правда?..
— Так вот эту татуировку не может видеть никто, кроме других аватаров огня, — продолжал дож, и я уже ничего не понимала. У меня даже способностей к огню нет, какой там аватар? Что за глупости? Лучше бы целовал меня и не отрывался…
Его бедра снова двинулись снизу вверх, и я тихо застонала. Напряжение становилось невыносимым. В основании живота бушевала тянущая жажда.
— Ну и что? При чем тут я и предназначение? — прошептала одними губами, но он услышал.
— Люди не могут видеть моего внутреннего дракона. Это значит, что ты тоже дракон, Саша…
Мне кажется, я больше не слышала его. Не слышала той удивительно невероятной чепухи, что он говорил. Потому что на звуках моего имени он мягко двинул бедрами и качнулся вперёд.
Перед глазами все потемнело. Я впервые в жизни ощутила внутри себя такую восхитительно-головокружительную наполненность, что все мыслительные процессы разом остановились. Дыхание застряло где-то в горле, эмоции перемешались.
Он был внутри меня. И я не испытывала ни малейшего дискомфорта по этому поводу. Только сметающее сознание удовольствие после того, как его бедра медленно начали делать движение за движением вперёд, а он глядел на мои распахнутые от удивления и удовольствия губы, жарко, соблазнительно улыбаясь.
— Саша-а-а-а, — протянул хрипло Сициан, толкаясь жёстче, так что я чувствовала его целиком, внутри, снаружи. Везде.
Его огненные глаза, на которые я опять по глупости посмотрела.
Его губы, покрывающие меня поцелуями.
Все сводило с ума.
Я не могла отвести взгляд, как завороженная отслеживая мельчайшие изменения в его сильной фигуре. Напряжение мышц, надувшиеся от страсти вены на руках, пульсация маленькой горячей артерии на шее, по которой хотелось пройтись языком. Руки, сжимающие все сильнее, дыхание, становящееся чаще…
— Сициан, — сдавленно выдохнула я, ощущая, как пьянею еще сильнее просто оттого, что смотрю на него. Как выбрасывает за грань реальности просто поэтому.
— Саша, — прошептал он в ответ, сильнее прижав меня к столбу за спиной, обхватив кистями мои волосы прямо у лица, медленно сжав пальцы так, что не вырваться, жадно, хищно. И поцеловал. Накрыл губы медленно и страстно, но сильно и с голодом, который мгновенно прошелся током по каждому моему нерву.
Я буквально кожей чувствовала, как он меня желал. Присваивал каждым вздохом. Каждым толчком и касанием. И я не могла не подчиняться, не отдаваться ему в ответ.
Мы пришли к финалу одновременно именно в этот момент. Когда меня пронзило насквозь этой мыслью, тем странным первобытным инстинктом, который объединил нас обоих. Хищника и жертву. Хозяина и служанку. Пламя и деревце…
Ирония была в том, что хоть огонь и убивал деревце, но и без него потух бы раз и навсегда.
— Са-ша, — прошептал отрывисто Сициан, едва наши дыхания стали успокаиваться, а я пыталась осознать, не привиделось ли мне это все.
Он гладил меня по лицу, а я не могла сказать не слова, кроме:
— Это все по-настоящему?..
Красивые губы дожа изогнулись.
— Конечно. Разве что происходит только у тебя в голове. Пока.
Тишину разрезал мягкий смех.
По коже прокатилась волна мурашек.
— Значит…
— Ты пока еще девственница, Саша. Но я очень надеюсь, что ты запомнишь этот момент, — каким-то темным и чарующим голосом проговорил дож, накручивая на палец локон моих волос. — И пожелаешь его повторить.
— Пф-ф-ф, — фыркнула, ничего не ответив.
«Ох», — подавила тяжелый вздох, в котором не было ничего, кроме согласия.
— Так ты веришь мне? — спросил тогда Сициан, продолжая меня обнимать. — Что ты только моя и так было задумано самой судьбой?
Я глубоко вздохнула.
Верить… хотелось. Особенно сейчас. Особенно в его объятиях и когда он так гладил и смотрел на меня… Хотелось поверить во все на свете.
Вот только…
— Я вижу и татуировку эмира, — ответила тихо, не замечая, что уже несколько минут просто слушаю, как бьется его сердце под моим ухом. — Она тоже живая. И появляется не всегда, а только, как я понимаю, когда пробуждается его внутренняя сила. У него будто водоросли под кожей. Дикие, живые, как и его волосы…
Сициан ощутимо напрягся, но гладить меня не перестал. И уверять, что это мне почудилось, тоже.
— Никому не говори о том, что видишь это, — вместо всего, что мог, ответил он тихо.
— Почему? Опять какие-то запреты? Хочешь, чтобы я думала, что я только твоя, хотя это может быть не так? — хмыкнула, подняв голову и с легкой дрожью взглянув в кроваво-огненные глаза.
Под мягкими губами Сициана на миг сверкнули острые клыки.
По позвоночнику скользнула дрожь. Я постоянно забывала, что передо мной вампир. Потому что это казалось не по-настоящему, нереально!
Да. Все реально: и магия, и жабры, и драконы… а вампир — нереально.
Иногда я становилась ужасно забывчивой!
— Потому что на тебя начнется охота. И игнисов Тиррес никогда уже не выпустит тебя из Айремора. Никогда, Саша. Ты останешься до самой смерти заживо гнить среди губастых рыб, склизких осьминогов и соленых водорослей, одинаковых на вкус.
От его слов меня серьезно так пробрало. Тем более что звучало все сказанное Сицианом на диво реально.
— А что, если я хочу остаться здесь? — спросила, чуть склонив голову набок. — Что, если мне нравятся водоросли и рыб я люблю?
Сициан прищурился и стиснул зубы.
— Не надо играть со мной, Саша, — ответил он тихо, снова резко прижав меня к столбу за спиной. Дыхание на миг прервалось. — Я все равно заберу тебя. Не думай, что у тебя есть шанс сбежать от меня.
— Да-да, я помню, — выдохнула я, вспоминая все, на что злилась. — Я твоя собственность, бла-бла-бла.
— Ты моя лаурия! — почти зарычал он.
— Я только своя собственная, — нахмурилась я. — И выберусь из Айремора самостоятельно. Если пожелаю.
От моих слов Велкиого Красного дожа изрядно перекосило от раздражения. Я даже отвернулась от греха подальше. Сожжет еще своими глазами драконьими. По пояснице и так уже будто скользили раскаленные молнии.
— И кстати… — бросила я, не без труда высвобождаясь из его объятий. — Спать тоже буду с тем, с кем захочу.
— Александра! — рыкнул Сициан, и где-то рядом заревело пламя. Глаза дожа покрылись огненной дымкой, окружающее пространство стало ощутимо вибрировать.
Я огляделась по сторонам, но границ комнаты, в которой мы находились, уже не было видно.
— Да-да, буду-буду спать, с кем хочу, — еле заметно улыбнулась я.
Стены снова дрогнули.
Похоже, теряя самообладание, дож терял способность управлять этим колдовским сном. И это было мне очень на руку.
— Ты только моя, Саша, — медленно и угрожающе произнес император. По его рукам запрыгали мелкие языки пламени, а я старательно не обращала
