так давно организовавшие покушение на Элеонору. Более того, придворные Элеоноры и Генриха II из других частей их обширного государства, волею случая или из симпатий оказавшиеся в Аквитании, поддержали Генриха-младшего. В самой Англии против деспотизма короля восстали графы Лестера и Норфолка и епископ Дарэма. Положение мужа Элеоноры выглядело безнадежным; единственная часть государства, на которую он мог твердо положиться, была Нормандия. И она его не подвела – именно там начались боевые действия в апреле 1173 г. Генрих был атакован там королем Людовиком и союзным ему графом Фландрским; практически одновременно с ними – в июне – напал на Англию Вильгельм Лев, поначалу беря один замок за другим – скорее, не благодаря своему воинскому искусству, а из-за измены Генриху тамошних феодалов; когда тот или иной замок (Варк, Варкворт, Карлайл) действительно хотели оборонять от северных горцев, как правило, это блестяще удавалось. В итоге шотландцы завязли в кровавой мясорубке, пока не подоспели верные Генриху войска под руководством королевского юстициария Роберта де Люси, после чего северяне, даже не вступив в схватку, бежали в свои пределы, продолжая время от времени наносить оттуда мелкие, но болезненные удары. Вильгельм Лев концентрировал силы для удара в будущем году.
Вынужденный биться на нескольких фронтах сразу, Генрих II показал себя блестящим полководцем, хотя «исход» приближенных Генриха к его сыновьям начал иметь практически массовый характер – как писал современник, «замечая, как переходили к врагам, один за другим, оберегатели его собственных покоев, которым он доверял свою особу и жизнь, он погружался в величайшую скорбь и отчаяние; потому что всякую ночь уходил кто-нибудь из них, и при каждой утренней перекличке вновь замечали чье-нибудь отсутствие». Первым делом он нанял 20 000 брабантцев (они же катероны и рутьеры – воины во время войны и грабители в дни мира), заложив все свое более-менее ценное добро, включая знаменитый коронационный меч, украшенный алмазами, и ускоренным маршем повел их из Руана на врага. Нормандский поэт Вас, каноник и придворный Генриха, писал:
Как заспешил этот старый Анри, как помчался вперед:
Не уследишь; лишь мелькнет его тень, и тотчас пропадет.
Путь на три дня он – с войсками! – за день проходил.
Делает все, что захочет – народ говорил.
Людовик еще в дни мира ворчливо отмечал, когда ему доносили о постоянных молниеносных разъездах Генриха по своему государству: «Он будто летает, а не скачет на лошади».
Важным и весьма успешным мероприятием, проведенным Генрихом по отношению к своим восставшим вассалам, стало их отлучение, организованное верными ему епископами, подтвержденное римским папой, не так давно ублаженным Генрихом по всем статьям в связи с делом Бекета. Генрих писал папе: «К Вам, возведенному Богом до высоты пастырских обязанностей, для научения Его народа правилам спасения – я, отсутствующий телом, но присутствующий духом, припадаю. Вашему правосудию принадлежит английское королевство, и я считаю своим долгом соблюдать в отношении к Вам все узаконения, учрежденные для ленных властителей: пусть Англия узнает, что может сделать римский владыко; и если Вы не употребляете мирского оружия, то защитите, по крайней мере, мечом духовным наследие блаженного Петра».
Мирные переговоры в Жизоре (под знаменитым вязом или дубом, к которому мы вернемся позже), на которых Генрих предлагал мятежным сыновьям неплохие условия (старшему – половину доходов Англии, 4 замка, если он предпочтет жить там, а если на континенте – по одному замку в Анжу, Мэне и Турени со всеми доходами этих земель плюс половина доходов Нормандии; Ричарду и Джеффри тоже давались хорошие наделы и деньги), по науськиванию французского короля были сорваны безобразным поведением бунтовщика Роберта Лестерского, осмелившегося обнажить меч и угрожать им своему королю. Заодно отметим, что в сентябре он и барон Гуго Биго, наняв фламандцев, высадились в Англии, но были разбиты вчетверо меньшим войском.
Разбив французов и фламандцев, Генрих обрушился на Аквитанию. Перед тем, правда, по его приказу архиепископ Ротру Руанский направил королеве прелюбопытнейшее послание, в котором от лица прелата король – искренне ли, или под воздействием неблагоприятных обстоятельств – предлагал Элеоноре примирение: «Королеве Англии – архиепископ Руанский и его викарные епископы… Сие да всем известно, и ни один христианин не имеет права не знать сего: супружеские узы прочны и нерушимы. Священное Писание, кое не может лгать, предписывает нам, что свершившийся брак не может быть расторгнут: “Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает” (Мф. 19: 6). Любой человек, разлучающий супругов, становится нарушителем Божественной воли. Виновна та супруга, что покидает своего мужа и не хранит верность этим узам. Когда супруги становятся единой плотью, должно, чтобы союз тел дополнялся союзом умов и единством в решениях. Супруга, не подчиняющаяся своему мужу, поступает наперекор своему природному положению, апостольской заповеди и евангельскому закону. Ибо “жене глава – муж” (1 Кор. 11: 3), она извлечена из мужчины, связана с оным и подчинена власти своего мужа. А посему все мы в единодушном плаче и сетовании сожалеем о том, что ты, женщина столь мудрая, отделяешь себя от мужа своего… Еще хуже то – и сие еще больше противоречит закону Божьему – что ты позволяешь своим детям, отпрыскам господина твоего короля, восставать против их отца, как верно говорится в пророчестве: “Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против меня” (Ис. 1: 2)… Нам это прекрасно известно: ты станешь причиной всеобщей гибели, ежели не вернешься к супругу. Ошибка, ответственность за которую падет лишь на тебя, нанесет вред всем. Прославленная королева, вернись к тому, кому суждено быть твоим мужем и нашим господином… Если молитвы наши не сумеют переубедить тебя, это сделает скорбь людская, неминуемое разорение Церкви и опустошение королевства. Ибо либо лжет Евангелие, либо “всякое царство, разделившееся в самом себе, опустеет” (Лк. 11: 17). Опустошение это, конечно, не может быть вменено в вину сеньору королю, но повинны в нем сыновья его и те, кто за ними последовал. Ты же поступаешь как женщина, и принимаешь решения, как ребенок, чем наносишь оскорбление господину нашему королю, коему покоряются даже самые могущественные государи! А посему вернись со своими детьми, пока не случилось худшее, к супругу, коему должна ты повиноваться, с коим ты должна жить. Если ты возвратишься к нему, то ни ты, ни твои сыновья – никто из вас не попадет под подозрение. Мы совершенно уверены в том, что король предложит вам свою любовь и защиту. Призываю, прошу тебя об этом, как умоляю и детей твоих подчиниться
