Девушка смотрела весело и ждала, когда он заговорит, а он все молчал. Иван вдруг пожалел, что всего-навсего деревенский участковый – он не пара богине, стряхивающей пепел с сигареты тонкими пальцами. Иван жалел, что он участковый, несколько раз в год, правда, очень недолго – пару секунд, не дольше. Учась в школе, Иван собирался поступать в институт, но не поступил и пошел в армию. Тогда еще думал, что будет инженером, и не сомневался в этом. После армии он пошел работать в полицию, потому что другой работы не искал, а эта подвернулась, он был уверен, что это временно – он будет поступать в технический вуз. А если временно, какая разница, где трудиться? Он не стал поступать в вуз, а поступил в школу полиции, потому что уже через несколько месяцев понял: его место здесь, ему не нужна никакая другая работа.
– Иван! – отчего-то обрадовалась вышедшая на крыльцо Лена. – Пойдемте с нами завтракать. Пойдем, Люсь.
Он удивился, что Лена сразу его узнала и запомнила, как его зовут, все-таки состояние у нее тогда было шоковое. А девушку-богиню, оказывается, зовут Людмила. Странно, что у нее такое немодное имя, подумал он, проходя за Люсей-Людмилой в небольшую комнату. Немодное имя ему понравилось, оно как будто приближало красавицу Люсю к нему. Люся казалась высокой, он прикинул: если и ниже его, то на сантиметр-другой. Плохо. Посмотрел на ноги: она была без каблуков, в тапочках. Нет, пожалуй, ниже она все-таки сантиметра на три. Все равно плохо.
Не то чтобы он комплексовал из-за своего роста, вовсе нет, фигура у него была стройная, а мускулами он даже гордился. С какой стати ему пришло в голову мериться ростом?
Старая тетка возлежала на диване, укрытая пледом, она тоже его узнала и обрадовалась:
– Иван! Здравствуйте. Садитесь завтракать. Садитесь, садитесь.
– Да я вообще-то на минуту, – наконец произнес он и посмотрел на Люсю, как будто спрашивал разрешения.
– Ну и что же, что на минуту. – Лена слегка надавила ему на плечо, сажая за стол, придвинутый к дивану, на котором лежала тетка.
– Мы провозились все утро, – говорила Лена, подавая на стол тарелки с ароматными котлетами и жареной картошкой. – Теперь сами не поймем, то ли завтрак у нас, то ли обед.
– Спасибо, – отказался он. Неуютно себя чувствовал при Людмиле. Сейчас задаст вопросы, которые приготовил, и навсегда забудет и Демидовых, и Люсю, и свое неожиданное раздражение.
Он совсем недавно плотно позавтракал, и тоже котлетами, правда, магазинными, готовыми, но вдруг отчаянно захотел и котлет, и огурцов, и помидоров, и грибов в смешной вазочке. А еще ему неожиданно понравилось, что все три женщины смотрят на него ласково, а Люся улыбается, даже недавнее раздражение отступило.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он Елизавету Александровну, похвалив себя за то, что не забыл, как ее зовут.
– Нормально. Надоело уже лежать, – улыбнулась та.
– Надоело – не надоело, а лежи, – приказала племянница.
– Вы в отпуске? – спросил он у Лены. На самом деле ему хотелось выяснить другое: кто такая Люся, хотя выяснять это не было никакой необходимости, и он опять почувствовал, как возвращается раздражение. На себя.
– Лена в отпуске, а я просто так… В отгуле. Мы работаем вместе, – объяснила Люся, будто угадав его мысли.
– Отпуск уж в очень неподходящее время – ни искупаться, ни позагорать, – сокрушалась тетка. – Я им говорю, не нужно со мной сидеть, привезли бы продуктов, а разогреть я и сама могу, не парализованная же, слава богу.
– Отпуск хорош в любое время, – улыбнулась Лена. – И позагорать вполне можно. Двадцать градусов почти. Да, Люсь?
Люся покивала и опять улыбнулась.
– Мы, наверное, вам много хлопот доставили, – заметила Елизавета Александровна. – Тут, по-моему, ничего страшнее краж не случалось никогда.
– Да нет, всякое бывает. Как везде.
Надо было повернуться и уйти, но он все медлил. Стоять у накрытого стола было глупо, он вздохнул и протянул Люсе визитку.
Вторую визитку, для Лены и Елизаветы Александровны, положил на маленький столик.
– Звоните, если что. Не стесняйтесь. – И добавил уж совсем лишнее: – Если помощь какая нужна по хозяйству, тоже звоните.
– Парень какой хороший, – засмеялась Люся, когда за Иваном закрылась калитка.
Они зачем-то провожали его глазами, даже вышли в другую комнату, из которой была видна широкая дорожка к дому.
– Хороший, – кивнула Лена и не к месту попросила: – Узнай, во сколько Ирка пришла на работу, когда Нонна умерла.
– Я и так знаю, – равнодушно сказала Люся, упорно глядя на опустевшую дорожку. – Ни во сколько. Когда Дмитрий Михайлович позвонил и ты ушла, я поднялась к Ирке. Вообще-то я думала, что она уже знает, поднялась просто так, на всякий случай. Может, помощь какая нужна. Так ее, оказывается, еще не было. Я ей позвонила, и она мне заявила, что находится в автосервисе. Представляешь? Рабочий день давно начался, а она в автосервисе! А если бы Марк Семенович ее вызвал? Короче, она про Нонну от меня узнала. Кстати, та в последний вечер ей звонила.
– А это ты откуда знаешь? – спросила Лена.
– Девчонки сказали. Нонна позвонила ей на мобильный, Ирка ответила, а потом с телефоном из комнаты выскочила. Так что о чем они разговаривали, никто не слышал. Да ясно, о чем, Нонна у Магулова в компе Ирку увидела и объяснений потребовала. Ирка вернулась злющая, девки до вечера боялись словом перекинуться.
Люся опять улыбнулась и потрепала Лену по руке.
– Пошли. Есть хочу.
Люся снова увидела Ивана тем же вечером около магазина. Она всегда покупала продукты, приезжая к подруге на дачу, несмотря на то что и Лена, и Елизавета Александровна ее за это ругали. Иван стоял с какими-то мужиками совсем рядом, метрах в десяти, равнодушно скользнул по ней взглядом и отвернулся. И сразу вся ее веселость, целый день заставлявшая ее беспричинно улыбаться, куда-то улетучилась. Люся перехватила сумки поудобнее и поплелась в поселок.
Она сразу узнала этого парня, рявкнувшего год назад в электричке на нерадивую мамашу. Никому не было дела до чужого ребенка, он один не остался равнодушным. Тогда Люся на него разозлилась, все-таки малышку он напугал, но злилась недолго, чувствовала, что парень за безнадзорную девочку переживал искренне.
Тогда в вагоне она заметила, что он украдкой ее разглядывает, и это ей нравилось. Впрочем, тогда у нее был Гришка, и она не заглядывалась на посторонних мужчин.
Когда Иван протянул свою визитку ей первой, Люся неожиданно почувствовала себя в абсолютной безопасности, как в детстве на руках у родителей. Он как будто излучал силу и спокойствие, и это гарантировало ей, Люсе, защиту от всех напастей, какие только могут встретиться в жизни. И еще раньше, когда он рассматривал ее, думая, что она его не видит, ей было приятно и спокойно под его взглядом, хотя она видела, что он хмурится и выражает явное неодобрение. А оказалось, что она все выдумала.
«Надо выбросить его из головы, Ивана этого, – решила Люся. – Не хочет он меня замечать, и не надо. Приду домой и выброшу визитку. Я же здесь не живу, зачем мне участковый?» Трава была уже густой и высокой, но по-весеннему свежей, и идти полем по дорожке к дачному поселку Люсе нравилось. А все-таки отличается участковый Иван от большинства мужчин, которых она знала. Какой-то капитальностью, что ли, отличается. Вот в Грише этого совсем нет, капитальности.
Впервые Люся заметила, что в их отношениях с Гришкой что-то не так, когда в первый раз поехала с Леной на дачу. Тогда они еще ничего толком друг о друге не знали, просто Люся пожаловалась, что впереди выходные, а Гришка – она называла его мужем, хотя расписаны они не были, как всегда, поедет к матери на дачу.
– Я не могу туда не ездить, – возмущался Гришка, хотя Люся ни в чем его не упрекала. – Если я не буду ездить к маме, выходит, она мне не нужна?
Люся не понимала, почему молодой мужчина должен проводить все выходные с мамой, как будто у него нет и не может быть собственной жизни, но никогда не возмущалась, наоборот, она всегда говорила себе, что если он такой хороший сын, значит, будет отличным мужем и отцом.
– Я не прошу тебя не ездить, Гриша, – сказала она. – Я просто тоже хочу отдохнуть. На даче у подруги.
– Тебе что? – орал Гришка. – С ней очень интересно, да?
– Мне с ней интересно, – согласилась Люся. – И я хочу подышать свежим воздухом. И позагорать. А что, ты возражаешь?
Гришка не ответил. Она тогда еще не сформулировала для себя, что он просто не способен принимать решения. Никакие. Он не способен сказать ей: «Не езди», он может только возмущаться и требовать от нее, чтобы она поступала так, как ему хочется, чтобы она угадывала его желания, восхищалась им.
