Он оглянулся. Бодрость духа явно не сопутствовала коллективу. Мишка отдувался, волочась и переставляя ноги, как инвалид, поводил стволом то влево, то вправо. У девушек получалось изящнее, во всяком случае, они смотрели под ноги. У женщин преобладает периферийное зрение – они отлично видят, что происходит по сторонам, и поэтому им ничто не мешает ткнуться лбом во фронтальную преграду, например в фонарный столб. Любаша потирала лоб, на котором уже обозначился синяк – к сожалению, он не видел, во что она влетела. Маша двигалась последней, тихая, словно воды в рот набрала, придавленная джунглями и настроением. Он подождал, пока подтянутся бойцы.
– Занимаемся несвойственной работой, Глеб, – с обидой прохрипел Черкасов, потирая ушибленное колено. – Мы же не пехота, блин…
– Имеются пожелания, обиды, товарищи офицеры? – ядовито осведомился Глеб. – Ну, что ж, добро пожаловаться, как говорится. Кому тут еще трудно, девушки? Предпочитаете ходить по горящим избам?
– Меня какая-то муха укусила, – пожаловалась Люба, поводя лопатками, – теперь подхвачу смертельную тропическую болезнь. А так нормально, Глеб Андреевич, не смотри волчонком, мы же с тобой, не разбежались пока…
– Нехорошо здесь как-то… – выдохнула Маша, с нескрываемым страхом разглядывая свисающие над головой мочала. – Я не верю в мистику, но что-то здесь не так… Словно колдуны вуду поработали над островом, напичкали его злыми духами… У меня такое ощущение, что за нами наблюдают, или вот-вот мы попадем под наблюдение…
– И у меня… – глухим эхом отозвалась Любаша.
– И у меня, – согласился Мишка.
«И у меня», – чуть не сказал Глеб, но прикусил язык, поскольку по правилам субординации начальнику положено иметь мнение, несколько отличное от мнения подчиненных.
– Никогда такого не чувствовала, – завороженно бормотала Маша. – Здесь страхом все пронизано, мысли дикие в голове…
– Например? – не понял Мишка.
– Ну, как тебе объяснить… – Маша помедлила, облизнула пересохшие губы. – Вот кто существует на Земле из разумных существ? Мужчины, женщины… А если кто-то еще?
– Кто? – Мишка на всякий случай покосился по сторонам.
– Так, достаточно пороть ерунду, – перебил их Глеб, – и без вас уже мозги не на месте. Пройдем еще немного, если станет невмоготу, вернемся, пойдем другой дорогой. Но вам не приходит в голову элементарная мысль: если существует тропа, не для того ли она, чтобы по ней ходить? Смотрите в оба, в общем.
Он припустил по тропе, в обход столетней «загадки для эколога» с мощным бугристым стволом… и встал как вкопанный. Чувство опасности, въедливо пощипывающее мозг, разразилось истеричной сиреной. Не ходи дальше! Он присел, подал знак остальным замереть. Все затаили дыхание. Что это было? Звоночек в мозгу? Или не в мозгу, а в природе? Словно наступил на что-то, и пошел сигнал по проводам в нужные инстанции. И тут дошло – сработал датчик на движение, а чуткое ухо уловило звук, отличный от звуков природы…
– Назад, – прошипел Глеб, – быстро возвращаемся…
Спецназовцы попятились, Маша, глазеющая по сторонам, споткнулась – одно неловкое движение, чтобы удержать равновесие, а какие последствия! Никто не понял, что она зацепила, возможно, ветку на столетнем древе или бугор поперек тропы… Что-то сорвалось с сухим щелчком, словно тетиву спустили. Дрожь прошла под ногами, затрясся ажурный папоротник. И будто небо рухнуло на землю! Ахнули Любаша с Мишкой, хлынули врассыпную. А Маша снова замешкалась – не доводит до добра, черт возьми, депрессия! Она бы еще вверх посмотрела, идиотка… Глеб проорал что-то страшное, исчерпывающее в своей матерной лаконичности, бросился на нее, как коршун, снес своей массой с тропы, и оба покатились по земле, давя подлесок. Треск, удар, ломалось что-то деревянное, хрустели и падали ветки… Когда он открыл глаза, то увидел под собой глаза Маши, охваченные ужасом и болью. Он ведь чуть не раздавил ее! Откатился, поднялся, хватая автомат. Обыкновенная ловушка для тех, кто ходит, где не следует. Тропу перегораживала примитивная, увязанная пеньковой веревкой деревянная конструкция прямоугольной формы. «Ударными» элементами служил частокол из заточенных кольев, намертво ввязанных в конструкцию. Похоже, чем-то подобным в свое время промышляли индейцы, защищая от белых свои территории. Примитив пещерный, но свались такая гадость на голову, и что бы от нее осталось? Похоже, здесь кто-то развлекается от безделья…
– Ты в порядке? – спросил Глеб.
– Не думаю… – икнула Маша. – Прости, Глеб, я, кажется, маху дала…
– Эй, а вы там в норме?
– Спасибо, что спросил, – хмыкнула Любаша. – Это, кстати, Черкасов виноват. Он меня толкнул, а я – Марию.
– Отлично, с виноватым определились, – крякнул Мишка. – Подождем, пока на нас еще что-нибудь свалится?
Дурные предчувствия гнали к морю. Они бежали по тропе, стараясь держаться подальше от кочек и прочих выступающих предметов. Остров действительно охранялся, и их, похоже, засекли! Первый блин оказался комом, попытка пролезть через джунгли – ошибкой. Влипли! Злые духи неслись за ними, плевались, шептали в затылок какие-то гадости. Семьдесят метров до моря, голубел просвет между шапками зелени, один из вариантов дальнейших «бессмысленных» действий уже оформлялся под черепной коробкой, но не успели! Заревел посаженный мотор, закричали люди. Заглох двигатель, и было видно, как из старенького внедорожника, со всех сторон облепленного стальными «тралами», выпрыгивают люди, залегают на дороге, в том месте, где вливалась в нее тропа, и перекрывают путь к отступлению!
– Ложись! – каркнул Глеб.
Люди слетали с тропы, разбегались, залегали. Страха больше не было. Страх – это когда чего-то не понимаешь. А что непонятного в упырях, одетых в камуфляж и потрясающих «калашниковыми»? Только успели «отбиться», как шквал огня тряхнул джунгли. Пули ураганом неслись от моря, сбивали ветки с деревьев, трясли кусты, рвали лианы, вырывали с корнями пучки папоротника. Спецназовцы зарывались в гумус, как кроты, плевались чужой землей, закрывали головы руками. Повизгивала Любаша, заткнув пальцами уши. Мишка сделал попытку переместиться за дерево, чтобы наблюдать за маневрами противника. Идиот! Только и успел подпрыгнуть, как пуля отбросила его к тому самому дереву. Он схватился за бок, застонал. Глеб пополз к нему по-пластунски, схватил за шиворот, перевернул.
– Мишка! – аж дурно стало.
Тот скрипел зубами, выражался, как портовый грузчик, и такая гамма эмоций корежила небритую физиономию…
– Ладно, все в порядке, я в бронежилете… – промямлил Черкасов. – Представляешь, Глеб, забыл, что эта штука на мне; ну, все, думаю, отбегался… Ох, мама, как больно…
Зато без переломов. Удар свинцом в такие штуковины не имеет точечной нагрузки, давление распространяется равномерно – болеть теперь будет везде и долго…
– Работать сможешь?
– Смогу, – промычал Мишка, – я им так, сукам, наработаю…
Быстрая перезарядка, и снова огненный ливень взбудоражил джунгли. Куда там урагану «Катрина» и прочим «ласковым именам»! И снова терпели, давились в землю, ждали, когда же закончится эта свистопляска. Глеб уже высматривал просветы между деревьями, в которые можно метать гранаты. А как оборвался огонь и стали перекликаться люди, удивленные, что им никто не отвечает, дружно встали, злые, как черти, и в четыре ствола – ответное послание. Били кучно – по дороге, плюс-минус, не давая людям в камуфляже поднять головы. Вперед, коротким шагом, потом быстрее, прячась за деревьями, моментально перезаряжали и снова били длинными очередями, что-то при этом крича. Попадали в нескольких шагах от опушки, вставили новые магазины и снова жахнули залпом! Одна из пуль, а то и несколько, попали в бензобак, джип воспламенился в одно мгновение, вспыхнул жарким костром. Было видно в прорехах между листвой, как отползают, мечутся люди.
– Гранаты к бою! – гаркнул Глеб.
Швыряли твердой рукой, не абы куда. Каждый по три штуки, куда уж более? Грохотали разрывы, вставали столбы земли и пыли, орали люди, уже пожалевшие, что связались с морским спецназом. Дикий восторг, воодушевление и уже какая-то неодолимая сила вытряхивала Глеба из травы, гнала в бой. Он, словно опьянев, помчался вперед, поливая огнем из вполне надежного «М-4», вывалился из джунглей. Жутко орущий, с выкаченными глазами, помчался в атаку, подмечая боковым зрением, что товарищи не отстают – все рядом, все идут на прорыв…
Воевать уже было не с кем. Несколько тел, порванных осколками, валялись в примятой колесами траве. Еще один успел добраться до обрыва, да там и повис, зацепившись тяжелым ботинком за корень. Все вокруг было залито кровью, чадил прогорклым дымом вместительный джип открытого «тропического» исполнения. Больше никого – сгоревшая машина и пять трупов. Первая ласточка. Мельком отметили, что боевики не латиносы, англосаксы, европейцы, возможно, славяне. Рыжие, русые, белобрысые, голый череп со шрамом – физически развитые мужики немного за тридцать. Сто процентов, что бывшие работники силовых ведомств, купленные за большие деньги и работающие на богатого «папу». Далеко же их занесли «служебные обязанности»…
