата. Констебли приняли награду с удивлением и радостью и разошлись но своим местам.
Георг ваял Уильяма под руку. Они должны побыть вдвоем. Им надо поговорить. Георг хочет узнать все подробности о приключениях Уильяма и рассказать о своих. А посему — Ранелах забыт, и они возвращаются в Букингемский дворец, в апартаменты принца Уэльского, где болтают до глубокой ночи.
— Арестован караулом! Подкупил констеблей! Нет, так нельзя! Так нельзя! Говорят про Фреда. Дикий... как Георг. Нельзя позволить Уильяму делать то же самое, а, что? — волнуясь, говорил король, узнав про ночное происшествие.
Когда король начинал говорить так — задыхаясь, словно выплевывая слова, — королеве становилось страшно, она вспоминала о том тревожном времени, которое хотела, но не могла забыть.
— Уильям — хороший мальчик. Вы получали прекрасные отзывы от офицеров, — напомнила она.
— Иногда я и сам удивляюсь... Иногда... мне кажется, что мне не говорили правду.
— Адмирал Дигби не стал бы вводить вас в заблуждение. А что касается этого... Сэндвича... У него скоро появится повод высказаться.
— Это влияние Георга. — Само упоминание имени старшего сына лишало короля возможности управлять своими эмоциями. — Он должен вернуться на корабль... немедленно, — добавил он.
На этом закончилось пребывание Уильяма дома, и его планам погулять по городу вместе с Георгом в маскарадных костюмах не суждено было сбыться.
ВОЗВРАЩЕНИЕ МОРЯКА
Последующие годы жизни Уильяма были связаны с морской службой и полны приключений. Никто из королевской семьи не видел мир так, как видел его Уильям. Солнце и шторма закалили его, мускулы окрепли, он чувствовал, что рожден для моря и как бы ни сложилась его дальнейшая жизнь, в душе он навсегда останется моряком.
Путешествия приводили его во многие иностранные порты, и он восхищался их красотой и своеобразием, однако более всего он интересовался женщинами. Он пошел по стопам своего брата, и когда король отозвал его из плавания и послал в большое путешествие по Европе, он смог убедиться в том, что Фредерик также весьма преуспел в искусстве обольщения и не уступает в этом Георгу.
