class="p1">По словам Петерса, дело выглядело так. «В десятых числах августа с. г. ко мне явился командир первого тяжелого Латышского артиллерийского дивизиона тов. Берзинь и заявил, что агенты английской миссии обратились к нему с предложением, чтобы он, оставаясь на занимаемом им посту, использовал свое положение в интересах англичан…
Посоветовавшись с тов. Дзержинским, я предложил т. Берзиню не отклонять предложение английских агентов, быть с ними в сношениях и обо всем осведомлять ВЧК…
Все сообщения Берзиня носят характер достоверности и подтверждались при проверке имевшимися в нашем распоряжении средствами. Честность поведения Берзиня не подлежит ни малейшему сомнению. Я. Петерс».
Мы привели показание Петерса, которое он дал члену ВЦИК В. Кингисеппу, занимавшемуся расследованием дела Локкарта и других заговорщиков. Последняя часть показания нуждается в пояснении. Уже тогда возникли беспочвенные разговоры о недостойном поведении Берзиня, позволившего себя «завербовать». Петерс считал своим долгом опровергнуть лишенные всякого основания домыслы, без колебаний подтвердил «честность поведения» красного командира, бывшего офицера армии старого режима. К месту будет сказано, что почти 20 лет спустя вокруг имени Эдуарда Берзиня снова поползут старые наветы, сыгравшие роковую роль в его судьбе. Только в этот раз Петерс не сможет помочь Берзиню.
А когда понадобился человек на более сложную роль, он его тоже нашел — Шмидхена. Именно Шмидхен привел Э. Берзиня в логово заговорщиков-дипломатов, к Локкарту, а перед этим сумел заручиться доверием опытного английского разведчика Френсиса Кроми. Сложность роли Шмидхена состояла в том, что разоблачались один за другим заговоры контрреволюции и западных агентов, а Ян Шмидхен все еще клеймился на страницах газет как «иностранный шпион», внося дезориентацию в умы западных разведчиков. По ряду глубоких соображений тайна Шмидхена не раскрывалась ВЧК годы, десятилетия. Эту тайну знали немногие, среди них были Дзержинский и Петерс[39]. И многое пережил исполнитель тяжелейшей роли, роли-подвига на всю жизнь, верный чекист, никогда не сомневавшийся в том, что ему пришлось делать — Ян Янович Буйкис (он же Шмидхен). Только в 1965 году станет известна из книги Ф. Кравченко «Под именем Шмидхена» история человека из окружения Петерса — необычного, редкого по выдержке и воле.
Тайна же самого Екаба Петерса, его мощной и неординарной личности была раскрыта еще задолго до самого Петерса.
Истинный человек, будь он великой личностью или человеком неизвестным, и в прошлом, и в настоящем остается частью великого. Л. Толстой это хорошо передал через образ Платона Каратаева в «Войне и мире»: «…жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла, как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал». Так и Петерс. Он имел очень скромное собственное представление о себе, которое было гораздо ниже его действительного значения среди людей. Таким он представал перед ними.
Дзержинский однажды так отозвался о Екабе: «Петерс умница, хороший организатор, волевой человек. Он у нас ударная бригада ЧК, если хочешь, пожарная команда, бросаем туда, где горит…»
Ему нравилось работать с Петерсом прежде всего потому, что на того можно было во всем положиться, от него приходила уверенность, что любая задача будет выполнена, чего бы это ни стоило. Открытый характер Петерса, нередко упрямого, но всегда находчивого в деле, впитал лучшие черты его маленького народа — латышей. Екаб умел понять многих, растолковать иным тугодумам, обладал даром поднимать настроение, прибавлять силы и уверенность.
Он пользовался особым авторитетом за свою принципиальность, отзывчивость, бесстрашие. И это не просто слова. 19 апреля 1918 года, после переезда ВЧК в Москву, фракция большевиков — служащих ВЧК (56 человек) собралась на свое заседание, и Петерса единогласно избрали председателем бюро большевиков, то есть он стал первым секретарем партийной организации центрального аппарата ВЧК (факт совсем малоизвестный). Он настойчиво проводил ленинскую политику, помогал председателю подбирать толковых парней для ВЧК, с партийных позиций выступал против нападок на деятельность чекистских органов, революционных судов.
Партийный секретарь и мудрый чекист Петерс в день второй годовщины ВЧК и почти двухлетнего своего секретарства имел право сказать: «Аппарат работает с каждым днем лучше… правда попадались среди сотрудников не оправдавшие высокого доверия, но никогда ВЧК их не покрывала. Она расправлялась с ними беспощадно.
Много было нападок на ВЧК, как со стороны наших классовых врагов, так и со стороны тех, которые думают, что революцию, даже социалистическую, можно делать деликатно. Это время прошло. ВЧК показала себя на деле. Она стала острым оружием в руках рабочего класса, ибо она им создана».
И вот теперь Екаб умирал от тифа, был на грани жизни и смерти. Болезнь пыталась выключить его из жизни, как будто в ней Петерсу уже и нечего было делать…
ДВА КОМИССАРА И ЛУИЗА БРАЙАНТ
Здравая мысль чудес не приемлет, но как назвать то, что человек, уже стоявший у врат небытия, вернулся к жизни? Да, это факт! Петерс встал-таки на ноги! Был сначала очень слаб, обострилось ранение, полученное под Киевом. Но мысли все более уносили его в вихрь живой жизни, в невзгоды войны, в надежды революции.
А еще до появления Петерса «с того света» к Ленину стали поступать просьбы: пришлите Петерса в Сибирь «для организации Чрезвычайной комиссии и борьбы с контрреволюцией». Дзержинский предложил послать туда Павлуновского, и Ленин на вопрос, не возражает ли он, ответил: нет. Просили — верните Петерса на Северный Кавказ. Политбюро ЦК РКП (б) обсуждает 30 июня 1920 года, не назначить ли Петерса членом Северо-Кавказского ревкома и представителем ВЧК на Кавказе? Найдена ленинская запись на листке календаря от 30 июня: «…Петерс 3 ч….» (обычные заметки Ленина о предстоящих встречах). Возможно, Ленин принял тогда Петерса.
А тем временем Совнарком утвердил состав коллегии ВЧК. Председатель — Дзержинский, члены коллегии: Ксенофонтов, Петерс, Аванесов, Кедров, Манцев, Медведь, Лацис, Менжинский, Ягода, Зимин, Мессинг. 31 июля Ленин подписал членам коллегии и Дзержинскому соответствующие удостоверения. В Москве, однако, без особой надобности никого не держали. Даже Дзержинский с конца мая по сентябрь 1920 года работал начальником тыла Юго-Западного фронта.
…На фронт уходили эшелоны, увешанные красными полотнищами-лозунгами о социалистической революции и пролетариях всех стран… Везли лошадей, овес, амуницию; на станциях красноармейцы выскакивали из вагонов в поисках воды: напоить лошадей, приготовить себе подобие чая. Под далеким Верным (ныне Алма-Ата) кавалерийский полк ВЧК выгрузился. Бросился в бой. Тогда Верный и вырвали у врага, возвратили город Советской власти.
С кавалерийским полком прибыл сюда и член коллегии ВЧК Петерс. Ему бы больше подошел в то время березовый лес под Москвой — долечивать недуги, а он уехал в
