— Тогда, возможно, вам следует быть благодарным этому Акту.
Уильям рассмеялся.
— О, я не сомневаюсь в том, что когда женюсь, буду вполне счастлив. Вполне счастлив... да, как... вы сейчас, мой дорогой Горацио. Спокойный, умиротворенный, без восторгов. Вот почему я и сказал, что вы больше похожи на мужа, чем на того, кто только собирается им стать.
Нельсон смеялся вместе со своим другом, потому что, как сказал Уильям, он лучше разбирается в морских делах, чем в женщинах.
— Глупости, — ответил Нельсон. — Я совершенно уверен, что Фрэнсис Низбет сделает меня счастливым человеком до конца моих дней.
— Да, это слова женатого человека, — не унимался Уильям. — И вот что я вам скажу: я буду посаженым отцом, когда придет время.
— Ловлю вас на слове.
Мартовским днем 1787 года Нельсон женился, и, верный своему слову, Уильям был посаженым отцом. Ему было двадцать два года, и он слегка завидовал молодому капитану, который мог жениться по своему выбору и не должен был страдать от запретов и ограничений, введенных для принцев. Фрэнсис Низбет — отныне Нельсон — была очаровательной женщиной, и он надеялся, что его дорогой друг действительно будет с ней счастлив.
Уильям прекрасно понимал, что то время, когда он служил под началом Нельсона, было самым значительным периодом его жизни. Он идеализировал Нельсона и относился к нему так, как не относился ни к кому и никогда. Он восхищался его флотоводческим талантом и той заботой, которую он проявлял о подчиненных. Нельсон считал условия их жизни очень плохими.
— Как может корабль справляться успешно с заданиями, если люди несчастны и плохо устроены? — спрашивал он. — Дисциплина — да, но требования должны быть разумными и понятными. Тогда вам не придется никого принуждать.
Хотя им приходилось посещать порты, где свирепствовали эпидемии, они никогда не теряли людей из-за болезней благодаря тому, что Нельсон позаботился о том, чтобы довести до сведения всех строжайшие правила гигиены.
Никто не оказал такого влияния на его жизнь, как Горацио Нельсон. Вот почему, когда Нельсон вместе со своей супругой отплывал в Лондон, а он получил приказ идти на Ямайку, он чувствовал себя подавленным, как никогда раньше.
После расставания с Нельсоном и приказа поступить в распоряжение другого командира, Уильям взбунтовался. Почему им должны командовать все, кому вздумается, а он сам ничего не может решить в своих делах? Вполне достаточно и того, что он не имеет права жениться по собственному выбору. Такое право есть у каждого матроса. Он хотел быть дома, хотел встретиться с Георгом и обсудить с ним свои дела. Георг — самый симпатичный человек в мире. Хотя Уильям очень любил Нельсона и восхищался им, он считал, что славный моряк имел слишком прямолинейное представление о долге, которое полностью отсутствовало у принца Уэльского. Георг знал, как добиться того, что он хотел получить от жизни. Сейчас он жил с Марией Фицгерберт и был очень счастлив с ней.
Казалось, все могли делать все, что угодно, кроме него, Уильяма. Поддавшись настроению, он, вместо того чтобы подчиниться приказу, отправился в Галифакс, где его появление вызвало переполох. Он не смог вразумительно объяснить, почему оказался в Галифаксе, когда его ждут на Ямайке, и был отправлен в Квебек, где ему предстояло провести зиму. Это полностью противоречило его желаниям и стремлениям, и в мрачном настроении он повел свой корабль в Англию.
После того, как о его неожиданном появлении в Англии доложили первому лорду Адмиралтейства, король незамедлительно был осведомлен о действиях сына. Он воспринял эту новость с ужасом и сразу же отправился к королеве: он стал гораздо чаще советоваться с ней, чем раньше; причина заключалась в том, что иногда во время бесед с министрами он вдруг неожиданно забывал, о чем шла речь, терял нить разговора и начинал туманно и бессвязно рассуждать совсем о другом, перескакивая с темы на тему.
В течение последних месяцев королева не раз замечала тревожные признаки болезни, хорошо ей известные, и опасалась за здоровье короля больше, чем прежде.
Про Георга и Марию Фицгерберт ходили разные слухи, и вопрос, женаты ли они, обсуждался повсюду. Фредерик вернулся домой из Германии, и после его возвращения Георг стал еще более своевольным; миссис Фицгерберт оказывала на него благотворное влияние, и какое-то время они вели спокойную, домашнюю жизнь. Но после возвращения Фредерика начались шумные приемы, веселье, попойки и карточная игра — все, что вызывало гнев короля.
И вот теперь Уильям. Она полагала, что сын уже успокоился. Конечно, у него тоже бывали бурные периоды, особенно когда он переживал очередной роман. Она помнила одно событие, когда он оставил свой корабль и явился домой. Тогда он рассказал ей, что влюбился в молодую женщину в Портсмуте — был ли это Портсмут? Или какое-то другое место? — и умолял ее убедить отца разрешить на ней жениться. Король тогда быстро отправил его, кажется, в Плимут. Место не имело значения. Важно было только оторвать его от той молодой особы.
И вот — опять он в Англии, нарушил приказ, забыв то, что, им казалось, он должен запомнить навсегда — как моряк, он не имеет никаких преимуществ перед другими.
Какое испытание эти сыновья! Кажется, и она, и король убеждены в том, что дочери избавят своих родителей от подобных волнений.
— Вы слышали об этом? Вы слышали об этом? — спрашивал король. — Молодой дурак. Оставить свой корабль. Прийти домой... без разрешения. Что дальше, а, что?
— Где он? — со страхом спросила королева.
— В Корк-Харборе. Он должен отправиться в Плимут немедленно. Молодые нахалы. Что он думает, а, что? Что он думает... Сыновья! Кто их воспитывал? Фред — лучший из них. Надежда дома. Георг... — Лицо короля стало покрываться красными пятнами, как только он вспомнил о своем первенце. — Хвастливый молодой щеголь! Важничает! И эта женщина...
— Кажется, она хорошо влияет на него.
— Хорошо влияет! Только играют в семейную жизнь! Отвратительно. Славная женщина! Слишком славная для него. Да, хороши дела...
— Вашему Величеству не следует волноваться.
Он быстро взглянул на нее. О чем это она? А? Но он знал: она боится того, что может произойти, если он не прервет свой монолог.
Она думала, что он может начать заговариваться, и боялась его гнева. И она была права.
Уильям совершил серьезный проступок, за который любой другой капитан судна, пошел бы под суд. Когда он пришел в Плимут на «Пегасе», сильно пострадавшим от шторма, который настиг их на пути из Ирландия — грот-мачта была сломана попавшей в нее молнией, — то оказалось, что там его ждал приказ: оставаться в Плимуте, наблюдать за ремонтом «Пегаса», а потом плыть дальше. Поездка в Лондон, которая ему самому казалась бесспорной, не предполагалась. Если он надеялся на приятную встречу с семьей, то ошибся.
