Тальберг. Он ощутил вчерашнее раздражение, но подавил усилием воли.
– С тех пор, как здесь работаю. Ты слушай. Комментировать потом будешь, когда слово предоставят, – сказал Платон. – Продолжим. На время отсутствия Самойлова его исследования возглавляет Володин. Оказалось, он весьма компетентный сотрудник и неплохой руководитель. Группа под его руководством отнюдь не снизила темпы работы, а наоборот – показывает замечательные результаты, открывая новые перспективные возможности применения краенита.
Тальберг слушал, испытывая определенные сомнения в способностях Володина, который считался хорошим и надежным исполнителем, но выдающихся организаторских умений никогда не проявлял. Наоборот, он относился к типу людей, постоянно сомневающихся в себе и нуждающихся в ком-то, принимающем за них скользкие решения.
– Особенно удачными оказались разработки в сфере создания композитных материалов на основе краенитовой пыли, – продолжал Платон, читая формулировки с заготовленной бумажки. – Буквально на днях состоялась презентация, на которой я присутствовал и, надо признать, проникся достигнутыми результатами. Ситуация тяжелая, поэтому по предоставленным материалам было решено безотлагательно организовать производство на базе института.
Тальберг слушал молча в ожидании подвоха.
– По согласованию с Кольцовым ваша группа меняет статус из научного в опытно-производственный. Теперь на двух установках вы должны получать краенитовую пыль в следующих количествах… – Платон передал приказ с нормативами выработки, с удовольствием наблюдая лезущие на лоб глаза Тальберга. – Пять специалистов, временно переведенных в вашу группу, вернутся на прежние места в недельный срок. Вас с Адуевым для добычи пыли предостаточно, установок две – вас тоже двое.
Платон замер в ожидании реакции на свои слова.
– Ты совсем обнаглел? – разозлился Тальберг. – Ты нас с шахтерами не перепутал случайно? Мало тебе, что в мою личную жизнь влез?
– Не моя прихоть, а команда сверху. Мы люди маленькие – нам сказали, мы делаем.
– Не верю!
– Это не вопрос веры, а проблема исполнительности и соблюдения субординации. Тебе положено внизу копошиться, как муравью, и исполнять приказы. Если не хочешь остаться без работы, конечно.
Самое главное – провоцировать конфликт, не давая успокоиться. Впрочем, особого труда это не составляло. Тальберг, сидящий перед ним на скрипящем стуле, походил на человека, пьющего кофе ведрами. Платон с сожалением подумал о молодом Димке, который не возбуждался по пустякам, а наоборот, являлся памятником спокойствия и неторопливости.
– Ты слишком высокого мнения о себе, – Тальберг повысил голос. – Самовлюбленная скотина!
– Не надо обзываться, – Платон изобразил обиду. – Это недостойно человека науки.
– Ты меня от человека науки до рабочего опустил. Могу выражаться, как хочу!
– Не принимай близко к сердцу, – посоветовал Платон с поддельной участливостью. – Эта работа намного лучше – сиди себе, добывай пыль, ни метаний, ни творческих разногласий, не надо ворочаться перед сном. Норму сделал – и свободен! Мечта! Зарплата выше, молоко за вредность. Точнее, кефир.
Под конец у него не получалось скрывать издевательский тон.
– Иди в жопу, – у Тальберга кровь прилила к лицу. – Я не для того пятнадцать лет отдал науке, чтобы какой-то хрен, не отличающий конфузор от диффузора, рассказывал, чем мне заниматься!
– Это лишь доказывает, что я за месяц добился большего, чем ты за хваленые пятнадцать лет.
Тальберг решил прибегнуть к последнему козырю:
– Не собираюсь терпеть! К Кольцову пойду! Пусть выбирает, кто ему важнее.
– Бесполезно, с ним уже все обговорено. Он подумал и со мной согласился.
Тальберг испытующим взором посмотрел на Платона, силясь выявить блеф, потом взглянул на лежащий перед ним приказ и заметил подпись Кольцова. Значит, в самом деле, слили.
– В таком случае, я нарушаю трудовую дисциплину и отказываюсь от выполнения задания, – поставил ультиматум Тальберг. – Сами добывайте. Посмотрю, как справитесь.
– Отлично. Так даже лучше.
Платон вытянул из стопки еще один документ.
– Приказ о твоем отстранении с завтрашнего дня от всех работ по физике Края с выговором за недостойное поведение с угрозой физической расправы вышестоящему должностному лицу.
– Какому лицу? – не понял Тальберг. – Галиматья какая-то.
– Мне, естественно!
– Я тебя пальцем не тронул!
– К твоей жене я тоже вчера даже не прикоснулся, а мне от тебя досталось, – дразнил Платон. – Еще посмотрим, кого из нас она выберет.
Тальберг не выдержал, вскочил со стула и одним большим прыжком оказался возле Платона, вцепившись ему в шею.
– Задушу, гнида!
Платон захрипел, пытаясь оторвать крепкие руки от горла и чувствуя, как темнеет в глазах. Тальберг душил не на шутку. Платону не хватало сил для снятия «замка» из пальцев, и он старался вывернуться таким образом, чтобы Тальбергу пришлось его отпустить. Во время маневра задел стопки бумаг, и они рухнули на пол, утянув за собой телефон, который задорно звякнул и раскололся.
В кабинет вбежала Наталья.
– Дмитрий Борисович! Платон Иванович! – прозвучал ее осуждающий голос. Платон с облегчением почувствовал, что шея освободилась и он снова может дышать.
– Вот тебе и недостойное поведение, и угроза физической расправы, – прохрипел он. План едва не дал сбой.
Тальберг не ответил, посмотрел на Наталью, на беспорядок в кабинете и, не сказав ни слова, ушел.
– Вызови Адуева, – Платон потирал шею и поправлял галстук.
– Помощь не нужна?
– Все в порядке. Позови Адуева, срочно.
Саня явился с забинтованной рукой и застыл на пороге, не решаясь войти. Он глядел на Платона со страхом, словно тот мог его покусать.
– Вызывали? – спросил он и кашлянул, прочищая горло.
– Проходи, присаживайся, – Платон разглядывал Адуева, в дешевом спортивном костюме с новыми кедами походившего на травмированного на соревнованиях спортсмена.
Саня сел на тот же стул, где только что сидел Тальберг, и стул точно так же заскрипел. «Выкинуть к черту», подумал Платон.
– Александр. Вы последние годы работаете с Дмитрием Борисовичем и поэтому осведомлены в принципах работы установки. Это так?
– Не то, чтобы сильно… Он лучше разбирается, это же его… – промямлил Саня, не понимая направление беседы.
– Нюансы не интересны, – отрезал Платон, – и можете позабыть о Тальберге.
– Как забыть? – опешил Саня.
– Легко и непринужденно. Вы назначены на должность руководителя группы с завтрашнего дня. Приказ подписан, осталось только написать заявление о вашем согласии с предлагаемой должностью.
– А Дмитрий Борисович?
– Отстранен по причине неадекватности, – Платон продолжал ощущать на шее боль от пальцев Тальберга.
– Что? – у Сани от удивления поднялась левая бровь. – Не может быть! Не верю!
– Откуда вы такие неверующие беретесь?! Бери листок, пиши заявление.
– Не хочу!
– Придется.
Платон извлек из стоящего в углу мухинского холодильника что-то маленькое, завернутое в оберточную бумагу, и бросил на стол.
С тяжелым стуком сверток упал на столешницу. Бумажка раскрылась. Саня глянул на нее и побледнел, опознав содержимое. Удовлетворенный достигнутым эффектом, Платон спросил:
– Узнаешь?
У Сани расхворалась поврежденная рука, разнылся зуб, сердце провалилось в пятки, и промелькнула мысль «Ведь чувствовал! Не стоило ввязываться в эту авантюру». Крепость задним умом уже никак помочь не могла. Вне всяких сомнений, перед ним лежал тот самый кусок краенита. Саня узнал его по форме и полоскам на гранях от неровного реза. Он тогда спешил, и руки от волнения тряслись.
– Ты знаешь, что с тобой сделают за вынос с военного
