– Мира, ты выросла в невероятную красавицу, – говорит папа, посылая мне ласковый взгляд, и увлекает жену прочь из моей комнаты. – Ждем тебя в холле через десять минут. Машина скоро будет.
Когда за родителями закрывается дверь, я оборачиваюсь к зеркалу и вновь смотрю на свое отражение. Красавица? Вот мама красивая. И жена моего дяди Света. А я просто симпатичная – таких в мегаполисах миллион. В школе в Ростове были мальчишки, которым я нравилась, Саша любит меня, но примет ли меня с такой же теплотой Москва?
Месяц назад я сдала ЕГЭ и уже числюсь в списках на поступление в нескольких столичных ВУЗах. Папа на седьмом небе от счастья, потому что мы окончательно перебираемся в Москву. Я его понимаю – жить, разрываясь между двумя городами, как мы жили последние три года, надоело всем, включая меня. Но я трусиха. Боюсь, что столица не станет моим городом.
Единственное, что вселяет в меня уверенность – контракт моего бойфренда с ЦСКА. Он должен перебраться в Москву ближе к осени, когда начнется новый хоккейный сезон, а пока тренируется с клубом на выезде. Мы с Сашей дружим с восьмого класса и для меня он – идеальный парень. Добрый, отзывчивый, нежный и умный. Живое доказательство того, что распространенное мнение о спортсменах – грубоватых увальнях, не более чем миф.
Интересно, мы, как и мои родители, тоже пронесем свою школьную любовь до самой старости? Конечно, маме и папе далеко до старости. Им даже до сорока еще далеко. И мама в положении, и папа влюблен в нее без памяти. И когда они вместе – сложно представить их врозь. Надеюсь, у нас с Сашей будет так же.
С щемящей радостью в груди вспоминаю, через что пришлось пройти родителям, чтобы сохранить свои отношения. Сколько испытаний временем и обидами выдержали их чувства. Невероятно, но даже развод не смог убить их любовь.
Они вновь сошлись три года назад и больше не расставались. Балансируя между Ростовом, где жили мы с мамой, и Москвой, где располагался головной офис папиной компании, они умудрились наладить жизнь на два города, не ущемляя друг друга ни в правах, ни в обязанностях, ни в возможностях. Несмотря на настойчивые попытки папы перетянуть маму на работу в его компанию, она осталась на своем старом месте, объясняя это нежеланием смешивать работу и семью. В конце концов, отец согласился с мамиными доводами, и сам все больше времени стал проводить в Ростове, развивая свой строительный бизнес на юге страны. Глядя на них сейчас, таких красивых, счастливых, все еще очень молодых и влюбленных, сложно было даже вообразить, что в их жизни были годы разлуки и непонимания. Для меня они олицетворяли две половинки одного целого, настоящую любовь, которая способна выстоять даже тогда, когда все способствует ее разрушению.
Полгода назад на Бали мама и папа во второй раз обменялись клятвами, и эта тихая интимная церемония, на которой присутствовали только члены семьи и самые близкие друзья, стала венцом их примирения. Хотя, возможно, им стала вовсе не свадьба, а недавняя новость о том, что мама ждет ребенка.
Снизу доносится голос папы, зовущий меня по имени. Выныриваю из омута воспоминаний, еще раз критично оглядываю себя в зеркало и спешу по лестнице вниз – можно сказать, сегодня мой официальный светский дебют в Москве. Не стоит заставлять этот город ждать.
До этого дня я несколько раз сопровождала папу на разные мероприятия, но в этот раз все иначе – я это чувствую. Нас уже дожидается автомобиль с водителем в форме, в плотном конверте с тиснением лежат пригласительные на вечер, а в воздухе разлито предвкушение чего-то чудесного, так что у меня даже кончики пальцев покалывает.
Я не сноб. Меня вполне устраивала моя жизнь в Ростове: у меня были друзья, интересное хобби и бойфренд, но порой, разглядывая светскую хронику в журналах, я нет-нет, но задумывалась, что, если бы я в полной мере пользовалась преимуществами, которые дает фамилия Громова, моя жизнь была бы совсем другой. И я знаю, что в Москве она и станет другой – слишком здесь велико влияние отца и его семьи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вечер похож на сказку. Знаменитости, на которых я была подписана в Instagram, проплывают мимо на расстоянии вытянутой руки, а некоторые даже останавливаются, чтобы поздороваться с отцом и мамой. Концентрация Chanel, Dior и Valentino на квадратный метр зашкаливает. Блеск бриллиантов ослепляет. Аромат дорогой парфюмерии дурманит.
Смотрю на папу и вижу, что он здесь абсолютно на своем месте – успешный бизнесмен, с которым спешат завести знакомство, бережно поддерживает маму за талию, не отпуская от себя ни на мгновение, ласково улыбается и делает все, чтобы нам с ней было комфортно. Нам и комфортно. По крайней мере, мама сияет как-то совершенно особенно, и я несколько раз ловлю папу за томными влюбленными взглядами, которые он бросает на свою беременную жену.
За непринужденной светской беседой проходит больше часа. От круговорота знакомств кружится голова, но я не могу сдержать счастливую улыбку. Папа сказал, что скоро начнется банкет и выступления артистов на сцене, так что я решаю заблаговременно отлучится в туалет.
Тороплюсь к началу – не хочу пропустить ни мгновения этого волшебного вечера. Рассеянная дуреха, на выходе из дамской комнаты не замечаю на паркете лужу, образовавшуюся от пролитого шампанского. Мои Sergio Rossi на гладкой подошве скользят, как по отполированному льду, и я без одной секунды на полу во всем своем нарядном великолепии. В отчаянной попытке спастись, хватаюсь за первое, что придется. Чудо – я не падаю. Секунды мне хватает, чтобы перевести дыхание, еще одной – чтобы понять, что мои пальцы сжимают лацкан дорогого шелкового пиджака. Охнув, поднимаю глаза на лицо своего спасителя и испытываю самое большое потрясение в своей жизни.
Ух!
Никогда в жизни я не видела глаз такого удивительного иссиня-черного цвета. Да что уж там. Никогда в жизни я не видела таких удивительных глаз на таком удивительном мужском лице. По степени идеального сочетания брутальности, харизмы и привлекательности этот образец способен соперничать с папой и выиграть. По крайней мере, в моем личном хит-параде.
На какое-то время я забываю, как дышать. Таращусь на своего спасителя, сжимая в руках ткань пиджака так, что белеют костяшки пальцев. Поступить иначе не могу – земля качается под ногами и куда-то плывет, ноги ватные, если я опущу руки, точно упаду к ногам этого самца. На этот раз без возможности спасения.
– Простите, – лепечу я, растворяясь в глубокой синеве глаз, которые с насмешливым любопытством изучают мое лицо.
Как зачарованная наблюдаю, как губы незнакомца медленно растягиваются в улыбке, а длинные ресницы опускаются, скрывая от меня выражение его глаз.
– Прокатишься со мной сегодня? – внезапно спрашивает он бархатным голосом.
В недоумении смотрю на него, уверенная, что ослышалась, но выражение его лица не оставляет сомнения в том, что он сказал именно то, что я услышала. Никогда в жизни я не встречала такой поразительной наглости! Этот человек не знал моего имени – вообще ничего не знал – и его первыми словами стало приглашение прокатиться с ветерком на его, наверняка, пижонском авто?
– Простите? – придя в себя от потрясения, произношу я, все еще питая иллюзии, что неправильно поняла его.
– Давай прокатимся, – повторяет он свое приглашение.
– Ты сошел с ума! – бросаю я, не замечая, как перехожу на «ты».
Он вновь улыбается, на этот раз как-то самодовольно, демонстрируя ряд ровных белых зубов с небольшими клыками по бокам. Мне приходит в голову, что многие избавились бы от них, как от несовершенства, но не он. С внешностью этого человека, зубы-клыки выглядят до безумия сексуально.
Вокруг нас снуют люди. Запоздало появляется уборщица. Кто-то зовет официанта. Но мне все равно. Стою в опасной близости от невероятно привлекательного и вопиюще нахального парня и испытываю незнакомое доселе чувство изолированности от всего остального мира. Будто бы мы с ним совершенно одни, а не находимся посреди шумного светского сборища.
