— Ее… — прежде чем закончить вопрос, Матвеев был вынужден проглотить слюну, — тоже взяли?
— Ушла, — сказал Шурыгин, подчиняясь тычку пистолета. — Был объявлен перехват, но она успела вырваться за пределы города. Телефон ее известен, на него поступали звонки, но она не отвечала, так что засечь местонахождение не удалось. Вот пока и вся информация.
— Спасибо, Сашок, — сказал Матвеев и поспешно отключил мобильник, чтобы брат не успел напомнить, что «спасибо» в карман не положишь.
Паника, охватившая было его, отступила. Еще не все потеряно, хотя, конечно, требовалось сматываться отсюда.
— Одевайся, — сказал он, приготовившись вызвать Юрчиса, чтобы пересказать ему полученную информацию.
— Зачем? — удивилась Марцела.
— Затем, что сейчас не до тебя.
Пока, возмущенно сопя, полячка выполняла распоряжение, майор полиции Шурыгин заискивающе смотрел на Левича и Королева, обменивающихся короткими репликами.
— Я все правильно сделал? — спросил он с надеждой.
— Ты про разговор с бандитом? — прищурился заместитель начальника Управления Антитеррористического центра. — Да. А все остальное — нет.
Он отвернулся, а Шурыгин поспешно сдвинул ляжки, чтобы с ним не приключилась ненароком неприятная неожиданность. Ему было страшно. Так страшно, что он даже скулить и плакать был не в состоянии.
Когда, наконец, позвонила Ивета, Юрчис весь извелся от тревожного ожидания. Он снова напялил очки, хотя при электрическом свете это было неудобно, отказался от еды и бродил по комнате, как волк по клетке.
Когда-то здесь размещалась спальня человек на двадцать, и на фанерных стенах, покрытых синей краской, остались рисунки и надписи мальчишек или девчонок, которые когда-то проводили здесь веселые пионерские смены. Тумбочки составлены друг на друга, большинство кроватей разобрано и свалено в углу, так что для ходьбы из угла в угол места было предостаточно.
Малхад снова разделся до трусов и спал, оглашая комнату богатырским храпом. Вокруг ложа из одеял темнели три раздавленные мыши. Всякий раз, когда Юрчис наталкивался на них взглядом, его передергивало от отвращения.
Полчаса назад, выслушав сбивчивый доклад Матвеева, он посмотрел на вопросительно поднявшего брови грузина и сказал:
— Не нравится мне все это.
— Ты это уже говорил, — напомнил Малхад.
— Это значит, что мне очень не нравится все это.
Коротко изложив новости, Юрчис спросил:
— Ну, что делать будем?
— Рвать когти, — предложил Малхад.
— Нельзя.
— Почему?
— Рано.
— Чего ждать?
— Ивету, — ответил Юрчис.
— На кой черт она нам сдалась? — удивился Малхад.
— У нее уйма тромонола, забыл? Как я перед американцами отчитаюсь? Они заставят задаток вернуть. Ты готов отдать задаток?
— Нет. Может, кинем их? Других заказчиков подыщем?
— Лонгмак — лучший из всех, кто у нас был, — возразил Юрчис. — Надежный и наводки дает толковые.
— Тогда давай не будем кидать, — согласился Малхад, зевая.
— Если мы признаемся, что облажались, мистер Лонгмак с нами дела больше иметь не станет. Тут надо по-другому. Выбрать новый объект и задать русским жару. Вот тогда все образуется. Но сперва нужно эту наркоманку дождаться. Она обязательно выйдет на связь. Деваться ей некуда.
— Как скажешь. — Малхад снова зевнул. — Ты не против, если я перекемарю часок?
Юрчис махнул на него рукой и принялся ходить по комнате. Это занятие уже начало ему надоедать, когда, наконец, зазвонил телефон.
— Да? — отозвался Юрчис, весь напрягшись.
— Это я, — раздался голос Иветы.
Характерный гул в трубке свидетельствовал о том, что она, по-видимому, едет в машине.
— Ты где? — быстро спросил Юрчис.
— Возвращаюсь, — ответила Ивета. — На нашем фургоне.
— Нет. Сюда не надо.
Звериная осторожность подсказала Юрчису это решение.
— А куда?
— Сними номер в каком-нибудь отеле, потом позвонишь. Я тебя сам найду.
— Ты с ума сошел? Меня ищут!
— Кто тебя ищет? Почему? — спросил Юрчис, притворяясь, что не в курсе последних событий.
— А ты разве не знаешь? — спросила Ивета.
— Что я должен знать?
— Бурова взяли, Юрчис! Я еле ушла. И мне нужна доза. Срочно. Потому что иначе я за себя не отвечаю.
— Хорошо, остановись где-нибудь и назови координаты. Я подъеду.
— Нет! — истерично выкрикнула Ивета. — Я не могу ждать. У меня кумар ужасный. Я еду на базу. И приготовь «чек»… нет, два «чека».
«Наркоманка проклятая, — подумал Юрчис, успокаиваясь. — Нужно от нее избавляться. Дозу я ей дам, но это будет последняя доза в ее жизни».
— Ладно, подъезжай, — смилостивился он. — Ворота открыты. Когда подъедешь к главному корпусу, мигни три раза.
— Разве ты увидишь в темноте? — засомневалась Ивета.
— Фарами мигни, фарами, дура! — заорал Юрчис, да так, что разбудил Малхада.
Тот сел на своем грязном ложе, хлопая глазами.
— Подъем, — сказал ему Юрчис. — Сейчас тромонол заберем и валим отсюда. Пока фортуна улыбается.
То, что он принимал за улыбку фортуны, на самом деле было ее оскалом.
Глава четырнадцатая
Каждой твари по пуле
Ночь с воскресенья 26 мая на понедельник 27 мая
Когда продуктовый фургон с Иветой за рулем подъезжал к воротам бывшего пионерского лагеря, превращенного в базу боевиков, обе его задние створки были раскрыты. Повинуясь негромким командам Кузьмина («Рыбак, пошел»… «Дрозд, пошел»), бойцы вываливались из микроавтобуса, умело падали на дорогу и откатывались на обочину. Трое тут же устремились влево от асфальта и столько же вправо.
Примерно в пятидесяти метрах от ворот в фургоне оставались лишь майор Кузьмин и стрелок-связист лейтенант Лихачев.
Врача Чернова и сапера Мухина Кузьмин оставил в тылу, как он выразился. Оба яростно протестовали, но это не помогло. Кто-то должен был заняться ранеными, если таковые появятся, и кому-то следовало позаботиться о тромоноле, когда тот будет захвачен. В том, что это свершится, никто не сомневался. И всем стало ясно, что подразумевалось под троянским конем. Это был фургон террористов, где остались Кузьмин и Лихач. Им предстояло выполнить самую ответственную и опасную задачу.
Разумеется, когда расклад стал известен, остальные бойцы возмущенно заголосили, утверждая, что именно они должны въехать в лагерь, чтобы там принять бой первыми. Но Кузьмин сказал:
— Приказы не обсуждаются, ясно?
— Иногда обсуждаются, — возразил капитан Захаров, и желваки явственно обозначились под кожей на его скулах.
— Вот как, — невесело констатировал Кузьмин. — Стоило командиру вам душу приоткрыть, как вы уже на шею садитесь.
Пристыженный Захаров отвернулся. Остальные пороптали немного, но Архипов на них цыкнул:
— Все, ша! У нас тут не базар и не народное вече. — Он прямо посмотрел в глаза Кузьмину и предложил: — Ставьте задачу, товарищ майор. Бунт на корабле подавлен.
И Кузьмин поставил задачу. Прапорщику Дроздову, сержанту Фомину и старлею Архипову предстояло обойти лагерь с левого фланга и атаковать, как только раздастся стрельба. То же самое вменялось старшему лейтенанту Рыбакову, прапорщику Орлову и сержанту Соболеву, но справа. С тыла должны были зайти капитан Захаров, лейтенант Лазарев и сержант Прохоров. Все были вооружены автоматами Калашникова, снайперскими винтовками, пистолетами Макарова и гранатами.
— Пленных брать, — сказал Кузьмин, перед тем, как началась погрузка в фургон. — По возможности, конечно. Хотя лучше сверх возможностей. Потому что без «языка» толку не будет. Нам нужен выход на заказчиков.
— Понятно, товарищ майор, — загалдели бойцы, — Сделаем… Можете на нас положиться.
А Фомин значительно добавил:
— Заказчикам не долго в сторонке отсиживаться осталось. Прищучим их как миленьких.
Теперь он, лейтенант Архипов с противотанковым ружьем и прапорщик Дроздов со снайперской винтовкой рассеивались по территории, смежной с лагерем. То же самое происходило на противоположном фланге, где действовали Рыбаков, Орлов и Соболев. Лазарев, Прохоров и Захаров взяли под контроль дальний конец лагеря, уходящий в дремучий лес. Ну а Кузьмин с Лихачевым лежали на дне фургона, держа автоматы на изготовку.
— Что, Лихач, мандражируешь? — спросил Кузьмин, когда микроавтобус миновал ворота и покатил по узкой аллее к административному корпусу.
— Не-а, — откликнулся напарник. — Такое явление наблюдалось, когда я только узнал, что мы первыми в осиное гнездо сунемся. Теперь организм работает в режиме НБЛПТ.
— Это еще что за хренотень?
— Не буди лихо, пока тихо, товарищ майор. Как говорят в боевиках: «Мой палец чешется на спусковом крючке».
