Свиридов даже не пошевелился, когда Лена, хозяйски распорядившись тем самым «мужским началом и концом», про который он так красочно рассуждал несколькими минутами раньше, обволокла его влажными губами, юными, но, судя по всему, очень умелыми.
А дальше было безумие.
Чуть ли не впервые в жизни – богатой на общение с красивыми и опытными женщинами – Владимир наткнулся на столь животную страсть и такую виртуозную технику.
Лена Котова в самом деле понимала толк в том, что сухо именуют оральным сексом… …Она чередовала темп движения, обволакивала головку члена влажным умелым языком, сменяла его работу работой не менее нежных и умелых губ, помогала себе руками и периодически касалась свиридовской плоти сосками обнаженных грудей, а порой и вовсе зажимала и терла ее между ними, отчего Владимир медленно откидывался назад, прикрывая глаза от блаженства… Еще немного, и он опрокинется в неподвижную черную воду… Раньше, чем выплеснется и остынет всклокоченная животная страсть и с надсадным клекотом в ушах рухнет песочный замок наслаждения…
Но, как оказалось, это было только начало…
* * *
– Ай да Свиридов, ай да сукин сын… – пробормотал Владимир, стоя перед зеркалом и рассматривая последствия бурно проведенной ночи.
А эти последствия впечатляли. …На шее, сплошь заставленной кровоподтеками и синяками – очевидно, от укусов или поцелуев высшей степени интенсивности, – краснел длинный красный порез от ногтей. Грудь и плечи, а также живот и бедра там и сям были испещрены глубокими царапинами, некоторые из коих до сих пор кровоточили.
Губы и щеки вспухли и в некоторых местах запеклись от крови.
– Да-а-а…
Развернувшись, Владимир посмотрел на свою спину. Ей досталось не так сильно, но все-таки несколько свежих царапин красовалось и тут.
– Да-а-а… – протянул Владимир. – Весело живем, дорогие товарищи…
Он посмотрел на настенные часы: половина второго.
– Хорошо поспали, – услышал он за спиной голос Лены. – Уже день на дворе, а мы все дрыхнем. Ну что, подельничек… пора готовиться к сбору урожая? Типа стричь папиковы баксы?
В этих словах, холодных и почти пренебрежительных, не осталось и следа от вчерашней клокочущей страсти.
Теперь она разговаривала с ним, как со слугой.
Владимир, покосившись на нее, проговорил:
– Еще бы… заснули часа в четыре утра.
– А ты еще куда-то ездил, судя по всему, – сказала Лена. – Верно?
– С чего это ты взяла?
– Да так… наитие.
– Помято выгляжу. Это вполне понятно. Да и ты еще меня под орех разделала.
– Не хотел бы – не трахался, – с вызывающей грубостью проговорила Котова и отвернулась. – Пожрать бы что-нибудь не мешало. Слушай, в этой твоей халупе есть что-нибудь съедобное, а?
– Должно быть, – не поведя и бровью, ответил Владимир, – не могу же я уморить с голоду миллион баксов, в котором и моя доля имеется. А что касается халупы, так она вовсе не моя, а одного моего хорошего друга.
– Это такой огромный, жирный, с которым ты все время тусуешься в «Лиссе»?
– Афанасий?
– А я знаю, как твоих дружков погоняют? – еще более грубо ответила она. – Может, Афанасий, а может, еще какой Херасий.
– Нет, не он, – ответил Владимир. – Другой. Он под залог недвижимости деньги выдает. Я у него ключики позаимствовал из офиса. На время. Сказал, что поживу три дня, отойду после увольнения.
– А вдруг сюда хозяева припрутся?
– Не припрутся. Срок платежа по заему подходит только послезавтра. Так что, можно спокойно безобразничать.
– Я в этом сраче больше ночевать не подпишусь, – капризно надув губы, сказала девчонка. – Полный гемор, бляха-муха!
– А тебя никто и не просит, – в тон ей хмуро произнес Владимир. – Если все выгорит, то ты сегодня же к своему папаше поедешь. И вообще… надоело мне с тобой пикироваться. Не путайся под ногами, жертва киднепинга.
– Да пошел ты… ас-с-сел! – бросила Лена и вышла из комнаты.
– Осел? – пробормотал Владимир. – Ну да… кажется, это любимое ругательство Витьки Доктора. Вероятно, уже покойного…
* * *
Филипп Григорьевич Котов нервничал.
Рядом с ним стояла его сексапильная жена Анжела и нежно ворковала:
– Ну, не волнуйся ты так, Фил… не волнуйся. Ведь все оцеплено, все под контролем. Его возьмут… этого наглеца.
Котов бешено смотрел в ласковые бархатные глаза жены, немного остывал, но стоило ему отвернуться, как в ушах снова звучал холодный уверенный голос похитителя его дочери и снова багровая пелена бешенства взрезала воздух перед мутными глазами криминального короля. …Он в самом деле сделал все возможное, чтобы похитителя задержали – поставил на уши все правоохранительные органы города, даже руководитель Калининградского УФСБ, не особенно лояльный к Котову, поднял своих людей.
Что уж говорить о шефе ОБНОНа, который стабильно катался, как говорится, «на шашлыки» на загородную виллу Кашалота.
Были переведены в режим повышенной готовности и работники службы с лошадиным названием ГИБДД.
Железный контейнер с возмутительной антимилицейской надписью «Мусор», в который люди Котова должны были положить деньги, находился у дальней ограды большого городского парка.
На него никогда не падали лучи солнца, и поэтому контейнер был излюбленным местом паломничества бомжей. Они сидели в теньке и бормотали за свою нищую, беспросветную жизнь. Здесь же подбирали бутылки, склочничали, рылись в мусоре.
В среду этих бомжей спешно был внедрен работник котовской службы безопасности. Кстати, как это ни странно, кандидат исторических наук. Так что, как и следует предполагать, он быстро нашел общий язык с гражданами «без определенного места жительства». Среди них, как известно, много бывших научных работников.
Так что, по мнению спецслужб и прокуратуры, у преступника не было никаких шансов забрать миллионный куш.
Ровно в восемнадцать часов начальник охраны Котова Александр Медведев положил в мусорный контейнер портфель с суммой, о которой все те, кто традиционно заглядывал в этот грязный железный ящик, даже не то что мечтать не могли, но и хотя бы представить себе масштаб возможностей, которые эта сумма дает.
Один миллион долларов!..
Бомжей разогнали и посоветовали выбрать иное место для отравления атмосферы.
Оставили только двоих – вечно пьяного бомжа Макса, который в не столь уж далеком прошлом был кандидатом филологических наук и специалистом по романской литературе средних веков, и спеца из кашалотовской «секьюрити».
Для правдоподобности он тоже глотнул какой-то дурно пахнущей жидкости из категории «Анапа» и другие» и теперь старательно дышал возникшими в ротовой полости ароматами на своего собеседника.
А тот, употребив женьшеневый препарат для натирания кожи «Троя» (спиртовое содержание – 70 процентов), увлеченно вещал, периодически оснащая свою речь утробным иканием:
– Вы знаете, Евгений Маркович, Рабле н-не предполагал, что… ик!.. карнавальный дух его прои…ик!..зведения будет править б-бал даже спустя много с-сотен лет. Еще м-м-м… Михаил Михайлович Бахтин в своем сочинении применительно… кгрррм…
Сотрудник котовской «охранки» с сомнительным именем «Евгений Маркович» краем уха ловил алкогольный бред бомжующего филолога, не переставая пристально наблюдать за контейнером.
Время от времени, чтобы не вызывать подозрений возмутительным с точки зрения местной маргинальной тусовки воздержанием, он отпивал из горлышка дешевую бормотуху, воняющую гнилью и денатуратом, и вставлял в словесный понос специалиста по романской литературе что-то наподобие: «В самом деле?», «А вот уже Ролан Барт полагал, и чешская школа структуралистов вместе с ним…» – и тому подобную несусветную чушь.
Мимо него уже прошмыгнуло несколько бомжей, но так как они и не приближались к контейнеру и обменивались вялыми приветствиями с любителем Франсуа Рабле, то человек Котова резонно делал вывод: это не те, кто ему нужен.
Впрочем, ожидание было недолгим.
Примерно в десять минут седьмого у ограды парка показалась длинная фигура, передвигающаяся по неправильной синусоиде. Человек, идущий столь замысловатым образом, по всей видимости, был в стельку пьян.
Поравнявшись с контейнером, пьянчужка согнулся почти вдвое и в таком виде достиг края железного бака, едва не ударившись о него своим грязным поцарапанным лбом.
«Евгений Маркович» насторожился.
Пьянчужка, высокий и еще довольно молодой плешивый мужчина в узком, не по плечам пиджаке, ткнулся брюхом в край контейнера и, перегнувшись, упал внутрь.
Из контейнера торчали лишь ноги пьянчужки.
«Евгений Маркович» поднялся с бордюра и, шатаясь, направился к контейнеру.
Длинный плешивый алкаш продолжал барахтаться там, дрыгая ногами в стоптанных грязных башмаках. …Интересно, где он грязь нашел, если учесть, что дождей не было уже недели полторы?
