— Ослабься, — инструктировал ее дядя Нунцио. — Тебе надо потрахаться, чтобы ослабиться.
— Ради всего святого, не начинайте сначала. Я делаю все, что могу, — сказала она. — Правда. Позавчера я встретила мужчину, с которым прыгнула бы в постель, мигни он только глазом. Для меня это совершенно необычно. Но он растворился в небесной синеве. Сегодня я весь день охотилась за главным шафером, и вот, пожалуйста, его тоже нет. У меня скоро комплекс разовьется на этой почве, поэтому хоть вы-то меня пожалейте.
Дядя Нунцио широко улыбнулся, показав все зубы, и она в ответ тоже засмеялась:
— Вы не поняли, о чем я говорила, так ведь?
— О яйцах, — ответил он.
— Не совсем, — улыбнулась ему Джози. — Вы ничем не отличаетесь от всех других мужчин, с которыми меня сводила жизнь.
Рядом с ними появился Джек, любезно беседовавший со своей партнершей по танцу, той самой синеволосой старушкой, крохотной, как детская игрушка.
— Джози, вы видели Марту? — спросил он.
— Нет, давно не видела. А что такое?
— Они собираются подавать следующее блюдо. А я не хочу, чтобы они начинали без нее. — Лоб у него был наморщен; во всяком случае, он показался Джози еще более морщинистым, чем обычно. — Пойду поищу ее.
— Нет, нет, — запротестовала Джози, сама не понимая, почему так боится этого. — Я сама схожу.
— Может быть, Глен знает, где она… — Он безуспешно поискал глазами своего шафера. — Что-то я и Глена не вижу.
— Он где-то здесь, — постаралась успокоить его Джози.
— Как вы думаете, с ней все в порядке?
— Я совершенно уверена, что у нее все хорошо.
— Мне кажется, ее нет уже давно.
— Может быть, у нее разболелась голова, — Джози постаралась, чтобы ее слова прозвучали убедительно. — У нее ведь был тяжелый день.
Может, у Марты и в самом деле просто голова болит, подумала Джози. Кто знает?
— Я поищу ее, Джек. А вы оставайтесь с гостями.
— Спасибо, Джози. — Он улыбнулся, и она вдруг с удивлением обнаружила, что от него исходит мягкое доброе тепло. Он повернулся, чтобы уйти.
— Джек, — сжала Джози его руку, — мои поздравления. Это такая замечательная свадьба.
— Спасибо, — сказал он с трогательной искренностью, — я рад, что вы смогли приехать к нам.
— И я очень рада, — сказала Джози.
Откуда ни возьмись, появился фотограф и защелкал аппаратом. Джози и Джек синхронно замигали от вспышек.
— Пойманы на месте преступления, — пошутил Джек и, смеясь, завальсировал дальше.
Джози повернулась к своему партнеру.
— Дядя Нунцио, мне надо идти, — прокричала она ему, как будто он был глухой.
Дядя Нунцио, улыбаясь, продолжил танец.
— Мне надо идти, — повторила она, указав на дверь, — мне надо убить свою двоюродную сестру.
— Си, си, — сказал он, с готовностью кивнув, — си.
— Си, — повторила она за ним, освобождаясь от его объятий. — Я найду вас попозже.
— Мои яички пылают в ожидании тебя.
— Я не знаю других мужчин, которые с такой убедительностью смогли бы изложить то, что их волнует.
— У тебя отличная задница, — сказал он.
— Спасибо, — признательно улыбнулась Джози, — а у вас ужасная манера выражаться.
И оставив своего партнера, чтобы не поддаться искушению и хорошенько, с мылом, не промыть ему рот, она направилась к лестнице. Возможно, Марта пошла в комнату для невесты, чтобы прилечь. Или — что хуже — они с Гленом укрылись где-нибудь от посторонних глаз, чтобы возобновить свой роман в момент, менее всего для этого подходящий. Она их убьет, если увидит, что они сидят и разговаривают о «добрых старых временах»; они ждали так долго, могли бы подождать еще немного.
Джек занял свое место во главе свадебного стола. Видно было, что он взволнован и одинок. Мимо тянулся ручеек поздравляющих, записывающих в книгу для гостей свои каламбуры и мудрые сентенции, которые, когда свадьба завершится, уже никто и никогда не будет читать; как никто и никогда не будет смотреть на свадебные фотографии. И никто из них не заметил, насколько ему не по себе.
Джози ускорила шаги. Где бы Марта ни находилась, ей надо поторопиться.
— Дамы и господа, — опробовал певец микрофон, — а теперь «Свадебные Красавцы»! Мы будем развлекать вас в течение всего обеда, а потом уступим место… — он сверился с записями, — новым молодым талантам, появившимся на нью-йоркской танцевальной сцене, группе «Крутоголовые»!
Джози остановилась. «Крутоголовые»?
Появились официантки, разносившие дымящиеся подносы с кусочками нежного филе.
«Крутогололвые»? Где же, черт возьми, она слышала это название?
Глава 32
Шел снег, и они не могли поймать такси. Нигде. Холли, стараясь не замерзнуть, прыгала на каблуках, которые явно не были предназначены для длительной ходьбы. Мэт попытался пройти за угол, чтобы холодный ветер и колючий снег не хлестали их лица.
— Чрезвычайно неприятная погода, — пожаловался Мэт, таща Холли за собой по улице.
— Нам необязательно туда ходить, — заметила на это Холли.
— Обязательно, — таково было все объяснение Мэта. — Не спрашивай почему. Нам просто надо быть там.
— В Англии что, так принято? — Холли пригладила свои мокрые кудри, отведя их ото рта. Волосы у нее прилипли к макушке и съежились, повиснув разреженными прядями по бокам, как волосы Кристал Типпс в фильме «Кристал Типпс и Элистер».
Бог свидетель, сейчас она была очень миловидной и с каждой минутой становилась все привлекательнее и привлекательнее. В другое время он побежал бы поскорее обратно в ее неприбранную квартиру, полную художественного беспорядка, и набросился бы там на нее. Но не сейчас. Сейчас он был полон решимости прожить полную драматизма сцену из «Зебра на Айс Стейшн», бредя по улице в поисках женщины в платье из сиреневого шифона, даже не подозревающей о том, что перевернула его чувства.
— Это что, плохая примета — не появиться на свадьбе?
— Просто ужасная, — вздохнул Мэт.
Холли резко остановилась. Она воздела руки к небу.
— Рискну, пожалуй, — сказала она. — Бросаю вызов. Что может случиться? Меня разорвет на клочки?
— Пошли. Не помню я, но произойдет что-то кошмарное. О чем и подумать страшно.
— У меня разовьется аллергия на алкоголь? Это самое страшное, что я могу себе представить.
— Еще пять минут, — стал упрашивать ее Мэт, — еще пять малепусеньких минуточек, и если такси не появится, то я буду считать, что сделал все, что от меня зависело.
— Я буду ужасно выглядеть: я вся промокла, и волосы, как пружины.
— Ты очень красивая сейчас, — ободряюще сказал Мэт.
— Ты и правда так думаешь? — Холли потеребила свои волосы, наматывая их на палец.
Он взглянул на нее. На ее влажный, блестящий нос. На ее мокрые вьющиеся волосы. На размокшие туфли, одетые не по погоде. И чистосердечно признался:
— Да. Я так думаю.
— Пойдем обратно ко мне, Мэт, — сказала она.
Он остановился. Снег падал ему на нос, на пальто, налипал на волосы, и те прилипали к голове. Он слышал шумное дыхание своего полузаложенного носа, перекрывавшее даже уличный шум. Вокруг них вспыхивал неон, который, расплываясь по краям, отсвечивал белым.
Прямо рядом с ними остановилось уже не нужное такси. Мэт уставился на него, раскрыв рот. Нет, это судьба. Та самая, незванно-нежданная рука судьбы!
— Садись, — распорядился Мэт. Он открыл дверь, и они оба забрались внутрь.
Глава 33
По мере того как Джози поднималась по лестнице к комнате для невесты, где они все освежались перед церемонией, буйные звуки свадебного торжества у нее за спиной постепенно замирали. Ковер был шикарным, с длинным ворсом, цвета яркого гемоглобина, и ее гудящие ноги мягко утопали в нем. В пальцах ног, заточенных в тугие сиреневые туфли, сильно пульсировала кровь.
Джози остановилась, всем весом опершись на перила красного дерева, бесконечно уходящие вверх. При изготовлении перил дерево хорошо отполировали, и каждый, кто прикасался к его девственной, зеркально-блестящей поверхности, оставлял на ней отпечаток своих пальцев. Наверное, поддержание зеркального блеска на такой поверхности — это труд, равноценный покраске Четвертого автодорожного моста. Оказалось, что, остановившись, уже очень сложно заставить себя начать двигаться дальше. Она была совершенно вымотана. Колени молили ее о том, чтобы она села, и она сползла вниз, приземлившись на ступеньку.
Стоит ли все это таких усилий? Организационные хлопоты, стресс от волнения, все эти затраты? Для чего? Кто в конечном счете выигрывает от такого экстравагантного ритуала? Ее собственная свадьба была замечательной, и все же спустя пять лет (с точностью до одного дня) все было кончено, окончательно и бесповоротно, как будто никто и не произносил клятв верности. Когда она выходила замуж, на ней не было розовых очков, она прекрасно понимала, что любая супружеская пара проходит через трудности, но она никак не ожидала, что в ее жизни возникнет такое непреодолимое препятствие, как эта цепкая шлюшка, занимавшаяся отчетностью в компании Дэмиена. Оказалось, хотя, возможно, это не было для нее такой уж неожиданностью, что либидо Дэмиена было гораздо выше его коэффициента интеллекта.
