Командующий повернулся к своему лейтенанту:
– Смотри-ка, так они себя еще никогда не вели.
– Любопытно, – пробормотал Джарро и присел так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами людей. Он разглядывал окунов и так и эдак, но ничего нового в них не видел. Они защелкали своими ртами, поначалу слишком быстро, но потом в этих щелчках вдруг стала прослеживаться какая-то связность, мелькнула возможность понимания. Или, быть может, не понимания, а воспоминания? В конце концов, зря он, что ли, провел столько веков в этой затхлой дыре в Виллджамуре с книгами в обнимку? Знания, накопленные им там, могут оказаться полезными лишь сейчас, когда он оказался в свободном мире. И до чего приятно, что он может сослужить еще какую-то службу, а не просто быть ходячим экспонатом.
– Ты понимаешь эти звуки? – спросил командующий-альбинос.
Джарро повернулся к людям. Сначала они все казались ему на одно лицо, лишь командующего он всегда безошибочно узнавал по его красным глазам.
– Только одно – они просят у меня то ли прощения, то ли извинения. Что-то в таком роде, по-моему. А вот как я это понимаю, я и сам не понимаю. Мои знания так бессистемны! Может быть, я читал об этом в каком-то тексте. Или узнал еще раньше. Не могу сказать с уверенностью. Разве можно доверять памяти, которая не подтверждена записями, ведь все, что я помню, может оказаться лишь тенью каких-то иных воспоминаний. Хранилища моего мозга огромны.
Лица чужаков не выражали никаких эмоций, они просто не были приспособлены для этого, в отличие от лиц людей или румелей, по которым так легко было читать, что те думают или чувствуют, – совсем как дети. Окуны в этом смысле были совсем иными. И это озадачивало.
– Думаю, я скорее чувствую, чем по-настоящему понимаю, но они, похоже, видят во мне какую-то угрозу. Да, верно. Они знают, кто я такой! – Осознание этого факта уязвило его, как внезапный укус пчелы, до того он привык быть не более чем ожившим мифом в глазах всех, кого встречал.
– Или что ты такое, – предположил Бринд. – По-твоему, там, откуда они пришли, есть еще такие, как ты? И там, в их мире, такие, как они, боятся таких, как ты?
Джарро пробормотал:
– Это вполне возможно.
Он точно знал одно – надо узнать о них побольше. И хотя он не понимал их способов коммуникации, впервые в жизни он видел кого-то, кто точно знал, кто такой он сам. До сих пор он оставался загадкой не только для властей Виллджамура, но, что гораздо важнее, для себя самого. Он видел, как на троне один за другим сменялись правители, был свидетелем рождения и смерти новых человеческих сообществ, наблюдал приближение Оледенения. И все это не имело для него никакого значения, потому что все повторялось: люди и румели десятилетия за десятилетиями повторяли одни и те же ошибки. Сам же он не состарился за это время ни на год и никогда не оставлял попыток узнать что-либо о своем происхождении.
– Я, конечно, должен выяснить, откуда к нам явились эти два экземпляра, – сказал он.
Альбинос тепло посмотрел на него. Джарро подумал, что этот бледнокожий человек всегда был очень умен.
– Понимаю, – проговорил командующий. – Думаешь, их наступающая армия пропустит тебя сквозь свои ряды?
Джарро развел руками и пожал плечами:
– Возможно, мне понадобится помощь, но, прежде чем уйти, я хотел бы расспросить их как можно подробнее. Я многое знаю о формах языка. Возможно, мне удастся понять суть в общих чертах.
– Это стало бы неоценимой помощью для нас, – согласился командующий. – Однако если ты решишь пойти, то тебе придется сделать это в одиночку. Все наши силы брошены сейчас на оборону, мы не можем поступиться ни единым солдатом.
Джарро молчанием выразил свое согласие, снова сосредоточившись на окунах. Те опять встали на ноги и по-прежнему не сводили с него глаз, замерев неподвижно, шевеля только ртами.
– Похоже, они не на шутку напугались, увидев меня, так что не думаю, что кто-то из их племени окажет мне серьезное сопротивление. Я составлю план, и мне понадобятся карты и твой совет, командующий, касательно того, какой маршрут выбрать, чтобы добраться до так называемых ворот, откуда выползли эти ребятки. А еще мне нужно, чтобы ты разрешил мне побыть с ними в камере наедине и попытаться выдавить из них информацию.
Сказав это, он вышел.
Глава двадцатая
Протиснувшись в узкую металлическую дверь, даунир ввалился в камеру, чтобы опять начать переговоры с окунами. Те, скребя ногами по каменному полу, шарахнулись от него к противоположной стене и вжались в нее спинами. Джарро постарался успокоить их знаками, кои счел для этого наиболее подходящими, но напрасно. Существами овладел страх, сделав их нервными и непредсказуемыми. Джарро поставил на пол пару фонарей, и стражник за его спиной захлопнул дверь, оставив его наедине с пришельцами. В комнате не было ни стола, ни стульев, никаких признаков цивилизации, только он, они и пространство голого каменного пола между ними. Однако кое-что объединяло их: напряжение – неопределимое, почти неуловимое.
Как же ему подобрать ключ к тайне языков, стоявшей между ними?
Тут конвульсии окунов прекратились, а взгляды – по крайней мере, он думал, что это были именно взгляды, – остановились на нем. Луковицы глаз, лоснящиеся панцири, чужеродные черты – все это едва не напугало его, но он был опытен и знал, что странная внешность еще не признак зла. Не физиономии делают людей хорошими или плохими.
Тысячи вариантов древних языков: он перебрал их все, диалект за диалектом, а пришельцы лишь смотрели на него и молчали.
– Здравствуйте. – И снова: – День добрый. Мир вам. Друг.
Каждые две-три минуты в камеру заглядывал стражник, проверить, как он, но ничего интересного не находил. Джарро уже почти готов был признать свое поражение в попытке разузнать что-то для главнокомандующего, однако мысль о том, чтобы вернуться с пустыми руками, немало его обескураживала. Наконец ему пришло в голову пообщаться с ними на их собственном языке, и он издал серию непривычных гортанных щелкающих звуков. Тут они снова сели, в движениях появилась координация. Вряд ли ему удалось связать целое предложение, наверняка он упустил кучу важных элементов, но сказанного им было достаточно, чтобы вызвать их интерес. В тот миг, когда в дверях опять появился стражник, они вдруг встали.
– Все в порядке?
– Отлично, – отмахнулся Джарро небрежно.
Значит, чтобы добиться прогресса, придется прибегать только к щелчкам. Когда твари отозвались на его призыв, у него екнуло сердце. Наконец ему стало казаться, будто он понимает их реакцию. Ему даже почудилось в ней что-то узнаваемое, точно приоткрылся вдруг какой-то уголок его памяти.
«Кто… ты? – спрашивали они его, как ему показалось. – Почему здесь? Как?»
Ответить на эти вопросы было невозможно, и не только по причине языкового барьера, но и потому, что он сам не знал, как и откуда он попал сюда.
«Ты не должен уметь приходить сюда».
«Только мы знаем как».
Следующее сказанное ими слово поразило его до глубины души.
«Дитя» – назвали они его. Какое дитя, когда ему несколько тысяч лет? Так, может, он и сам проскользнул сюда с какого-то другого уровня бытия? Существовали ведь книги, рассматривавшие такую возможность в теории, оперируя представлением об одиннадцати измерениях, через которые может воплощать себя реальность.
Внезапно один окун двинулся к Джарро и стал обходить его с тыла, второй пошел за ним. Они шаркали по каменному полу, приволакивая ноги, но делали это синхронно. При этом они издавали горловые звуки, низкие и угрожающие.
Джарро медленно поворачивался всем своим массивным торсом, стараясь не терять их из виду и в то же время не бросая попыток общения.
Но они вдруг перестали отвечать.
Они кинулись на него одновременно и повалили на пол в тот самый миг, когда, как он успел заметить, дверь отворилась и показался стражник. Боль, равной которой он не испытывал никогда в жизни, пронзила его насквозь. Окуны вцепились своими клешнями ему в грудь и рвали ее на части, засыпая все вокруг клочьями его кожи и меха, не переставая колотить его головой об пол. Как можно было быть таким глупым? Он еще успел увидеть, как ручеек его крови бежит по полу камеры, прежде чем погрузился в темноту, философски размышляя, что вот, кажется, и к нему пришла свобода…
Бринд был погружен в планирование учений, когда его вдруг срочно вызвали в камеры, причем сопровождавший его солдат всю дорогу бормотал что-то насчет даунира и двух мертвых стражников. Бринд потребовал, чтобы тот объяснился, но это ни к чему не привело. Они неслись к камерам во весь дух, провожатый запыхался, Бринд выхватил из ножен меч. Наконец солдат показал на зарешеченное окошко в двери.
