Они дождались звука трогающейся с места машины и только тогда вышли в гостиную. Харри успел увидеть, как в конце подъездной дорожки мелькнула задняя часть джипа «чероки» цвета морской волны. Халворсен рухнул на софу и запрокинул голову.
— О господи! — простонал он. — У меня перед глазами уже мелькали картины нашего позорного бегства в Стейнхьер. Какого дьявола ему здесь понадобилось? И пробыл-то он не больше двух минут. — Он снова вскочил. — Как думаешь, он не вернется? Может, просто решил заскочить в магазин?
Харри покачал головой:
— Они поехали домой. Такие, как он, собак своих не обманывают.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Когда-нибудь он вот так же крикнет: «Ко мне, Грегор! Мы едем к доктору тебя усыплять». — Харри осмотрелся, затем подошел к стеллажу, остановился и начал водить пальцем по корешкам книг, начиная с самой верхней полки.
Халворсен, мрачно глядя куда-то в сторону, кивнул:
— И Грегор послушно побежит, виляя хвостом. Надо же, как это у них, у собак, устроено.
Харри прекратил свое занятие и слегка усмехнулся:
— Что, Халворсен, небось сожалеешь, что ввязался?
— Не больше, чем обо всем остальном.
— Смотри-ка, ты заговорил прямо как я.
— А это и есть ты. Я цитирую твои слова после того, как мы купили кофеварку. Что ты там ищешь?
— Не знаю, — откликнулся Харри, доставая с полки толстую книгу большого формата и раскрывая ее. — Смотри-ка, альбом с фотографиями. Интересно.
— Ну и что там? Снова меня за нос водишь?
Харри указал на пол у себя за спиной, продолжая листать альбом. Халворсен выпрямился, посмотрел в ту сторону и все понял. Сырые отпечатки обуви вели по прямой от двери к полкам, где стоял сейчас Харри.
Харри поставил альбом на место, достал другой и принялся просматривать страницу за страницей.
— Вот оно! — внезапно воскликнул он и поднес альбом к самому лицу. — Точно!
— Что-то нашел?
Харри разложил альбом на столе перед Халворсеном и указал на одну из шести фотографий, расклеенных на черном листе. С нее улыбались женщина и трое детей, лежащие на пляже.
— Тот же самый снимок, что я нашел в туфле у Анны, — сказал Харри. — Теперь понюхай его.
— Зачем мне нюхать, когда и так все ясно — везде воняет клеем.
— Правильно. Он вклеил снимок только что — слегка потяни и почувствуешь, что клей еще не застыл. Нет, ты саму фотографию понюхай.
— О'кей. — Халворсен едва не прикоснулся носом к улыбкам. — Пахнет… химикатами.
— Да, но какими?
— Ну так, как пахнут только что проявленные фотографии.
— Снова правильно. И что из этого можно заключить?
— Что он… э-э, любит вклеивать фотографии?
Харри взглянул на часы. Если Албу отправился прямо домой, он будет там через час.
— Все объясню в машине, — сказал он. — Считай, у нас появилась улика, которой нам так не хватало.
Когда они добрались до шоссе Е-6, снова пошел дождь. Огни встречных машин отражались от мокрого асфальта.
— Теперь мы знаем, откуда взялась фотография, которая была у Анны в туфле, — сказал Харри. — Думаю, Анна улучила момент и вырвала ее из альбома, когда они в последний раз были в загородном доме.
— Но зачем ей понадобилась эта фотография?
— Бог знает. Может, чтобы все время видеть, что стоит между ней и Арне Албу. Чтобы лучше понимать его. Или для того, чтобы прокалывать их иголками.
— И когда ты показал ему фотографию, он догадался, откуда она ее взяла?
— Разумеется. Отпечатки шин «чероки» на подъезде к дому те же, что и оставленные ранее. Это доказывает, что он уже приезжал сюда максимум пару дней назад, может, даже вчера.
— Чтобы вымыть все в доме и стереть отпечатки пальцев?
— И чтобы проверить то, о чем догадывался, — что в альбоме не хватает одной фотографии. Вернувшись домой, он отыскал негатив снимка и отправился прямиком в фотоателье.
— Наверняка в такое, где фотографии бывают готовы в течение часа. А сегодня приехал и вклеил ее на место старой.
— Угу.
Из-под колес шедшего впереди трейлера вырвался фонтан масляных брызг, вмиг заливших все ветровое стекло; лихорадочно заработали дворники.
— Да, Албу далеко зашел, стремясь скрыть следы своих любовных похождений, — сказал Халворсен. — Но неужели ты всерьез думаешь, что он мог убить Анну Бетсен?
Харри вглядывался в логотип на задней дверце трейлера. «AMOROMA — вечно твой».
— Почему бы и нет?
— Мне он показался непохожим на убийцу. Хорошо образованный, порядочный, солидный отец семейства с незапятнанной репутацией, создал собственное дело.
— Но жене-то он изменял.
— А кто не изменяет?
— Вот именно, кто не изменяет, — медленно повторил Харри. И внезапно взорвался: — Мы что, так и будем тащиться за этим трейлером до самого Осло и ловить его дерьмо?
Халворсен взглянул в зеркало заднего вида и перестроился в левый ряд:
— И какой же у него был мотив?
— Вот давай и поинтересуемся, — предложил Харри.
— Как ты себе все это представляешь? Приедем к нему домой и спросим? Сознаемся, что добыли улики незаконно и вообще мы с ним одного поля ягоды?
— Ты можешь не ездить, я все сделаю сам.
— И чего ты этим добьешься? Если выяснится, что мы проникли в его дом, не имея ордера на обыск, любой судья в этой стране сразу же закроет дело.
— Именно поэтому.
— Именно… Извини, Харри, но я уже начинаю уставать от всех этих загадок.
— Раз у нас нет ничего, что можно использовать в качестве доказательства по этому делу, надо его спровоцировать и добыть то, что нам нужно.
— Тогда уж правильней было бы отвести его в комнату для допросов, усадить в удобное кресло, угостить нашим эспрессо и включить запись.
— Нет. Нам ни к чему записывать всю ту ложь, что он наговорит нам на пленку, — ведь мы не можем использовать то, что знаем сейчас, чтобы его уличить. Нам нужен союзник. Тот, кто мог бы разоблачить его вместо нас.
— И кто этот союзник?
— Вигдис Албу.
— Ага. А каким образом…
— Если Арне Албу действительно ей изменял, то шансы, что она досконально разберется в этом деле, достаточно велики. Равно как и что она непременно добудет необходимую нам информацию. А мы ведь знаем еще кое-что, чтобы ей помочь.
Халворсен вывернул зеркало заднего вида так, чтобы фары трейлера, который теперь повис у них на хвосте, не слепили его:
— Харри, ты и вправду считаешь, что это достойный способ?
— Нет. Знаешь, что такое анаграмма?
— Понятия не имею.
— Игра в буквы и слоги. Например, слово, которое с начала и с конца читается одинаково. Посмотри в боковое зеркальце на трейлер, который едет за нами. AMOROMA. С какого бы конца ты это ни прочел, получится одно и то же.
Халворсен хотел было что-то сказать, однако передумал и лишь укоризненно покачал головой.
— Отвези меня к «Шрёдеру», — попросил Харри.
В душной атмосфере зала витали запахи пота, табачного дыма, промокшей одежды и громкие голоса посетителей, требовавших принести еще пива.
Беате Лённ облюбовала себе тот же столик, что и Эуне. Заметить ее здесь было так же трудно, как зебру в коровнике.
— Долго ждешь? — спросил Харри.
— Не очень, — солгала она.
Перед ней стояла, очевидно, нетронутая пол-литровая кружка пива с уже давно успевшей осесть пеной. Проследив взгляд Харри, девушка подняла пиво с таким видом, будто выполняла долг.
— Пить здесь вовсе не обязательно, — заметил Харри и привычно переглянулся с Майей. — Впечатление бывает обманчивым.
— В общем, не такая уж это гадость, — сказала Беате, пригубив пиво. — Отец обычно говорил, что не доверяет людям, которые не пьют пиво.
На столике перед Харри возникли кофейник и чашка. Беате густо покраснела.
— Раньше я обычно пил пиво, — сказал Харри. — Но вынужден был завязать.
Беате пристально разглядывала скатерть.
— Это единственный недостаток, от которого я избавился, — продолжал Харри. — Я курю, обманываю, и я очень мстительный. — Он поднял свою чашку, как будто собирался чокнуться с ней. — А у тебя какие недостатки, Лённ? Кроме того, что ты помешана на видео и помнишь все лица, которые когда-либо видела?
— Их не так уж и много. — Девушка в ответ отсалютовала своей кружкой. — Если не считать сетесдальской трясучки.
— Что-то серьезное?
— Довольно серьезное. На самом деле это болезнь Хантингтона. Передается по наследству и весьма распространена в долине Сетесдаль.
— Почему именно там?
— Ну-у… это тесная долина в окружении высоких гор. Вдалеке от людных мест.
— Понятно.
— Мои отец и мать оба родом из Сетесдаля, и поначалу мать не хотела выходить за отца, поскольку у его тетки была сетесдальская трясучка. Иногда у нее внезапно случались судороги — начинала дергаться рука. Люди старались держаться от нее подальше.
