— Говорил же я вам, — сказал полицейский. — Мертвые они.
— Раненого я оставлю следующей «скорой», — сказала Мария.
— Чтобы он ехал с четырьмя жмуриками? Не в этой жизни! — отрезал полицейский. — Его заберете вы.
Красное вино по-прежнему лилось на дорогу. Раздался скрежет металла, когда кабину разрезали гидравлическими ножницами, чтобы извлечь водителя.
— Послушайте, — в отчаянии сказала Мария, — у меня утренняя смена. Я не смогу уехать, если придется регистрировать пострадавших. Вторая «скорая» возражать не будет.
— Милашка, а ты особым рвением не страдаешь! — хмыкнул полицейский.
— Пожалуйста, — похлопала ресницами Мария.
— Нет, дорогуша, никак нельзя. Раненого заберешь ты. На жмуриках не настаиваю, раз, как ты говоришь, сюда едет вторая. Я ее дождусь. Но раненый тут не останется. — Он протянул ей маленький узелок. — Его личные вещи, не потеряй.
— Нет, я не говорю по-французски! — громко сказал кто-то на английском. — И отпустите меня уже, могу и сам доковылять, спасибо.
Полисмен, пытавшийся дотащить парня, отпустил его и смотрел, как тот осторожно залезает в «скорую» через заднюю дверь. Второй полицейский залез перед ним и смахнул с койки жестяные коробки.
— Тут полно хлама. — Он поднял коробку с фильмом и принялся рассматривать.
— Это медицинские записи, — сказала Мария. — О переводе пациентов в другие клиники, документация, отснятая на пленку. Утром я отвезу их в другие клиники.
Английский турист — высокий парень в черной шерстяной рубашке и розовых полотняных штанах — растянулся на койке.
— То, что доктор прописал, — довольно проговорил он.
Полицейский тщательно закрыл заднюю дверь. Мария услышала, как он говорит:
— Ну что же, жмуры пусть пока тут полежат. Вторая «скорая» их найдет. А сами займемся пробками. Ну и ночка! Авария, блокпосты, поиск контрабанды, а потом еще попросят поработать сверхурочно пару часиков!
— Пусть «скорая» уедет, — сказал второй полицейский. — Оно нам надо, чтоб она сообщила, что мы покинули место аварии до приезда второй «скорой».
— Ленивая сучка! — сказал первый и треснул кулаком по крыше «скорой». — Ладно, можете ехать.
Мария обернулась на сиденье и поискала выключатель внутреннего света. Нашла и выключила оранжевую лампу. Полицейский заглянул в окно.
— Смотри не перетрудись! — бросил он.
— Полицейский! — Мария выплюнула это слово как ругательство, и полицейский аж отшатнулся, пораженный глубиной ее ненависти.
— Проблема с вами, медиками, в том, — проговорил он тихо и зло, — что вы считаете только себя единственными нормальными людьми на земле.
Мария не смогла придумать ничего в ответ и просто поехала дальше. Позади нее англичанин произнес:
— Извините, что доставил неприятности.
Говорил он по-английски, надеясь, что интонация передаст смысл слов.
— Все нормально, — ответила Мария.
— Вы говорите по-английски! — возрадовался парень. — Это здорово!
— Нога болит? — Мария старалась говорить профессиональным тоном.
— Ерунда. Просто упал, когда бежал по дороге в поисках телефона. Это правда смешно: четыре трупа и совершенно целый я, если не считать сбитого при падении колена.
— А ваша машина?
— Ей каюк. Дешевенькая, «форд-англиа». Движок был в салоне, когда я ее видел в последний раз. Конец ей. Водитель грузовика не виноват. Бедолага. И не моя вина тоже, разве что я ехал слишком быстро. Я всегда гоняю, мне все об этом говорят. Но я не мог ничего сделать. Он ехал прямо посередине дороги. Тяжелые грузовики часто так ездят по дорогам с выпуклым профилем. Я его не виню. Надеюсь, он тоже не очень на меня сердится.
Мария не ответила. Она надеялась, что парень уснет и она сможет спокойно обдумать создавшуюся ситуацию.
— Вы не могли бы закрыть окно? — попросил он.
Мария прикрыла окно, оставив все же небольшую щелочку. У нее снова начинался приступ клаустрофобии, и она локтем ткнула оконную ручку, в надежде незаметно для парня приоткрыть окно пошире.
— А вы были резкой с полицейскими, — заметил парень.
Мария согласно хмыкнула.
— А почему? Не любите полицейских?
— Вышла замуж за одного.
— Да ладно! — Парень немного поразмыслил. — А вот я никогда не был женат. Жил, правда, с одной пару лет…
Он замолчал.
— И что произошло? — спросила Мария. Ей было наплевать, ее куда больше занимала дорога. Сколько впереди блокпостов? Насколько тщательно они будут проверять документы и груз?
— Она меня бортанула, — сказал парень.
— Бортанула?
— Ну, отвергла. А вы?
— Полагаю, мой меня тоже бортанул.
— И вы стали водителем «скорой», — с юношеским простодушием изрек парень.
— Да, — расхохоталась Мария.
— С вами все в порядке? — озабоченно спросил парень.
— В полном, — сказала Мария. — Но ближайший приличный госпиталь находится за границей, в Бельгии. Так что когда будем пересекать границу, ложитесь и стоните погромче, изобразите тяжелораненого. Все понятно?
Мария специально взяла восточнее, вокруг леса Сен-Мишель, через Ватиньи и Синьи-ле-Пти. Она намеревалась пересечь границу с провинцией Эно.
— А если граница перекрыта? — спросил парень.
— Предоставьте это мне.
Мария свернула на узкую дорожку, возблагодарив высшие силы, что не начался дождь. В этой части мира после получасового дождя грязь развезет так, что ни проехать, ни пройти.
— Вы ясно знаете обходные пути, — прокомментировал парень. — Живете где-то поблизости?
— Моя мать живет.
— А отец нет?
— Он тоже, — рассмеялась Мария.
— С вами все в порядке? — снова спросил парень.
— Это вы пострадавший, — напомнила Мария. — Ложитесь и спите.
— Простите, что беспокою, — извинился парень.
«Простите, что дышу», — подумала Мария. Англичане вечно извиняются.
Глава 38
Короткий пляжный сезон в больших отелях практически закончился. Кое-где ставни уже закрыты, а официанты просматривают объявления в поисках работы на зиму. Дорога змеилась мимо гольф-клуба и военного госпиталя. Большие белые дюны, сияющие в свете луны, как алебастровые храмы, соседствовали с серыми дотами вермахта. Между песчаными точками и бетонными кубами козодои охотились за мотыльками и прочими насекомыми. Красные огни Остенде теперь были ближе, и желтые трамваи дребезжали вдоль дороги, через мост мимо Королевского яхт-клуба, где белоснежные яхты с тщательно убранными парусами дремали, покачиваясь, как чайки, на серой воде.
— Виноват, — сказал я. — Думал, они прибудут раньше.
— Для полицейского ждать — привычное дело, — ответил Луазо. Он пошел прочь по гальке и кустикам травы, осторожно перешагивая через ржавые рельсы и обходя мусор и брошенные кабели. Убедившись, что он исчез из поля зрения, я двинулся обратно по набережной. Море подо мной мягко шуршало, как аквариум со змеями, потрескивали снасти четырех старых рыболовецких судов.
Я подошел к Квану.
— Он опаздывает, — сказал я.
Кван ничего не ответил. За ним, намного дальше, на пирсе, огромный мостовой кран загружал грузовое судно. Прожекторы крана освещали порт. Может, их человек заметил Луазо и испугался? С назначенного времени встречи прошло уже пятнадцать минут. Согласно инструкции ждать можно всего четыре минуты, а потом следует вернуться через двадцать четыре часа. Но я тянул резину. Инструкции придуманы исполнительными людьми, сидящими в чистых офисах в чистых рубашках. Я остался ждать. Казалось, Кван не замечает течения времени или, точнее, наслаждается ожиданием. Он терпеливо стоял, не переминаясь с ноги на ногу, не согревая руки дыханием, и не курил. Когда я подошел к нему, он не выгнул вопросительно бровь, не пожаловался на холод, даже не глянул на часы. Он просто смотрел на воду. Лишь слегка покосился на меня, желая убедиться, что я не собираюсь снова заговорить, и опять уставился на воду.
— Дадим ему еще десять минут, — сказал я. Кван посмотрел на меня. Я направился по набережной обратно.
Желтые огни фар свернули с основной дороги немного быстрее, чем надо, и раздался треск, когда машина зацепила боком одну из бочек, сложенных возле заправочной станции «Fina». Фары приближались, включенные на всю мощь. Кван оказался залит светом, как снеговик, и лишь пара футов отделяла его от проволочного забора, окружавшего кучу песка. Кван прыжком метнулся в сторону, краем пальто на миг закрыв свет фары. Заскрежетали тормоза, и двигатель замер. Неожиданно стало тихо, слышен был только плеск воды у мола. Когда я вышел из-за бочек, Кван посасывал большой палец. Оказывается, нас чуть не сбила «скорая помощь».
Из нее вышла Мария.
— Что происходит? — вопросил я.
— Я — майор Чен, — сообщила Мария.
